Убийство на пивоварне - Николас Блейк

Найджел перевел дыхание, осушил кружку и налил себе из третьей бутылки — сигнал, что начинается третья фаза мозгового штурма против невидимого врага. Затем разлегся в кресле, перекинул длинные ноги через подлокотник и вновь приступил к работе.

Сначала он скрупулезно разобрал характеры всех вовлеченных в это дело, потом — события и вещественные улики. Наконец напряг свою изумительную память и постарался дословно припомнить все, что он слышал в Майден-Эстбери, не свидетельские показания, а случайные замечания, которые время от времени срывались с языка. Таким образом, среди всего прочего в его памяти всплыли слова Софии Каммисон, настолько не относящиеся к делу, что на них не стоило и задерживаться. Однако почему-то именно они начали терзать его душу подобно маленькому озорнику, скорчившему рожицу колонне Нельсона. А пока Найджел раздраженно пытался отмахнуться от этих слов неожиданно родилась ассоциация. Он вскочил и начал возбужденно расхаживать по комнате. Это было похоже на то, как загорается рекламная вывеска: сначала вспыхивает одна буква, за ней другая и, наконец, складывается все название. Найджел с интересом наблюдал, как в его мозгу один за другим всплывали факты, за которыми в конце концов четко прорисовалось имя убийцы.

Он взглянул на часы: девять десять. Любопытно, какие шаги убийца предпримет нынешней ночью? Инспектор теперь глаз не сводит с пивоварни, так что на том конце все в порядке. Полиция наблюдает за всеми дверьми — преступнику позволят войти, но не дадут выйти. Если, конечно, он захочет войти… А вдруг собирается нанести удар совсем в другом месте? Возможно, его последний визит на пивоварню был всего лишь отвлекающим маневром от направления следующего удара.

Найджел невольно поежился. Не слишком-то приятно думать, что следующий удар нацелен на тебя. Преступник безжалостен и имеет далеко идущие намерения, возможно, этой ночью Найджелу безопаснее находиться на пивоварне в окружении полицейских? Ну да, умирают один раз.

Он направился к телефону в холле — предстояло еще кое-что проверить. Найджел полистал справочник и набрал номер. Герберт Каммисон, сидящий в своем кабинете, услышал, как он говорит:

— Алло… это? Ах, это вы? Это Найджел Стрэнджвейс говорит от доктора Каммисона. Я помогаю полиции в расследовании убийства Баннета… Да… Скажите, вы воссоздали эти вставные зубы?.. О, закончили?.. Да, должно быть, весьма деликатная работенка… Юстас Баннет, вне всяких сомнений?.. Да, я так и думал. Как же вы их идентифицировали?.. Конечно, пластиковый слепок челюстей. Какая удача, что вы их сохранили… Джо и миссис Баннет тоже? М-м… У вас должно быть премиленький музей семейных ужасов. Никакой дальнейшей идентификации не требуется?.. Да, вполне. Премного вам благодарен. Доброй ночи!

На мрачном лице Герберта Каммисона возникло выражение недоумения и еще больше усилилось, когда через слегка приоткрытую дверь он услышал, как Найджел набрал еще один номер и сказал:

— Миссис Баннет у себя?.. Благодарю вас. Это говорит мистер Стрэнджвейс. Один момент… А кто вы?.. О, кухарка миссис Баннет? Ну, если бы вы могли ответить на мои вопросы, то, возможно, не пришлось бы беспокоить вашу хозяйку… Да, я связан с полицией. В ночь ограбления, вы помните, в субботу, миссис Баннет обмолвилась насчет пропавшей еды… Да, конечно, весьма смехотворно. Хлеб и пирог, не так ли?.. Да, думаю, их забрал взломщик. Надеюсь, он не тронул остальную снедь?.. Не тронул? Ох, ну, могло бы быть и хуже, не так ли?.. Благодарю вас! Спокойной ночи!

Когда Найджел повесил трубку, доктор Каммисон тихо прикрыл дверь своего кабинета. Затем, нахмурившись, встал посредине комнаты. Он все еще продолжал так стоять, когда минутой позже зазвонил дверной звонок. Герберт направился к двери.

Снаружи стоял Габриэль Сорн.

— Могу я видеть мистера Стрэнджвейса? — спросил он.

Глава 14

Зверь — вот цель твоей охоты!

Дж. Драйден

Можно сказать, что с этого визита Габриэля Сорна началась последняя глава дела Баннета. Именно последняя, ибо вынужденное признание убийцы можно считать всего лишь эпилогом. Эта последняя глава — достойная кульминация предшествующих событий, настолько мрачных, отвратительных и обескураживающих, что с полным правом можно предположить — их завершение никоим образом не станет ординарным.

Эта ночь с понедельника на вторник была знаменательна не только поимкой хладнокровного и чудовищно изобретательного убийцы. Этой ночью, возможно, впервые имел место случай, когда плотного сложения полицейский едва не лишился чувств, и вовсе не от потери крови. Кроме того, в эту ночь Габриэлю Сорну выпала честь, скорее всего, в первый и последний раз в жизни — проявить отвагу, иначе эта ночь могла бы стать свидетельницей полного разрушения пивоварни Баннета, гибели нескольких уважаемых граждан Майден-Эстбери и Найджела вместе с ними.

Итак, в девять двадцать Габриэль Сорн, заявивший Каммисону, что он хотел бы поговорить с Найджелом, был проведен в его комнату. Молодой человек, как заметил Найджел, находился во власти с трудом подавляемых эмоций: его левое веко спазматически подергивалось от нервного тика, ершистость и импульсивность манер проявлялись даже ярче, чем прежде. Сорн уселся на стул, сцепив руки так, что костяшки пальцев побелели, словно он находился в кресле дантиста и перед его глазами маячило зубное сверло. Но Найджел был слишком занят анализом такого поведения Сорна, чтобы испытать к нему жалость или отвращение.

— Не нашли еще убийцу? — спросил Габриэль.

— Полиция, как я понимаю, уверена в скором его аресте, — отозвался Найджел.

— И вы уверены? В ваших устах это прозвучало так, будто вы скорее сомневаетесь.

Последняя часть фразы прозвучала тоже как вопрос, но Найджел не стал на нее реагировать. Лучший способ разговорить кого-то — это ему было хорошо известно — помалкивать самому, вынуждая другого подыскивать нужные слова. Найджел уставился на свои ботинки, как бы отказываясь от общения.

Спустя секунд десять Сорн не выдержал:

— Так как насчет вас лично? Есть ли у вас своя версия насчет того, кто убийца?

— Нет у меня никакой версии, — мягко ответил Найджел, затем, внезапно подняв светло-голубые глаза и пристально глянув на Сорна, добавил: — Видите ли, я знаю, кто убийца.

Руки Сорна конвульсивно дернулись, движение, которому он попытался придать видимость жеста.

— Вы?.. Ох, ну и ну. Это именно то, что я и предполагал.

Найджел вновь погрузился в молчание, так действующее на нервы его собеседнику.

— Ну, проклятье, — вырвалось наконец у Сорна, — почему же вы не арестуете его?

— Возможно, мне не хватит доказательств, чтобы убедить полицию. И опять же, может, я точно не знаю, где он сейчас.

Габриэль Сорн это проглотил не разжевывая. Затем, явно пытаясь собраться с мыслями, с напускной небрежностью произнес:

— Могу спросить? Убийца я?

— Вам лучше знать, мистер Сорн. Кому как не вам знать.

Габриэль издал короткий странный смешок, в котором прозвучала искренняя насмешка.

— …Потому что если я и есть он и если вы… как только что намекнули… пока еще не поделились этим с полицией, в моих интересах всадить нож в вашу мужественную грудь как можно скорее. Что теперь скажете?

— Ну это вряд ли. В конце концов, Каммисон и, предположительно, служанка знают, что вы в моей комнате. Нет, я назвал бы такое поползновение чистым безумием с вашей стороны.

— Каммисон? Да. — Сорн немного откинулся на стуле. — Я вот думаю о моей матери. Знаете, она горда. Горда и бедна. Кровь графов, как мне стало известно из достоверных источников, течет в венах Сорнов… конечно порядком разбавленная. Вот я и размышляю, не слишком ли она горда, чтобы согласиться взять деньги Юстаса?

— Если откажется, поступит плохо по отношению к вам.

— Да. Понимаете, ее согласие дало бы мне возможность бросить пивоварню и посвятить себя всецело поэзии. Несомненно, вы сейчас думаете: «Упаси нас боже от этого!» — Добавил он, как бы защищаясь.

— О нет. Ничуть! Я сказал бы, что вы пишете хорошие стихи. У вас был верный стимул: «Мы познаем в страданиях» и все такое.

— Премного благодарен, — огрызнулся Сорн весьма нелюбезно. — Я сюда явился не за моральной поддержкой.

— Но не просто же так, а зачем-то? Мелочь, возможно, но стоящая того, чтобы ею заняться. Помимо того, конечно, чтобы пронзить ножом мою грудь.

Габриэль Сорн некоторое время молчал. Затем, не поднимая глаз, проговорил:

— Я пришел рассказать вам одну историю. Да вот только не знаю, поверите ли вы в нее.

— А вы попробуйте.

— Как полагаю, шутливый тон — это ваш метод? Ну да ладно, попробую. История короткая. Полчаса назад мне позвонила одна особа и попросила меня подъехать на машине в полночь на проселочную дорогу, которая ведет через Хонейкомб-Вуд на лондонское шоссе.