Не царское дело - Галина Куликова

— Говори, что нужно делать, — решительно отозвалась Настя, готовая сию же минуту отправиться в поход на врага.

— Делать как раз ничего не надо. Ты сейчас спокойно, прогулочным шагом, дойдешь до своего подъезда. Там немного постоишь, словно раздумывая, потом развернешься и быстро направишься в сторону вон той машины.

Крутов указал на черный микроавтобус, спрятавшийся в тени трансформаторной будки, как раз за площадкой с тренажерами, где принял неравный бой покойный ныне филателист Прудковский.

— Можно я себя ладошкой по лбу хлопну? — невинно взмахнув ресницами, спросила Настя.

— Зачем?

— Ну, вроде забыла что-то и только сейчас вспомнила. Скажи, мы для кого играем спектакль? Для меня?

— Что ж ты такая обидчивая? Тут важно, чтобы все было натурально, потому что маньяков и террористов надо ловить в их естественной среде. Короче, ты идешь к микроавтобусу. Что последует дальше, мы пока не знаем, но ты ни во что не вмешиваешься, договорились?

— А если он опять…

— Мы договорились?

Настя молча кивнула.

— Вот и замечательно. Можешь начинать дефиле. Иди, ничего не бойся и ни о чем не думай.

— Ни о чем не думать невозможно, — заметила Настя, вылезая из джипа. — Даже три секунды. Это тебе любой философ объяснит.

***

Настя храбрилась, но внутри у нее все сжималось от страха. Вдруг Крутов не успеет ее защитить? Что, если избитый колбасой псих придумал какую-нибудь каверзу? Он может начать стрельбу или кинется с ножом. Или подбросит гранату, и ее молодое красивое тело разорвет на кусочки. Тогда в вечерних новостях радостно сообщат — от рук убийцы погибла наследница многомиллионного состояния. Хотя нет, не сообщат, потому что про многомиллионное состояние, как справедливо заметил Крутов, никто, кроме них двоих, пока не знает. Разве что управляющий, с которым еще предстояло объясняться.

Настя приблизилась к подъезду и, опасливо оглядевшись по сторонам, остановилась. Выполняя указания Крутова, немного потопталась перед дверью, а потом развернулась и довольно резво зашагала в сторону черного микроавтобуса.

Чем ближе она к нему подходила, тем больше убеждалась, что задуманная Крутовым комбинация провалилась и псих не клюнет на такую дешевую провокацию. Однако он клюнул. Расслабившаяся было Настя вдруг услышала позади себя жуткий топот. Впечатление было такое, словно на водопой торопится стадо носорогов. Обернувшись, Настя увидела, что прямо на нее, шлепая огромными сандалиями, несется знакомый псих. В руках, как копье, он держал длинную палку. За ним вприпрыжку мчалась худосочная коротконогая дама, которая, как пращу, раскручивала над головой фиолетовую сумку. Парочка напоминала истерзанных персидским войском эллинов, чудом уцелевших в битве при Фермопилах.

В момент потеряв всю свою боевитость, Настя рванула в сторону микроавтобуса. В нем, как она надеялась, сидели наготове люди в камуфляже, черных масках и с автоматами в руках, готовые по сигналу Крутова броситься на ее защиту. Однако ничего подобного не произошло. Вместо этого перед ней, как из-под земли, вырос сам Крутов. Ловко увернувшись от летящей на него родственницы, он одной рукой крепко ухватил психа за бороду, а другой — его подругу за шиворот.

Настя, не успевшая отдышаться после своего великолепного спурта, удовлетворенно наблюдала, как Александр конвоировал пленников к микроавтобусу. Психу, которого Крутов железной рукой продолжал держать за бороду, из-за этого пришлось идти на цыпочках, выгнув шею и задрав физиономию к небу. Выражение у него было такое, словно он надеялся увидеть там летающую тарелку. Женщина, наоборот, болталась, как марионетка из театра Карабаса-Барабаса, уронив голову на грудь, безвольно свесив руки. Фиолетовая сумка, издавая отвратительные скрежещущие звуки, волочилась по земле.

— Куда ты их тащишь? — поинтересовалась Настя, когда трио поравнялось с ней.

— В переговорную, — весело отозвался Крутов. — Там уже все готово к приему деловых партнеров.

И как следует встряхнув безмолвных пленников, уточнил:

— Все правильно? Переговоры состоятся?

Женщина тихонько заскулила в ответ, а мужчина, которого лишили возможности открывать рот, взмахнул обеими руками, словно умирающий лебедь.

— Что ты собираешься с ними сделать? — испугалась Настя. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, ей неожиданно стало жаль этих нелепых людей.

Посмотрев на микроавтобус, она вдруг представила, что там оборудована пыточная камера, где из пленников выбивают показания с помощью иголок, щипцов и психотропных препаратов. Но как только широкая черная дверь плавно сдвинулась влево, Настя увидела внутри несколько удобных кресел, маленький столик и стойки с аппаратурой.

— Присаживайтесь, будьте как дома, — подвел черту Крутов, выпуская своих пленников из рук. Те одновременно рухнули в кресла и испуганно уставились на гостеприимного хозяина. — Времени у нас мало, поэтому я начну, — взял на себя роль модератора Крутов. — Возражений нет? — Александр вопросительно глянул на собеседников.

Возражений не последовало, и он продолжил, обращаясь к человеку в картузе:

— Эту девушку, как тебе вероятно известно, зовут Анастасия Батманова. Ты следил за ней, угрожал, дважды делал попытку напасть, выдвигал какие-то нелепые требования. И, наконец, вместе с сообщницей устроил засаду возле ее дома. Не исключаю, что вы собирались взорвать ее квартиру. Я хочу услышать внятный ответ: для чего ты это делал и чего хочешь от Анастасии Батмановой. Если ответ меня не удовлетворит — твоя участь будет безрадостна.

— Шам-то ты фто? — спросил псих-террорист, который все еще неуверенно двигал нижней челюстью.

Крутов достал из кармана бордовую книжечку и ткнул ее мужику под нос.

— Достаточно? — вежливо поинтересовался он.

— Да. Нас снова сковывают кандалами опричники режима, но мы будем бороться до конца. Правду не скроешь от людей, и как бы вы все ни старались…

— У тебя паспорт с собой? — невежливо перебил его Крутов.

— Угу.

— Показывай.

— По какому праву?

— Я же представился, теперь твоя очередь. И твоей дамы тоже.

Через пару минут Александр вернул пленникам их паспорта и широко улыбнулся:

— Теперь хотя бы понятно, с кем имеем дело.

Он повернулся к Насте:

— Познакомься — Рудольф Валентинович Чапкин и Ольга Петровна Забадацкая. Не супруги, хотя прописаны по одному адресу.

— Это коммунальная квартира, — гордо выкрикнул Чапкин. — Мы не чиновники и не олигархи!

— Теперь понятна ваша избыточная агрессия, — понимающе кивнул Александр. — Я все еще жду ответа на заданные вопросы.

— Мы спасаем истину, а вы ее скрываете, — снова завелся Рудольф Валентинович. — Верните то, что не ваше и никогда вашим не было. Правда страшит только тех, кто…

— Прения закончены, — прервал его Крутов. — Все это, как я понял, вы уже излагали госпоже Батмановой, приставая к ней на улице. Теперь по существу.

— Пускай отдаст письма, — вдруг пискнула кудлатая дама, про которую присутствующие как-то подзабыли.

— Вот именно, — хмуро поддержал соратницу мужчина. — Пусть вернет письма.

— Письма? — воскликнула Настя. — Какие еще письма?

— Какие письма, и почему вам должны их вернуть? — потребовал Крутов.

— Не нам — народу! — воскликнул псих, глаза которого снова засверкали боевым огнем. — Мы лишь бескорыстные посредники, нам лично ничего не надо, кроме торжества справедливости. Народ должен знать правду о гибели своих лучших представителей! А не ту манную кашу, которую преподносит официальная пропаганда.

— Ничего не понял, какая еще каша? Говори яснее!

— Пусть отдаст документы! — Псих попытался вскочить со своего места, но Крутов одним движением ладони вернул его на место.

— Зачем они ей, зачем?! — стала подпрыгивать в кресле его кудлатая напарница.

— Они сведут меня с ума, — пожаловался Крутов Насте, безмолвно наблюдавшей эту сюрреалистическую сцену. — Кажется, ни один из них не умеет связно излагать свои мысли.

— Ты не имеешь права меня оскорблять, — вдруг гордо заявил Чапкин. — Меня не оскорблял даже главврач больницы, даже тюремные надзиратели.

— Ого, кажется, мы добрались до сути, — присвистнул Крутов. — Биография нашего гостя начинает приобретать осязаемые контуры. Значит, больница, как я догадываюсь, психиатрическая… И еще тюрьма. По какой статье отбывал наказание?

— Мы политические заключенные, но ваши тюрьмы и психушки не сломили нас! — гордо заявил бородач и взглядом призвал соратницу по борьбе присоединиться к этим словам. Та приняла сигнал, выпрямилась и воинственно выпятила остренький мышиный подбородок.

— Так дело не пойдет, — решительно заявил Крутов. — Двадцать минут базар, толку никакого. Начнем сначала. Чапкин!

— Отдай письма! — каркнула со своего места Ольга Петровна.