Избыток целей - Федор Московцев

Для Андрея их приезд был как снег на голову. Они позвонили, въехав в город, поставили в известность, что сейчас нагрянут в гости, и спросили, как лучше проехать. Он объяснил, как добраться до кафе Smiley на Лиговском проспекте, в котором обычно ужинал; и максимум, что смог для них сделать – это покормить. Они вообще-то рассчитывали на ночлег (по разговору стало ясно, что не просто на ночлег, а на длительный постой), и сильно обиделись, мол, ты все равно живешь один, семья в Волгограде.

«Но это не значит, что я должен принимать у себя всех подряд», – подумал Андрей, вслух же сказал:

– Если семья в Волгограде, это не значит, что я живу один.

Одно дело принимать сочненьких отроковиц, и совсем другое – двух чертоганов, рядом с которыми находиться-то стыдно: растянутые футболки, висящие джинсы с мотней, и все эти многозначительные отмороженные взоры.

«Где нам жить?» – какой идиотский вопрос. В Петербурге очень красиво, можно просто слоняться по городу, нюхать пыль улиц. Опять же, вновь прибывшие со своим убогим габитусом вполне сойдут за местных, так что с милицией проблем не будет. Андрей заметил, что для проверки останавливают в основном приличных граждан. Его самого несколько раз тормозила милиция на Невском проспекте в районе Площади Восстания и на Московском вокзале. Так и осталось загадкой, чем руководствовались милиционеры, проверяя дорого одетого блондина с арийской внешностью. На вокзале, например, полным-полно мамлюков – более достойных объектов для пристрастного досмотра.

– Я что, похож на чеченского террориста? – возмущался Андрей. – Или на шахидку-смертницу?

Милиционеры отвечали, что проверяют всех, кого считают подозрительными, независимо от национальности. Присмотревшись (обычно на людей в форме не обращаешь внимание), Андрей понял, в чем дело. Переодев служителей порядка в соответствующие одежды, их запросто можно было снимать в фильме под названием «Отпуск на Талибах» – типичные моджахеды. Естественно, что обладателям таких аутентичных физиономий любой европеец покажется подозрительным.

…Итак, Андрей отказал Шавликову и Верхолетову в приеме. Когда расставались, они не только не поблагодарили за бесплатный ужин, но изобразили такую обиду, что Андрей обрадовался – теперь никогда не потревожат. Однако нужда приперла, и они через некоторое время начали дергать по всякой ерунде. Оказалось, что поселились в каком-то гастарбайтер-холле, ночлежке на Обводном канале, сытыми случается быть не каждый день, и, конечно же, они постоянно в чем-то нуждаются. Верхолетов попросился на работу, и Андрей приспособил его для выполнения заданий – развозить товар тем немногим больницам, где удалось договориться насчет продаж, расширять присутствие у этих потребителей, то есть увеличивать продажи, пробивать новых клиентов; а также мелко-бытовые поручения. Верхолетов попросил подъемные деньги – зарплату авансом хотя бы за полгода вперед, но Андрей, подивившись его оптимизму, выдал за неделю, и сказал, что максимум что сможет сделать – платить за семь дней вперед.

Первую неделю Верхолетов работал как электрический веник, а на второй неделе сдулся. И подвел в самом ответственном месте. Он должен был подъехать на Электро-Балт, забрать у Андрея товар и отвезти в детскую кардиохирургию на Авангардную улицу. Но в назначенное время не появился, трубка оказалась отключенной. Это был очень важный, единственный приличный клиент, к тому же друг Игоря Быстрова, поэтому Андрей, бросив всё, повез товар сам.

Верхолетов объявился во второй половине дня, довольно небрежно поинтересовался: «Чего звонил?», а когда Андрей, выругавшись, спросил, в чем дело и почему не выполнено задание, ответил, спохватившись, что «отсыпался после дежурства».

А на вопрос, что за дежурство, ответил, что прибыл Коршунов, отдыхал в Талион-клубе на Мойке с семи вечера и до утра, и Винц задействовал их – Верхолетова и Шавликова – караулить возле входа в заведение.

Андрей не нашелся что сказать, настолько естественно прозвучало объяснение, будто это само собой разумеющееся – если приехал Коршунов и отправился в Талион, то надо наплевать на работу, чтобы покараулить на входе.

Позже позвонил Винц и спросил, может ли Верхолетов иной раз «подстраховать на дежурствах» – два-три раза в неделю.

– Может, только не за мой счет, – отрезал Андрей.

У Винца не удалось выяснить, в чем состоит смысл «дежурств», поэтому пришлось узнавать у Рената. И тот прояснил ситуацию. Оказывается, Радько с Блайвасом распоряжаются бюджетом офиса Коршунова в Петербурге, в том числе зарплатой охранников. И кроме профессионалов с разрешением на ношение оружия, без которых не обойтись, чисто для количества им требуются статисты – чтобы создать массовку. Хотя по бумагам эта левота также проходит как профессионалы, и Радько за них получает зарплату.

На самом деле эти лоховатые хлопцы работают за уважуху, Винц ездит им по ушам, обещая карьеру крутого гангстера, и эти лопухи, поучаствовав в «живом щите», возвращаются к себе на район и рассказывают в красках, как «охраняли самого Коршунова», какие тачки видели, и с какими людьми за руку здоровались.

Такие вот джихад-каникулы получились у Верхолетова и Шавликова – в случае всамделишного нападения на босса их могли по-настоящему убить. Для Шавликова это было бы настоящим ударом, а Верхолетов, возможно, нашёл бы свой долгожданный «апокалиписец».

Монументальный Винц – весь в коже и за рулём Геленвагена, средоточие комического зла, реально доставлял. Когда он занимался настоящими делами – прижигал утюгом задницы коммерсантов, топил в Неве непослушных пушеров и сутенеров, то выглядел намного проще, – сохранились фотографии тех времен. В родных 90-х бакс был зеленее, пиздюли – крепче, а клиент всегда мертв.

Ну а сейчас он продаёт идею – разводит простофиль, склонных к совершенно чуждому им миру, роскошь которого навсегда поразила их воображение. Их жизнь, а также существование предыдущих поколений, по будничной своей безотрадности не могла сравниться ни с чем. Поэтому Винц на очень подержаном Геленвагене казался им небожителем, и его слова и движения были гораздо важнее всех дел на районе.

По уговору Андрей заплатил Верхолетову за неделю вперед, но в эту вторую неделю ни разу не звонил и не давал никаких поручений. В субботу чудо-работник объявился сам – за зарплатой. Андрей объявил, что лавочка закрыта.

Через некоторое время перезвонил Шавликов – он в своей косноязычной манере пытался уговорить Андрея пересмотреть решение, или хотя бы дать денег взаймы, и даже пытался угрожать:

– Хочу предупредить: подумай о калибре. Против нас ты – в лучшем случае унитазик на колесах вроде ВАЗовской «Калины» против тяжелого танка «Тигр Т-VI». Делай что тебе наговаривают, иначе перееду пополам, оставив пятно на асфальте и не плюну вслед. Не стоит выбирать меня в качестве мишени своего скудоумия. На кошках тренируйся, как говорил незабвенный герой классики. Это выглядело настолько необычно и нелепо, прямо как в своё время перерождение «сурков» – когда они после долгого периода жополизства вдруг подняли голову и стали угрожать.

На такого олигофрена жалко тратить энергию, и Андрей, назвав его хуесосом, попросил придержать язык, и на эту справедливую просьбу Шавликов сильно оскорбился.

– По-моему, «хуесос» звучит довольно мило, – попытался урезонить Андрей. – Гораздо лучше, чем «жопотрах».

Голос Шавликова сорвался на крик:

– Слышь, ты, умник! Подумай о черных безднах моей души прежде, чем затевать со мной беспредметную перебранку. В спорах, оскорбляющих мою ЛИЧНОСТЬ я подобен гадюке: поражаю сразу и без предупредительного выстрела в воздух. Львиная доля кладбищенского обаяния бывшего похоронщика Шавликова держалась на его истерическо-демоническом визге. Но если раньше в компании можно было над ним просто посмеяться (даже поржать в полный голос), то в последнее время пьяный Шавликов мало того, что делался неожиданно грамотным, переставал коверкать фразы и соответственно переставал быть смешным, но еще и становился злобно-агрессивен и себя не контролировал. И Андрей прервал разговор. А через час позвонил Винц. Сначала он попытался что-то предъявить, опомнившись, заявил, что Шавликов с Верхолетовым «берега попутали»; ясно было одно: он сказал двум лопухам что-то такое, отчего они решили, что должны работать на него, а за деньгами обращаться к Андрею.

Хоть в его голосе и чувствовалось какое-то напряжение – он пытался подтянуть Андрея за некие обещания – всё же он не посмел наезжать и что-то требовать. Такие люди, прежде чем с кем-то контактировать, пробивают всю подноготную оппонента, и идут в атаку, только если имеется значительное преимущество в силе.

Позже Ренат рассказал, что этот развод один из самых пустяковых, Винц способен на такие замуты, что диву даешься – втягивает толпу народу, сам получает какую-либо выгоду и остается в стороне, а в оконцовке эти люди разбираются друг с другом.