Прошлое с нами (Книга первая) - Василий Петров

Лейтенант Величко упомянул мои проступки и выразил мнение, что старший на батарее в ближайшее время займет на огневых позициях предусмотренное ему уставом место. Он, лейтенант Величко, заверяет командира дивизиона, что сделает для этого все необходимое.

— Слушайтесь советов командира батареи,— снова обратился ко мне капитан Корзинин.— Он добросовестный и способный командир.

— Благодарю вас,— поднялся смущенный похвалой Величко.

— Садитесь,— капитан Корзинин улыбнулся в ответ и назвал другую фамилию стреляющего. Запись очередной «стрельбы» поручалась Позднякову. Лейтенант Величко принял секундомер. Для меня зачеты на этом закончились.

«Лукреций не был центурионом...»

Вслушиваясь в разговоры, я стал замечать своеобразие лексикона орудийных номеров. Немецкий самолет-разведчик, перелетевший границу, к примеру, они не называли ни самолетом, ни разведчиком. Имя ему — «он». Выдерживалась пауза. «Он» сделал разворот, «он» снизился либо скрылся за горизонтом.

— Гляди... на его стороне какие тучи,— говорил на коновязи один дневальный другому. Оба— орудийные номера 3-й батареи.

Я только вернулся с обеда. Один дневальный увел Перикла. Я спросил другого, о чем шла беседа.

— Жарко, а там дождь... Я загляделся и сказал — ...на его стороне...

За Бугом темно-дымчатая тяжелая туча упругими боками загромождала всю северо-западную часть неба. Дневальный говорит «на его стороне», на немецкой... Почему? Там польская земля, занятая немецкими войсками. Дневальный ведь знает о том, что произошло в позапрошлом году с Польшей?

Мой собеседник смутился.

— Там... немец,— уклончиво ответил он.

Дневальный представляет себе конфигурацию государственной границы. Что же все-таки подразумевается под выражением «на его стороне»?

— Не знаю... так говорят... Кто именно?

— Все... Где?

— В курилке... на перерывах...

Доносятся отдельные раскаты грома. Ползут через границу тучи, сгущаются над Владимиром-Волынским. Вот-вот дождь начнется. Невесть откуда налетел ветер, и рассеялись в лазурной синеве на востоке тучи, не проронив ни капли. Снова зной. Перед вечером хлынул, наконец, ливень.

Орудийные номера, не успевающие в физической подготовке, в свободное время занимались тренировкой под руководством старшего сержанта Проценко, бросились шумной толпой в казарму.

В помещении дежурного по дивизиону, куда меня загнал дождь, полно людей. Курят, толкуют о службе. На завтра назначена рекогносцировка государственной границы. Вошел лейтенант Величко.

— Вы свободны? Командир дивизиона приказал поговорить с вами. Я сам ждал случая... пойдемте.

В стенах монастыря духота, явно ощутимая для вошедшего с улицы. Лейтенант Величко с порога направился к окну, распахнул оконные створки.

— Освежить немного келью... Вы промокли... переодевайтесь. Есть во что?

Помимо обмундирования на плечах с собой я имел только комплект летнего белья. Его оказалось довольно. После замены белья мокрая гимнастерка не стесняла движений.

— Ближе к окну садитесь,— предложил лейтенант Величко,— к отбою одежда подсохнет... Товарищ лейтенант, в бытность курсантом вам приходилось выполнять обязанности командира? Помните впечатление, когда вам объявляется выговор за недисциплинированность подчиненных вам лиц?

Да, я чувствовал себя приблизительно так, как человек, который не сдержал слово, уличенный при всех в низкой, предосудительной слабости.

— Вас возмущает то, что пустячный, на ваш взгляд, проступок... частный, так сказать, случай старший начальник трактовал в обобщенном виде. Хотелось протестовать...— лейтенант Величко лучше меня знал состояние командира, обязанного управлять поведением других.— На службе, как и в жизни, не так уж много общего с тем, что говорят в учебных классах. Считается, что подразделение — это дружный и сплоченный общим стремлением коллектив, однородный по своему составу. Самоуправляемый. А в действительности?.. Возьмем хотя бы третью батарею. Сто с лишним человек — орудийные номера, разведчики, топографы, связисты... Люди самых различных специальностей. Рядовой состав, младшие командиры, командиры взводов. Невнимательность, халатное отношение к обязанностям одного из этой разношерстной сотни оборачивается ошибкой, которая влечет за собой отклонение разрывов... вы представляете?

Так точно!

— Теоретически, конечно?..

Заданный в таком тоне вопрос заставил меня встать. Я ответил, что до сих пор поступал, руководствуясь требованиями устава. Если командир батареи имеет в виду случай со снарядами, то здесь действительно частный случай, и нет, мне кажется, оснований трактовать его в обобщенном виде.

Лейтенант Величко некоторое время разглядывал лист с пометками, лежавший перед ним на столе.

— Садитесь. С ящиками вопрос ясен... Вы приняли с обидой замечания, сделанные на разборе занятий по боевой тревоге.

Но я не высказал этого никому.

— Согласен... у вас есть выдержка.— Командир батареи не принял моей оговорки.— То, что вы хотели бы скрыть, проступает наружу в выражении лица.

Я не имею обыкновения глядеть в зеркало в присутствии старших.

— Товарищ лейтенант, меня не интересуют ваши привычки. Не забывайтесь! Устав запрещает военнослужащему выражать недовольство замечаниями начальников.

Выговор полагалось слушать стоя. Я вышел из-за стола.

— Ну вот... так-то лучше,— командир батареи щипцами принялся снимать нагар со свечи.— Еще один вопрос... Вам, конечно, знакома атмосфера боевых стрельб?Присутствующие на НП лица, даже артиллеристы, поддаются иногда настроению момента и забывают нашу штатную структуру, многообразие людских характеров, численность и специализацию лиц, которые участвуют в обслуживании орудий, средств управления огнем и линий связи... Когда снаряд отклонился... обвинения падают на голову стреляющего. Почему? Давайте разберемся... Люди взвода управления привыкли видеть в образе стреляющего черты необыкновенные... Он постиг секреты подготовки данных... По слову стреляющего рвались снаряды. А старшие начальники? Они считают, что командир батареи наделен достаточно широкими полномочиями. Он обучает личный состав на огневых позициях и наблюдательном пункте... Всех вместе и каждого в отдельности. На этом-то основании всякую ошибку того или иного из подчиненных командир батареи должен принимать как свою собственную... Резонно... нельзя ставить военнослужащему в укор неумелое обращение, скажем, с противогазом, если он не усвоил правил предварительно. Вы понимаете? — командир батареи вопросительно поглядел на меня.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});