Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ) - Тарханов Влад

— Это официальное заявление?

— Это официальное конфиденциальное заявление. Между нами, разведчиками, говоря.

— Этого очень мало.

— Я могу только сказать, что Польша сохраниться как независимое государство, даже менять его уклад мы не будем. Хотят пшеки жить при капитализме — пусть их. Только зубки повырываем. Чтобы никакой угрозы в ближайшие пять-десять лет со стороны Варшавы и в помине не было. Ну и за наглость чуток ее (Польшу) обрежем.

— Не можете вы, евреи, без обрезания. — грустно как-то пошутил «мсье Поль».

— Так вот, Поль, прислушайтесь к моему совету: если правительство Франции хочет сохранить свои инвестиции в Польшу, то не следует идти на поводу у ваших коллег по Антанте. В случае разрыва дипломатических отношений можете о сохранении инвестиций забыть.

— Вы намекаете, что социалистическая Польша может отказаться от обязательств предыдущего правительства?

— Я не пророк, мсье Поль, но исключать такого поворота событий не рискнул бы.

— Хорошо, мсье Мигель, мы поняли друг друга.

— Надеюсь на это, мсье Поль. Весьма надеюсь.

Конечно, ни французам, ни англичанам ситуация в Польше не понравилась. Седьмого мая началось наступление поляков в Литве, а уже шестнадцатого грянуло общее контрнаступление РККА со вторжением на «Кресы восходние». После решительного удара в тыл увязнувшей в Литве Восточной армии и ее окружения, которое сопровождалось мощными авиаударами по железнодорожным узлам, лишившим военную технику панства горючего, ситуация развернулась для войск Варшавы самым катастрофическим образом: семьдесят тысяч в котле, а к их столице стал стремительно приближаться ударный кулак РККА. Правда, необходимо признать, что на этот раз отрыва от тылов не произошло и фланги наступающей группировки были более чем надежно прикрыты. В результате даже чудо не могло спасти поляков от захвата столицы. Правительство вместе с главнокомандующим, маршалом Рыдз-Смиглы мужественно бросилось наутек, прямиком в Румынию. Впрочем, маршрут для них не самый необычный (в МОЕЙ реальности панство смывалось по этому же маршруту). Маршал задержался, чтобы лично проследить за отправкой из страны их золотого запаса. А вот этого не хотелось допустить. Новой Польше золотой запас пригодиться, хотя бы для того, чтобы оплатить услуги РККА по приведению зарвавшейся «гиены Европы» в трезвый вид. А что? помню. что услуги вытрезвителя что-то там стоили, пусть и немного, но всё-таки… так и мы всю Польшу обдирать не будем. Только самое необходимое заберем.

[1] Овсей-Гершон Аронович Радомысльский он же Григорий Евсеевич Зиновьев.

Глава двадцать первая

Тяжелая артиллерия

Глава двадцать первая

Тяжелая артиллерия

Лондон

26 мая 1934 года

Это можно было бы назвать передачей полномочий. На самом деле, происходящая смена власти в правительстве Великобритании ничем необычным не была. Кабинет Джеймса Рамси Макдональда уходил в отставку, спровоцированную польским кризисом. Его Королевское Величество даже изволил гневаться. Георг V даже изволил забыть, как отказал в убежище семье Николая II, чисто по-родственному, и сейчас метал громы и молнии по поводу того, что убийцы его двоюродного брата делают в Европе всё, что хотят. Конечно, Георг как-то запамятовал, что и драгоценности дома Романовых они прихватили по случаю и оставили у себя на вечное хранение. Но это ведь мелочи, не правда ли? Король так и не принял курс на сближение с СССР, считая, что Советы необходимо додавить. Но пока что никто, кроме поляков, в Европе воевать с русскими не собирался. Фактический разгром войска польского с огромным Литовским котлом и выходом РККА к предместьям Варшавы резко менял геополитическую обстановку в Европе. При этом появился прямой железнодорожный путь из Москвы в Берлин через Литву и Восточную Пруссию, тем более что совместным ударом силы Веймарской республики и Красной армии заняли Данциг, а чуть позднее и Гдыню, отрезав Польшу от моря и организовав прямой коридор поставок в Германию оружия и продовольствия. Франция, хотя и вложила в Польшу (как в армию, так и в их экономику) больше всех средств, тоже пока что воевать с Советским Союзом не собиралась. Стать на сторону Веймарской республики было для британцев неприемлемым ходом: поддерживать создание красного пояса в Европе казалось им просто катастрофой вселенского масштаба, но принять сторону немецких милитаристов тоже было не слишком-то комфортно. Цену обещаниям и политическим заявлениям Гинденбурга и его окружения лимонники прекрасно знали и понимали, что Третья империя немецкой нации (как гордо наименовал свое государство Пауль Первый) в любом случае выберет курс военного и политического реванша.

На смену Макднальда пришел многоопытный политик и бессменный лидер консерваторов, Стэнли Болдуин (между прочим, двоюродный брат Редьярда Киплинга). Стэнли был типичным ястребом, именно ему принадлежит знаменитая фраза, сказанная в стенах Британского парламента: «Думаю, обывателю стоило бы осознавать, что на свете не существует такой силы, которая защитила бы его от бомбардировки. Что бы ему ни говорили, бомбардировщик всегда прорвётся (к цели)».

Макдональд сдавал свой пост тяжело. Он понимал, что это его второе премьерство — пик и закат его политической карьеры. В свое время он расстался с лейбористами именно для того, чтобы возглавить правительство. Сторонники его партии так и не смогли добиться большинства в парламенте, а вот ему удалось сколотить коалицию, которая вроде бы работала на внепартийных началах. И всё-таки его отодвигали от власти. На этот раз навсегда. Годы! Да и не кому будет его поддерживать. И сам виноват в том, что в критический момент от него все отвернулись. Джеймс пожал руку Болдуину, с которым тесно сотрудничал в своем кабинете. Стэнли был лордом-председателем Совета, точнее, фактическим главой Тайного Совета и теневым руководителем консервативного правительства Макдональда (после исключения последнего из лейбористов, Джеймс оказался вынужден опираться на консерваторов).

Болдуин и Макдональд были примерно одного возраста (Стэнли примерно на год моложе Джеймса), но при этом более крепко выглядел и слыл весьма изощренным политическим интриганом. Тем не менее, со своим предшественником и одновременно преемником (правительства Болдуина и Макдональда меняли друг друга на протяжении последних двух десятилетий) он распрощался весьма приветливо. Надо сказать, что от лейбористской (левой) повестки у правительства Джеймса не осталось и следа. Его добрые намерения по необходимости улучшения быта и условий труда рабочих так и остались лишь добрыми намерениями. Консерваторы умело уводили парламент от принятия либеральных законов, в тоже время, крайне тяжелая ситуация в колониях, а также вопрос с Ирландией стали камнями преткновения, которые правительству пришлось тяжело преодолевать[1].

Впрочем, долго рассиживаться в кабинете премьер-министра Болдуин не мог: его ждала аудиенция у Его Величества.

Король в последнее время чувствовал себя не слишком-то хорошо. Болезни подтачивали здоровье увы, уже не молодого мужчины, которому скоро должно было исполниться семьдесят лет. В последнее время короля постоянно преследовали легочные заболевания. И его лейб-медик, барон Бертран Доусон уже дважды вытягивал Его Величество буквально из-под полога смерти[2].

(Король Георг V читает рождественское поздравление по радио, 1934 год, примерно так бы выглядел ба Николай Романов в старости)

Ожидавший нового (хотя дважды старого) премьер-министра, Георг оставался элегантен, хотя и одет не в военную форму, а вполне гражданского вида костюм-тройку из качественной плотной ткани. Даже в мае погода в Лондоне редко радовала теплыми погожими днями. Король выглядел плохо, и одновременно при этом достаточно встревоженным.