Серебряная цепь - Кэрол Марш

— Умираю, — печально улыбнулась Маргарет, и Дана вздрогнула от жестокого юмора бабушки. — Это занимает гораздо больше времени, чем я ожидала.

— Все-то тебе нужно спланировать, — поддразнила ее Дана. — Кроме того, ты поправляешься, так сказал доктор вчера.

— Мид просто старый осел, — возразила Маргарет, — он знает, что я умираю, но считает, что я не должна об этом знать. Что за вздор. — Дана нежно гладила бабушкину ладонь. Маргарет отобрала руку и ласково похлопала внучку по плечу. — Я рада, что ты здесь, дорогая. Я так скучала, когда ты уехала из дому. — Она испытующе посмотрела на Дану. — Ты плохо выглядишь. Маршалл досаждал тебе? — Дана пожала плечами. — Гэвин больше не приедет, правда? — Дана отрицательно покачала головой. — Он непростой человек, — задумчиво сказала бабушка. — Но не позволяй себя дурачить этим его дутым могуществом. Он не обидит тебя.

— Я знаю, бабушка. Дело не в том, что он говорит, а в том, как он говорит. — Маргарет закрыла глаза и погрузилась в дремоту, которая все чаще и чаще за эти дни охватывала ее. В комнате было тихо, шум машин с улицы заглушен тяжелыми шторами на окнах. Дана села поудобнее в кресло и стала ждать, когда бабушка проснется.

Дана вспомнила крепкую могучую фигуру Гэвина и их последнюю встречу здесь, в библиотеке, когда он прилетел из Гросс Пойнта, чтобы срочно поговорить с глазу на глаз. Он четко обозначил свою позицию уже в начале беседы и предложил увезти ее на самолете, принадлежавшем компании, в Детройт к Маршаллу.

— Я не поеду, — твердо сказала Дана, усилием воли сдерживая дрожь в голосе. Визит Гэвина застал ее врасплох. Как бы там ни было, ей никогда не приходило в голову, что он захочет увидеться с ней. Фоулеры всегда стояли друг за друга, а Маршалл был сыном его брата, значит, Гэвин во всем винить будет ее.

— Ты имеешь в виду, что не хочешь. — Он смерил ее взглядом, а голос его был рассудительным.

— Я не могу ехать и не хочу. — Они стояли, глядя друг на друга, как противники. — И не надейся, что я вернусь. — Дана посмотрела на портрет Джосса, как бы прося его о помощи. И вдруг поняла, что ей нечего бояться Гэвина Фоулера, потому что она в своем доме. Она перевела взгляд на старика, и он коротко кивнул, соглашаясь с ее словами.

— Может быть, если все останется, как прежде. А если все изменится?

— Этого не случится. — Дана имела в виду именно то, что сказала. Она не надеялась на перемену. — Предложив Гэвину сесть в кресло напротив нее перед камином, Дана сказала: — Я передала Маршаллу твой ультиматум насчет пьянства, но он не захотел меня слушать. Если он не желает измениться ради Фоулер Моторс, то вряд ли остановится ради меня или ради чего-то другого.

— Он обещал мне, — коротко сказал Гэвин. — Он сказал, что, если ты вернешься, то он больше никогда не будет пить. — Он заколебался на мгновение, но затем решил продолжать: — Он стал пить еще больше с тех пор, как ты уехала, но это можно остановить.

— Уже не остановишь, — равнодушно заметила Дана, — и ты это знаешь. Он алкоголик, который не хочет бросить пить. — Они посмотрели друг на друга, их антагонизм исчез, и Гэвин устало кивнул головой.

— Он когда-нибудь бил тебя? — тихо спросил он.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знал. Я догадался. — Гэвин снял очки и потер глаза. — Он не в первый раз бьет женщину, когда напьется. — Снова надел очки и посмотрел на Дану. Его лицо внезапно стало таким беззащитным, и Дана прониклась сочувствием к седому пожилому человеку. — Мне очень жаль, дорогая, жаль гораздо больше, чем я могу тебе передать.

— Это не твоя вина. Пойми я не могу вернуться. Я умоляла его, чтобы попытался бросить пить и принял мою помощь, но он отказался. А теперь я отказываюсь вернуться, потому что он погубит меня окончательно.

Дана и Гэвин тихо проговорили еще час, Дэймон принес поднос с чаем, и они стали почти друзьями, гораздо ближе, чем когда-либо. Наконец Гэвин согласился на неизбежный развод. Уже у двери он задержал руку Даны в своей, пока она не поцеловала его в щеку.

— Спасибо за это, дорогая, — сказал он и вышел.

Как только за ним закрылись двери лифта, появилась Джилли.

— Вот и избавились от всякого дерьма! — громко фыркнула она.

Дана наклонилась к бабушке, но, увидев, что она все еще спит, поднялась и на цыпочках вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Джилли ждала ее в холле с сияющим лицом.

— Мистер Питер сейчас в столовой. Он только что вернулся из Лондона и говорит, что целых шесть месяцев не ел нормальной пищи. Пожалуйста, будь повежливее с этим молодым человеком.

— Питер? Здесь? — обрадовалась Дана. Ее лицо оживилось, и перед Джилли опять была девушка, какой она была несколько лет назад. Женщины переглянулись, и Джилли повеселела. Питера она любила больше всех из друзей Даны и всегда была рада видеть вежливого юношу в очках.

Дана не видела Питера Крэйна с первого года своего замужества. Когда они с Маршаллом приезжали в Нью-Йорк к бабушке, столкнулись с Питером на вечеринке, которую Нэнси Бэйтс устроила в их честь. Друг Даны держался где-то позади, издали наблюдая за ней. Маршалл неохотно пошел на вечеринку, и веселья не получилось. Семерка не признала Маршалла, а его вовсе не заботило отношение к нему студентов младше его. Верный себе, он много выпил, и пришлось рано уйти. Когда Дана извинялась, прощаясь, Питер смотрел на нее со странным выражением лица, которое она поняла как злорадство. Дана заторопилась в столовую, радуясь, что он пришел навестить ее. Значит, он простил ее за то, что она не вняла их советам и вступила в брак, который завершился полным крахом всех надежд. Она мысленно поблагодарила Нэн и Пэг. Они, должно быть, каким-то образом дали ему знать, что она в Нью-Йорке у бабушки.

— Питер, — ласково произнесла она его имя и остановилась, наблюдая, как высокий молодой человек, сидевший за круглым столом, поглощал еду, приготовленную Джилли. Он возмужал, стал короче стричь волосы и выглядел почти красивым.

— Дэйнс! — отсалютовал ей Питер бокалом с водой. — Подойди поближе и сядь, чтобы я мог тебя видеть, — и снова набросился на еду. Дана опустилась на стул напротив него, оперевшись локтями о стол, стала рассматривать старого друга. Он улыбнулся и подтолкнул к ней тарелку с домашними пирожными. Дана взяла одно, и они стали есть, дружелюбно улыбаясь друг другу. — Ты изменилась, стала совсем другой.

— Старше?

— И это тоже, — согласился Питер. — Но есть что-то еще.

— Может, мудрее?

— Может. — Солнечные лучи заливали комнату, и они заговорили только тогда, когда доели свои пирожные.

— Нэн говорит, что ты вернулась навсегда. Это правда?