Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

займы, чтобы Берлин смог возобновить выплаты репараций, без чего Франция не ушла бы из Рурской области. Это была очень сложная и хрупкая финансово-политическая схема. Париж ведь также находился в сложной ситуации. Ему требовалось возвращать американские займы, сделанные во время Великой войны. По большому счету немецкие репарации, которые получала Франция, шли на выплату ее долгов Америке. Похожая, хотя и не столь драматическая ситуация сложилась и с британским финансовым оборотом. Таким образом, когда немцы перестали платить репарации французам и англичанам, пострадали в конечном счете американцы, которым не оставалось иного выхода, кроме как вмешаться в начавшийся европейский финансовый кавардак.

Густав Штреземан (в центре) веселится с журналистами. 1923 г.

В историю эта сложная договоренность вошла как «план Дауэса», по имени чиновника, представлявшего интересы США. Согласно этому плану Вашингтон предоставлял Берлину финансовый заем, Франция выводила свои войска из Рура, Германия начинала платить репарации. Одновременно с этим немецкое правительство, очистив свой баланс от всяческих финансовых обязательств с помощью гиперинфляции, проводило денежную реформу, вводя в оборот новую «рейхсмарку», которая была обеспечена золотом и обменивалась как в добрые довоенные времена по курсу 4,2 рейхсмарки за один американский доллар. В 1924 году Рурская область возвращается в Германию, ее промышленность вновь начинает поставлять все необходимое, гиперинфляция заканчивается, в страну поступает твердая американская заимствованная валюта, необходимая для выплат репараций. В Германии наступают «Золотые двадцатые». Следующим успехом Густава Штреземана стало выведение Германии из международной изоляции и заключение Локарнских договоров в 1925 году. Локарнские договоры, названные так по имени швейцарского города, в котором проходили переговоры, представляли собой набор соглашений между Германией и ее соседями касаемо границ, возникших после окончания Первой мировой войны. Это было невероятно эфемерное, но крайне на тот момент важное для Берлина дипломатическое достижение, по результатам которого Германию приняли в Лигу Наций.

Монета в 2 рейхспфеннига, 1924 г. Это были уже деньги

Основным результатом переговоров в Локарно стало франко-германское территориальное урегулирование. Дело касалось векового спора об Эльзасе и Лотарингии – главного камня преткновения в Европе. Смешанное франко-немецкое население этих двух крупных и важных областей, расположенных между Германией и Францией, не раз становилось причиной войны между двумя крупнейшими государствами Европы. В Локарно Берлин впервые на международном уровне признал, что Эльзас и Лотарингия принадлежат Франции. Это была поистине эпохальная уступка, за которую Парижу пришлось расплатиться Польшей – своим главным союзником в Восточной Европе. По результатам Локарнских договоренностей западные границы Германии были узаконены, а вот судьба на востоке страны осталась нерешенной, что было для Берлина крайне важно и выгодно. Когда речь идет о восточных границах Веймарской республики, затрагивается самый больной на то время для Германии вопрос – Польский. Потерянные после окончания Первой мировой войны 13 % немецкой территории отошли в основном Франции на западе и Польше на востоке. Если с отныне французскими территориями немецким правящим кругам было все ясно, – вернуть их не представлялось возможным, – то за земли, которые достались Польше, Германия намеревалась побороться.

Речь в первую очередь шла о Силезии, крайне важном промышленном регионе. Часть проживавшего здесь населения по национальности относилась к немцам, часть – к полякам, часть – к полуполякам-полунемцам. Только появившаяся на карте Европы Польша была в политэкономическом плане государством слабым, а потому могла стать легкой добычей такого сильного и оскорбленного соседа, как Германия. Речь о сложных польско-немецких отношениях в период между двумя мировыми войнами пойдет ниже, а здесь отметим малоизвестную, но важную дипломатическую деталь – осенью 1925 года Франция фактически сдала Польшу ради достижения собственных национальных интересов. В 1925 году Германия еще не окрепла, а потому заставить ее подписать договор о границах не только на западе, но и на востоке было несложно. Однако для Франции и Британии было, вероятно, важнее выстроить в Европе новую геополитическую конструкцию, которая бы состояла из крупных государств, подобных им и Германии. Польше в ней не было места. Лучшей иллюстрацией того, каким англо-французские правящие круги в 20-х годах прошлого века видели будущее европейское устройство, могут послужить слова, сказанные известным британским политиком Уинстоном Черчиллем в 1919 году: «Закончилась война гигантов, началась война пигмеев». Он имел в виду многочисленные военные конфликты, вспыхнувшие после окончания Великой войны в Восточной Европе между новосозданными государствами, которые были не в состоянии мирно поделить развалившуюся Австро-Венгрию. Польша, из числа «пигмеев» Черчилля, была самой большой и воинственной. С 1918 по 1921 год она провела семь войн с соседями, прежде чем успокоиться в новых границах. Если война с литовцами, чехословаками, украинцами и даже Советской Россией была для поляков неопасной и победоносной, то военное противостояние с Германией в Силезии оказалось куда более сложным. Серьезная немецкая угроза нависла над Польшей с самого начала 20-х годов и медленно тлела вплоть до прихода Гитлера к власти. Франко-британские правящие круги, имевшие в Локарно дипломатическую возможность ликвидировать такую угрозу, этого, однако, не сделали.

Премьер-министр Франции Аристид Бриан и министр иностранных дел Германии Густав Штреземан получили Нобелевскую премию мира за подписание Локарнских соглашений

Стремительное развитие экономики началось в Германии после того, как в оборот была введена крепкая национальная валюта, что быстро привело страну к финансовому порядку. К этому времени бурный экономический рост шел практически во всем западном мире. Лишь захлебнувшаяся гиперинфляцией Германия мучилась в тисках кризиса и сильно отставала от остальной Европы, являясь при этом ее промышленным локомотивом. Такое положение дел было неестественным, а потому быстро изменилось, как только Германии удалось преодолеть финансовые трудности. В этом Веймарской республике помогли Соединенные Штаты Америки. На то время политэкономическая судьба двух стран странным образом оказалась во многом схожей. В Америке шли «Ревущие двадцатые», а в Германии – «Золотые двадцатые». Значительный экономический послевоенный подъем начался в США раньше, в 1921 году. Довольно скоро перед крупным американским, особенно банковским, капиталом встал вопрос, куда еще можно вложить деньги, настолько их в послевоенной Америке было много. Германия, промышленное сердце Европы, представлялась американским финансистам отличным местом для инвестиций, и не только из-за своего огромного научно-промышленного потенциала, но и потому, что в 1923 году немецкие активы стоили сущие копейки. Вашингтон вмешался в финансовые дела Веймарской республики, выдав огромное количество займов Берлину, – с одной стороны, с целью разрешить возникший в Европе политический тупик, а с другой, чтобы предоставить американскому бизнесу фантастические возможности заработать в Германии большие деньги.

Именно Соединенные Штаты в кратчайшие сроки