Сокрушительное бегство - Алексей Зубко

— На первое время хватит, — пообещала Ольга. — Помоги спустить лодку на воду.

— Давайте.

— Сперва перевернем…

Не споря, я подошел к поплавку и, ухватив его за место крепления к V-образной опоре, попытался перевернуть лодку. Но не тут-то было. С упорством все той же ящерицы она упиралась лапами-понтонами в траву, скользила по ней, изгибалась под собственной тяжестью, но ни в какую не желала переворачиваться. Только вместо раздражения это подняло мое настроение. Поскольку, сместившись, узкое брюхо лодки явило моему взору два заплечных мешка, шишковатые бока которых свидетельствовали о тесноте, в которой пребывало их содержимое.

Под сонным, но неотрывным взглядом карих глаз Викторинии и под чутким руководством валькирий, сопровождавших свои команды посильной помощью, я сумел сперва поставить непокорное плавсредство на попа, а затем и перевернуть в пригодное для плавания состояние.

Пнув лодку ногой в выгнутый бамбуковый бок, я удовлетворенно вздохнул и столкнул ее на воду, придерживая за один из понтонов. Ленивое течение медленно, но настойчиво потянуло ее за собой, вырывая из рук.

— Тпру! — скомандовал я непослушной лодке, с трудом удержав ее после того, как, поскользнувшись на траве, оказался по колено в мутной воде, очень похожей на не очень густую грязь.

— Прошу вас, ваше высочество. — Валькирии пропустили принцессу вперед.

Викториния фыркнула, обвела всех ленивым взглядом и, зевнув во всю лошадиную морду, вернулась к пассивному созерцанию невинной жертвы ее внимания — меня.

— Поспешите! — прикрикнул я, передернув плечами. Ноги вязнут в жирном иле, кишащем прожорливыми пиявками, а единорог стоит себе спокойно и не делает попытки забраться в лодку.

— Ваше высочество…

Кобыла моргает ничего не выражающими глазами и не двигается.

— Да дайте ей пинка! — в сердцах восклицаю я.

— Как можно?! — в один голос возмущаются валькирии.

— Можно! Спросят — скажите: я разрешил.

— Но…

— Вам письменное разрешение нужно?!

— Нет, — покачала головой Ольга, забросив в лодку один из мешков.

— Тогда толкайте.

Валькирии нерешительно переглянулись, не в силах применить силу против повелительницы.

— Впрочем, — не стал настаивать я, — она может пересечь реку вплавь. Говорят, грязевые ванны полезны для кожи.

То ли последний довод показался кобылице императорских кровей весомым, то ли понимание необходимости торопиться наконец-то проникло в мозг, а может, и клацнувшие в опасной близости от филейной части клыки Тихона поспособствовали этому, но она весьма решительно запрыгнула в бамбуковую лодку. И если до этого момента вероломная посудина притворялась покорной, то теперь улучила момент и что силы рванулась прочь, норовя унести испуганно балансирующую на задних копытах однорогую лошадку.

— А-а-а! — Мои пальцы застряли между понтоном и распоркой, а ноги в иле, и устремившаяся прочь лодка едва не разорвала меня на две неравноценные части, натянув так, как корабль натягивает причальный канат во время шторма..

— Относит! — выкрикнула Агата. Она, подхватив шест, запрыгнула мне на спину, заставив от неожиданности крякнуть, и, отскочив, словно гимнаст от батута, перепрыгнула в лодку. — Остановитесь, ваше высочество!

Единственной здравой мыслью, вклинившейся в вой натянутых мышц и хруст выворачиваемых из суставов костей, была обида. «С живым воплощением Великого дракона на земле так не обращаются, если хотят, чтобы он и дальше оставался таковым, в смысле живым, воплощением». На какое-то время я отключился.

А когда пришел в себя, то мне до поросячьего визга захотелось домой: дышать разъедающим легкие смогом, пить отравленную хлоркой воду, есть синтетическую пищу, смотреть мыльные сериалы… Первое время будет подташнивать, но со временем можно приучить организм к чему угодно, даже к сериалам и рекламе. Рекламе?!

Беспокойно пошевелившись, я тяжело вздохнул, чувствуя щекой твердость бамбука и речную сырость.

Тотчас прохладная женская ладонь легла мне на лоб, взъерошила волосы ласковым касаньем.

«Реклама — это уже слишком, — подумал я, чувствуя горький привкус на губах. — Не хочу рекламы. И опер мыльных не хочу».

— Бедняжка… — Руки прижались к моим плечам и начали медленно и нежно разминать одеревеневшие мышцы.

Боль недовольно заворчала, но отступила.

«Продолжай… продолжай… — взмолился я, но вслух не произнес, боясь спугнуть словами очарование момента. — И смогом дышать желания нет. А про перевертышей и их нанимательницу и думать не хочется… И что мне делать в том мире? Бороться за свои права на портал № 27-3/МА, ведущий на планету Ваурию, разработка недр которой экономически невыгодна? И к тому же Единая Земная церковь порицает основание человеческих жилищ на планетах, населенных видами, внесенными в классификатор „Внеземная демонология“. Но неиспользование портала не освобождает от необходимости ежедневно нести двенадцатичасовую вахту у врат и не покидать пределы трехчасовой зоны, что значит — ни шагу с Земли. И это для космического разведчика… Единственная надежда изменить ситуацию — еще не раскрывшиеся врата, находящиеся на Ваурии. Они одни на всей планете, не считая портала „Земля—Ваурия“, и расположены в подземных пещерах поблизости от лагеря каких-то исследователей, занятых изысканием философского камня. Они-то и сообщат мне об активации врат, если таковая произойдет. Их хранителем, после открытия разумеется, стану я — Хранитель Звездного портала № 27-3/МА. Но до того момента может пройти в равной степени и неделя, и тысячелетие… Остается ждать, надеясь на чудо, что врата гостеприимно распахнутся и приведут в неизведанный ранее мир, а не куда-нибудь на мусорник Вселенной… Тогда я по праву буду первым человеком, ступившим на неизведанную землю».

— Так лучше? — спросила Ольга, запустив руки под пиджак и массируя мою спину.

— Да, Оленька.

«Хорошо… И земли вокруг неизведанные, мечта первопроходца. Чего мне еще нужно?»

Лодка вздрогнула и затрещала, уткнувшись носом в прибрежные камни.

— Пора.

Но прежде чем ступить на берег, валькирии дружно скрыли свои лица под мягкими замшевыми масками, словно подчеркнув, что отныне они в полной мере берут на себя охранные функции.

Поднявшись на ноги, я с удивлением обнаружил, что тело вновь слушается меня, а не протестует против любого движения болезненными судорогами.

— Будем следовать этой тропинкой, — сказала Агата, указав на едва различимую прореху в монолитной стене джунглей. — Движемся быстро и тихо. Здесь могут оказаться люди. Я первая. Сокрушитель за мной. В центре принцесса Викториния. За ней мутант. Замыкающая Ольга. Вперед.

И, взвалив мешок на спину, она уверенно шагнула под низко нависающие над тропинкой ветви.

Я оглянулся на Ольгу с поклажей на плечах и предложил:

— Давай я понесу.

— Я сама. Иди. И мы пошли.

Под ногами то хрустят сухие ветки, то чавкает сырая земля, за шиворот сыплется всякая гадость: прелые листья, зрелые плоды, юркие сороконожки и липкие слизняки.

В очередной раз оглянувшись: не отстают ли, я задержал свой взгляд на неспешно шагаюшей принцессе и задался вопросом: «А почему, собственно…»

— Викториния, — любезно обратился я к ней.

Она насторожила уши, словно гончая, почуявшая дичь, и вопросительно посмотрела на меня.

— Прокатишь?

Пока она раздумывала, прилично ли будет дать на это согласие, поскольку о приличии самого катания задумываться уже поздно — катался, знаю, — я забрался на нее верхом.

— Спасибо.

Она лишь фыркнула, но мягко потрусила дальше.

Я обхватил ее шею руками, растянулся на широкой спине и прикрыл глаза, пытаясь разобраться с накопившимися вопросами.

Погрузившись в глубины подсознания, я едва не свалился с Викторинии, когда она, испугавшись моего раскатистого храпа, сбилась с ноги и с треском вломилась в кустарник.

— Задумался, — бросив взгляд на ползущее к горизонту солнце, пробормотал я, словно оправдываясь. Хотя никто и слова в укор не сказал. И даже, скорее всего, не подумал.

— Тихо! — приказала Агата, одновременно сбрасывая мешок и выхватывая мечи. Клинок в правой руке смотрит острием вперед, а в левой — заведен за спину и прижат к предплечью. — У нас гости.

— Не у вас, — поправил голос из чащи. — А у нас.

У моей ноги молниеносно возникла Ольга и сдернула меня со спины единорога.

— Давненько я такого глубокомысленного храпа не слышал, — добавил невидимый собеседник, хрипло посмеиваясь.

— А вы кто будете? — выкрикнул я, пытаясь по звуку определить местонахождение незнакомца.

— Он по-нашему не поймет, — шепнула Ольга. — Это не основной итайский язык, а какое-то наречие. Совершенно отличное от…

— Так ты и разговариваешь? — удивился укрывшийся в густых джунглях весельчак. — А я думал, только храпишь.