Тёплая птица - Василий Гавриленко

            Пламя погасло.

            -Блюдо готов, - сообщил шеф-повар, явно довольный собой. – Просу вас вернусся на место и ждать пясь минут. Я сервировать.

            Игорь Матвеич смотрел, как аккуратно я отрезаю кусочек стейка и отправляю в рот.

            -Ну, как, Марина?

            -Супер, - честно призналась я.

            Он расплылся в улыбке:

            -Я знал, что тебе понравится.

                        Мы вышли из ресторана часа в два ночи: на черном небе сверкали редкие звезды, отражаясь в темных водах Москва-реки. Ламборжини-Диабло в одиночестве скучал на парковке. Игорь Матвеич сел за руль.

            -Куда едем?

            Очевидно, он ждал, что я отвечу: «К тебе», и явно огорчился, когда я сказала:

            -Отвези меня в Свиблово, Игорь.

            Он пожал плечами.

            -Как хочешь.

            Мотор «Ламборжини» негромко заворчал.

            -Марина, - Игорь Матвеич повернул ко мне разгоряченное лицо, – прошу тебя,  поехали ко мне.

            Я молчала.

            -У тебя будет целый этаж и, клянусь, того, что я позволил себе во время танца, не повторится.

            Преодолев биение сердца, я сказала:

            -Кто я тебе, Игорь? На чьих правах я буду жить в твоем доме?

            -Ты – желанная гостья, - с готовностью ответил он.

            -В Свиблово! - я откинулась на спинку кресла и сделала вид, что сплю.

            Через две недели я прощалась с девчонками, с квартирой, с уютным свибловским двориком. Ольга и Жанна смахивали слезы с ресниц; глаза Иланы были сухими, но в них читалась такая острая, жгучая боль, которую невозможно выплакать. Она молча обняла меня.

Прощание оказалось не таким тяжелым, как я ожидала. Без движений сердца я вышла за дверь, спустилась вниз и села в поджидающий меня «Мерседес». Если бы я догадалась посмотреть вверх, то, наверное, увидела бы в окне третьего этажа три печальных женских лица – столь разных в жизни, но в эту секунду так похожих.

-Да вы просто принцесса! – восторгалась работница свадебного шоу-рума. Платье стоило двадцать тысяч долларов, и если бы она солгала, никто не удивился бы, но в данном случае она была вполне искренна.

             Невеста, отражающаяся в зеркале, была ослепительна. Осиная талия, зеленые глаза, нежная кожа рук, плеч, кокетливо приоткрытой груди; пышные волосы, - словно рыжий водопад. Не верилось, что это – я.

            Игорь Матвеич решил сыграть свадьбу в американском стиле. Я не протестовала: ему виднее, он уже три раза был женат. Роль священника предстояло сыграть работнику ЗАГСа, в роли моего отца (должен же кто-то привести меня к алтарю!) с удовольствием согласился выступить Кейзуке.

            Гости начали съезжаться заранее – у дома выстроились десятки «порш кайенов», «астон мартин» и «бентли». Знаменитый певец Киркоров, киноактер Машков, депутат Митрофанов, какие-то незнакомые мне, но очень представительные с виду, мужчины; женщины, разодетые в пух и прах. Я знала, что у Игоря Матвеича есть богатые и влиятельные друзья, но не подозревала,  что их настолько много. Вообще, я очень мало знала о своем будущем муже: чем он занимается, кто его бывшие жены, даже - есть ли у него дети. Меня это и не интересовало: мой разум застило одно-единственное желание, - поскорее почувствовать на безымянном пальце кольцо.

            -Марина, к тебе, - сообщила Мамаду, заглянув в комнату, где две девушки-стилистки помогали мне наряжаться к алтарю.

            Вошла Ксения Собчак. Скандально известная теледива, бессменная ведущая «Дом – 2». Я не поклонница этого реалити-шоу, но Ксения мне всегда нравилась.

-Привет, дорогуша, - сказала она.

-Здравствуйте.

-Давай на «ты», дорогуша. Игорек мне как брат.

Это фамильярное - «Игорек» - резануло слух, но я улыбнулась и кивнула.

-Как тебя зовут?

-Марина.

-Привет, Марина. О, какой стайл! - Ксения дотронулась до моих волос. – А я вот недавно выгнала стилиста. Этот идиот совершено не умеет обращаться с накладными волосами. Ты пользуешься накладными волосами?

-Нет.

-Завидую. Такая шевелюра! Прямо как у Жанны Фриске! Кстати, вчера в Дягилеве услышала анекдот про Жанну Фриске. Рассказать?

-Расскажи.

-Жил-был старик у синего моря. У старика ничего не было, кроме разбитого корыта и старухи. Пошел он к морю ловить рыбу. Закинул сети и поймал золотую рыбку. «Отпусти меня в синее море, - взмолилась золотая рыбка. – За то я исполню любое твое желанье». Старик подумал и говорит: « Хочу, чтобы дома вместо старухи ждала меня Жанна Фриске». Отпустил рыбку и домой вернулся. Смотрит: у разбитого корыта сидит Жанна Фриске. Почесал старик в затылке: «Надула проклятая рыбка! Старуха-то была помоложе…»

Собчак расхохоталась, и, не прощаясь, вышла из комнаты.

-Тьфу, - плюнула Мамаду. – Самашедшая.

Длинную беседку, украшенную цветами и гирляндами, установили прямо во дворе. На возвышении в самом конце беседки стоял Игорь Матвеич в черном костюме-тройке, при бабочке; с ним рядом – работник ЗАГСа, полный лысый мужчина, тщетно пытающийся придать лицу умильное, как у католического священника, выражение лица. За их спинами голубело небо, солнечные лучи насквозь пробивали редкое облачко. Гости рядами сидели на скамьях, переговариваясь и посмеиваясь. Все смолкло, когда на красную ковровую дорожку, ведущую к алтарю, ступила я, держа под руку Кейзуке. Все лица немедленно повернулись ко мне: глаза, глаза, десятки, сотни глаз! И во многих я  прочла: «Молодая сучка, охотница за богатыми мужиками». Только  сейчас  со всей беспощадностью открылась передо мной правда: «Я не люблю этого человека. Я выхожу за него по расчету. Я и вправду сучка, охотница за богатыми».

            Мне хотелось убежать, улететь отсюда прочь – далеко-далеко, туда, где нет людских глаз, где нет ничего кроме покоя и … подушки, обняв которую, можно разреветься.

            -Игорь Матвеевич Снегирев, согласны ли вы взять в жены Марину Александровну Книппер?

            -Да, согласен.

            -Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря Матвеевича Снегирева?

            Я не успела ответить. Солнце за спиной работника ЗАГСа вдруг стало красным, а потом взорвалось, насытив воздух миллионами невидимых стрел. Стрелы вонзались в кожу, в глаза, проникали в мозг и легкие. У меня носом хлынула кровь. Я попыталась закричать, но не смогла. И Марина Книппер умерла.Умерла, чтобы воскреснуть здесь, в Московской резервации.

                                                            

   4 ОСТАТКИ СЛАДКИ

В бункере темно. Капли воды, срываясь с потолка, глухо ударяются о бетонный пол.

Андрей Островцев предал родину и свою жену, Марина Книппер – предала саму себя… Но с чего мы решили, что всполохи – это наша память? Вдруг – это просто сны, чужие сны?

Руки Марины обвили мою шею.

            -О чем ты думаешь, Андрей?

            Я кашлянул.

            – Думаю: как так вышло, что все погибли, а мы остались живы?

            -Мы не остались живы, мы воскресли.

            -Но почему именно мы?

            -Я не знаю, - Марина задумалась. – И, наверное, никто не знает.  Даже Христо.

            -Все это странно.

            -Странно, да. Но мы – жители этого мира, он наш, и в наших силах сделать его лучше.

            Я вздрогнул – на лоб упала холодная капля.

            -Пойдем отсюда, - Марина потянула меня за рукав. – Есть хочу – умираю.

            Мы стали подниматься по шахте лифта, осторожно ступая на ржавые перекладины металлической лестницы.

-Поговорили?

            Наверху нас встречал Киркоров. Он подмигнул мне, скользко улыбаясь. Значок «Работник парковки №56» поблескивал на груди.

             Киркоров смутился, прикрыл значок.

            -Безделушка. Правда, красиво?

            Я не ответил, борясь с желанием двинуть его по роже: теперь я знал, кто подсматривал за нами.

            -Киркоров, мы с Андреем жутко проголодались. Как думаешь, Снегирь расщедрится на доппаек?

            -Сомневаюсь, - Киркоров почесал рукой изуродованную сторону лица.- Он и так не в восторге, что появился лишний рот.

            Я хмыкнул:

            -Как будто я навязывался.

            -Не слушай его, - засмеялась Марина.- Киркоров мастер пошутить.

            -Мастер, да, - я снова кинул взгляд на значок.

            -Что ты уставился, дикий? – окрысился вдруг возрожденец.

            Я шагнул к нему, схватил за грудки. Марина охнула.