Венок для оборотня - Эми Мун

и зависти. Иллин очень быстро научилась продумывать свое время и маршруты прогулок.

Безлюдные улочки Феорита встретили их тишиной. Лишь изредка слышался стук деревянных ставен о стены. Торговцы всегда вставали раньше остальных. Иллин крепко держалась за локоть уверенно шагающего вперед Эйнара. Мужчина стремился скорее покинуть столицу да и ей, признаться, хотелось того же. Слишком свежи еще были воспоминания о сырых, темных стенах и вонючих, давно не чищеных клетках.

Каково же было ее удивление, когда вместо главных ворот она увидела перед собой купола храма Трех Богов.

— Эйнар?

— Ты хотела просить о поминальной службе.

Слезы обожгли глаза, а горло перехватило стальным обручем, словно на нее вновь наложили удушающее заклятье. Резко кивнув, она сделала шаг вперед. Эйнар был рядом. И когда она входила в храм и когда беседовала с необычно бодрым для столь раннего часа служителем. Тот охотно выслушал ее просьбу и прямо при ней занес в учетную книгу имена ее родителей. Она даже получила благословение напоследок, после чего мужчина вернулся к чистке подставок для свечей.

— Значит, твой отец был лесничим, — не то спросил, не то повторил Эйнар, когда они покинули своды храма. Иллин удивленно взглянула на мужчину. Он никогда не задавал вопросы касательно ее семьи.

— Да. Мы жили в лесу сколько себя помню. Пока не…

Она осеклась. Думать, а уж тем более говорить о смерти родителей было по прежнему тяжело. Эйнар не давил. Деликатно молчал, давая ей право самой решить продолжать или нет.

— Пока не были убиты одним допившимся до зеленых демонов бродяжкой. Не знаю, почему он напал на моих родителей. Да он и сам не знал, похоже. Люди поговаривали, что он немного не в себе был, но мирный. Тихо спивался, никого не трогал. А вот мои родители ему чем- то не угодили. Вот так.

— Близких терять тяжело. Мой брат погиб в последней стычке с воинами Империи.

— Мне жаль.

Ее слова не были формальностью. Родственные узы у оборотней часто были очень крепки. Эйнару наверняка было тяжело.

— Мне тоже. Ты бы поладила с Давеном.

— А мой папа сперва познакомил бы тебя со своим кулаком, — хмыкнула Иллин, — Он очень переживал, что однажды к нему в дом начнут ходить юноши с букетами цветов.

— На меньшее, чем полянка не размениваюсь, — ей не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть его улыбку, — но я готовился к тому, что просто не будет. Любящие родители всегда переживают за свое дитя. И я бы не стал препятствовать вашим встречам.

Иллин крепче перехватила Эйнара за локоть.

— Я знаю. Теперь знаю.

Мужчина погладил ее крепко сжатые пальцы и повел прочь из города. Феорит Иллин покидала со спокойным сердцем. Теперь тут действительно не осталось ничего, что бы тянуло ее обратно.

Эпилог

— Эйнар! Ну, Эйна-а-ар! Я хочу побегать со стаей! Со своей парой, в конце концов! Прекрати капризничать! И хватит уже меня лапать, волчара ненасытная!

— Не пущу. Тебе надо отдыхать, — урчал довольный оборотень, не прекращая тискать ее за все мягкие, и не очень, места, — Ты беременна…

Нет, Иллин была только рада вниманию своего волка, но не в гостевых же комнатах! Днем. Когда где-то рядом шныряет прислуга и носятся Илва и Ульвар… Хотя если подпереть засовом дверь…

— Эйнар, я беременна всего несколько… дней! Эйн… Ох!

Прикусывать метку было совсем не честно! А уж сунуть свои загребущие ручищи под ее рубашку…

— Как ты пахнешь, любимая! С ума сойти… Не пущу. Запру в спальне. Привяжу к кровати и…

— Мама! Мама! А Ульвар опять не слушается!

В комнату влетела их дочь. Заворчав от досады, Эйнар прекратил свои приставания, но так и остался стоять позади, прикрываясь ею от внимательных, хитрых глазенок. Илва стала их первенцем. Эйнар очень гордился своей бойкой крошкой и уже заранее ревновал к молодым самцам. Даром, что девочке было всего пять лет. Иллин вздохнула.

— И что у вас случилось на этот раз?

— Он не хочет причесываться! И бантик на голову не хочет! А я ему говорю, что бантик — это красиво! Красиво же, да? — и девочка продемонстрировала пышный бант, украшающий кончик пепельной косицы.

— Причесываться, конечно, нужно, — осторожно начала Иллин, — и твой бантик очень красивый, но ведь ты девочка.

— И что?! — грозно свела бровки ее маленькая, упрямая волчица, — Красота — это сила! Мне так всегда бабушка говорит!

Иллин покачала головой. Мать у Эйнара была замечательной во всем. Только вот уж очень дочку хотела. Но получилось два сына. Поэтому внучка для Руны стала едва ли не смыслом жизни. Она готова была вместо матери и отца нянчить свою драгоценность днями и ночами напролет. Иллин даже немного ревновала, но не могла устоять перед безмолвной просьбой в глазах старой волчицы.

— Бабушка права, — согласно подтвердила Иллин, — но есть одежда и украшения, которые носят только женщины. Или только мужчины. Вот представь, например, м-м-м… своего папу с бантиком. Ой!

За попу больно ущипнули. Эйнар, до этого откровенно забавляющийся их маленьким спором, был явно недоволен. Илва очень даже могла переключиться с Ульвара на его. И ходить потом вожаку клана Сумеречных с пышным бантом в волосах на потеху всей стае. А все потому, что маленькая модница умела делать большие, умоляющие глаза, отказать которым Эйнар просто не мог. Странно, что при таком вопиющем нарушении правил воспитания Илва росла на редкость отзывчивой и доброй девочкой.

Дочь перевела взгляд за ее спину и расплылась в щербатой улыбке.

— Нет, у папы слишком короткие волосы. И вообще, он и без бантика красивый!

— Спасибо, Илва, — хохотнул оборотень, — Но твоя мать права, Ульвар мальчик, а мальчикам банты ни к чему.

— Ну хоть расчесать! Можно?

— Пойдем, — вздохнула Иллин, — посмотрим, такой ли твой братишка лохматый. Да и обедать давно пора.

Ульвар нашелся на полянке неподалеку от ограды. Мальчик самозабвенно играл с кучей шишек, сооружая что-то вроде страшного, кривобокого замка или шипастой горы. Пепельные вихры торчали в разные стороны.

— М-да, без расчески не обойтись. Ульвар!

Ребенок оставил свое занятие и направился к ней. Кто не знал, мог бы запросто подумать, что мальчику не три с половиной, а все пять-шесть лет. Ульвар рос высоким и крепким ребенком. Весь в отца от внешности до характера.

— Нет, — категорично объявил сын, заметив в руках сестры гребешок, — Я сам!

— Мы с Илвой вместе тебя причешем.

— Ладно, — после некоторого раздумья согласился мальчик. Пока они на пару с дочерью приводили Ульвара в порядок, в воротах показалась гостья.

Руна,