Карты рая - Дмитрий Веприк

— Спасибо, сэр, — сказала Сато.

— Не за что. Кстати, как вы переносите сжатие континуума?

— Не знаю, сэр. То есть не помню.

— Ну, в таком случае считайте, что это первое, чему вам предстоит научиться. До скачка осталось девять минут двадцать секунд. Вам лучше всего спуститься в одну из кают-компаний.

— Спасибо, сэр, — в очередной раз сказала Сато. — Я могу идти?

— Разумеется.

Скачок через подпространство, о котором предупреждал капитан Никсон, оказался коротким. Просто небольшое перемещение на окраину звездной системы. Прежде чем прыгнуть туда, где рисунок созвездий станет почти неузнаваем, предстояло проверить работу техники и уточнить параметры перехода. Как перенесла Сато первое в ее взрослой жизни сжатие континуума, неизвестно, но скорее всего оно вообще не доставило ей проблем.

Бричарда она нашла в оружейной, прямоугольном помещении, где вдоль стен тянулись стеллажи, уставленные оружием и десантным снаряжением. Вернее говоря, Сато нашла оружейную, а внутрь ее уже впустил Бричард. Стальная дверь сначала потребовала от девушки пароля, а потом все равно отказалась ее пускать, потому что «вы, мэм, не числитесь в списках экипажа и не имеете специального допуска».

— Ну что ты от нее хочешь? — сказал Бричард, открыв дверь с другой стороны. — Это ведь просто программируемая железка.

Из дверного динамика донесся низкий угрожающий звук.

— Сержант Бричард, о нарушении инструкции допуска к оружию проинформирован командир корабля, — сообщила она.

— Принято, — сказал Бричард. Дверь замолчала. Сато оглядывалась.

— А зачем нужен специальный допуск? — спросила она.

— Ну хотя бы потому, что на планете, с которой мы взлетели, получив такой арсенал, дюжина человек сможет завоевать себе империю.

— Зачем? — рассеянно спросила Сато, рассматривая выстроенные на вертикальном стеллаже автоматы.

Бричард не нашелся с ответом. Он даже не выдал какую-нибудь фразу-джокер наподобие: «Ну, это уже другой вопрос». Сато не стала повторяться.

— Капитан приказал подобрать мне скафандр, — сказала она. — И научить всему, что мне может понадобиться.

— Ясно, — сказал Бричард. — А он не говорил, что именно тебе может понадобиться?

— Мы сами это решим. Начнем со скафандра.

— Ну начнем, — сказал Бричард.

Если бы кто-нибудь из них вызвал на экран изображение звезды, вокруг которой вращалась покинутая час назад планета, он увидел бы только маленький тусклый кружок, не особенно заметный на фоне прочих. Но им было не до того. Подобрать скафандр труда не составило, больше времени ушло на адаптацию и освоение встроенной электроники. За это время техники успели убедиться в стабильности бугеля и передать в командный отсек свое «о'кей!», а навигатор Старжеффский определился с параметрами предстоящего прыжка.

— Скоро переход, — сказал Бричард, посмотрев на дежурный экран. — Тебе не кажется, что лучше найти место поудобней?

— Для чего? — спросила Сато.

— Для того, чтобы переждать сжатие континуума.

— А здесь чем плохо?

— Ты так хорошо переносишь сжатие?

— Наверное, да, — сказала она.

Хотя тренировки по адаптации к сжатию континуума составляют обязательную часть —подготовки федерального гвардейца, Бричард мог позавидовать ее невозмутимости. Сам он предпочел бы провести ближайшие минуты в противоперегрузочном кресле. Теперь этому мешало самолюбие.

— О'кей! — сказал он.

Сато установила шлем в гнездо стеллажа и принялась снимать внешнюю оболочку скафандра.

— Бее время забываю спросить, — начал Бричард, — как это ты за столько лет не разучилась говорить?

— А почему ты думаешь, что я должна была разучиться говорить? — спокойно спросила она, не глядя на него и продолжая стягивать скафандр.

— Я когда-то слышал, что человек, который несколько лет провел в полном одиночестве, теряет способность даже к членораздельной речи, — объяснил Бричард.

Если честно, это «когда-то» случилось пятнадцать минут назад, а источником информации оказался лейтенант Гейзер. Как мы уже упоминали, он был очень начитанным человеком.

Сато немного подумала над этими словами.

— Нет, наверное, неуверенно сказала она. Кроме того, у меня было с кем говорить.

— Да?! — выдохнул Бричард, которому показалось, что он поймал ключ ко всем загадкам.

У него опять возникло странное ощущение, о котором он понятия не имел, пока капитан Никсон не поведал ему теорию внутренней цельности. Ему снова показалось, что внутри этой девушки упрятаны еще какие-то личности, которые за годы пребывания на острове вели довольно общительный образ жизни, и вот сейчас он узнает, с кем все это время они общались.

— Конечно, сказала Сато. — Отец настроил мне компьютеры, чтобы они говорили со мной, учили меня ну и просто общались. Когда я была маленькая, они принимали вид симпатичных зверюшек на экране. Ну а потом они немного изменились.

Сато не уточнила, как именно.

— А-а! — сказал Бричард.

Это многое объясняло. Даже почти все, за исключением одного: все той же странной манеры речи, к которой он уже начал привыкать, причем настолько, что уже почти перестал ее замечать и…

Бричард вдруг сообразил, что привыкание уже ни при чем. Со времени их первой встречи странный акцент исчез, если не почти, то процентов на семьдесят пять.

— А как получилось… — начал он и… И не договорил.

Если вы заметили, в этой истории вообще часто не успевают договорить или дослушать. Одно из двух: или это стечение обстоятельств, или таким образом проявляет себя некий специфический закон мироздания. Уже знакомый нам старый букинист по этому поводу мог бы вспомнить, что на древней Земле существовал великий драматург, строивший сюжеты своих трагедий именно на предпосылке, что кто-то в свое время чего-то недоделал, недоговорил, недоспросил и недодумал.

Влюбленные разлучались, травились ядом, душили друг Друга, и все из-за какой-то мелкой бытовой ошибки, из-за которой они поняли не то и не так. Короли передавали престол кому не надо, изгоняли от лица своего оклеветанных верных рыцарей, друзья становились врагами и резали друг друга отравленными шпагами, отцы проклинали любящих детей и…

«Ах, если бы я знал это раньше!» — вроде бы сказал по этому поводу какой-то из этих героев, по ошибке прирезав отца своей возлюбленной. После этого она оказалась в сумасшедшем доме, а герой отправился сводить с ума собственных родителей. Позже другой классик печально изречет по этому поводу: «Большинство трагедий происходят из-за недостатка информации».

Вы могли возразить букинисту, что этот закон на самом деле проявляет себя только в драматургии, кино и литературе, да и то не всегда. Но пропитанный ветхой пылью старик ответил бы, что закон этот всеобъемлющ, как закон тяготения. В искусстве его проявление заострено в силу свойств жанра, а в жизни скрыто под потоком будничных событий. Можно не осознавать вращения Земли, и закону не делается хуже оттого, что мы о нем не знаем. Чуть ли не ежедневно, совершенно не имея представления об очередной трагедии, мы проходим мимо каких-то совершенно сказочных шансов, теряем успех, несостоявшуюся дружбу, любовь, сказочные приключения. Кто-то вообще проживает жизнь получив только жалкие суррогаты этих вещей, и…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});