Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

А стажерка тем временем отодвигает подальше бокал с отравленным вином и начинает есть. Нет, не есть, а жрать. Будто неделю не кормлена. Теперь все смотрят на нее.

— Вкусно? — с грустным вздохом по-русски спрашиваю я.

— Не знаю. Наверно. Это от нервов, — отзывается она.

По примеру Линды некоторые гости начинают вяло ковыряться в блюдах. Напряжение слегка спадает. На имплант приходит доклад Петра. Он остановил всадника и выбил из седла. Точнее, того сбросил скакун, когда Петр пару раз бибикнул. Теперь корпусом машины теснит супостата в сторону Дворца.

Вообще, у машины есть два мощных манипулятора под днищем. Но лучше их пока не демонстрировать.

— Петр остановил неизвестного, — докладываю я Владыке.

— Ты слышишь его отсюда? — удивляется он.

— Да, слышу.

— Как свою рабыню?

— Да, как рабыню.

— Замечательно, мой друг. Передай Петру, что изменник нужен мне живым.

На секунду поднимаю глаза к потолку.

— Петр сказал: "Сделаю".

Краем глаза замечаю, что лучники перестали выцеливать Миу и Шурртха, сосредоточив внимание на других гостях. Петр докладывает, что видит всадников.

— Хорошо. Передай им беглеца. Только предупреди, Владыка приказал живым! — громко и четко говорю я и делаю вид, что спохватился. — Простите, это я не вам.

Петр сообщает, что задержанный не в том душевном состоянии, чтоб оказать сопротивление властям. Что это какой-то мелкий дворцовый чиновник. Как образно говорит Стас, старший помощник младшего дворника. По его данным, устроился во Дворец недавно, но до нашего появления. То есть, атака была направлена не против нас.

Как только машина и отряд всадников возвращаются, поднимаюсь и говорю, что вынужден покинуть собрание.

— Ты хорошо себя чувствуешь, мой друг? — интересуется Владыка.

— Увы, меня ждут долгие часы в комнате уединения, — с притворным вздохом развожу я руками. — Плохое вино — забористая штука.

По залу проносится волна фырканья, заменяющего у прраттов смешки. Комната уединенных размышлений — иносказание, заменяющее наше слово "туалет". Хочу создать у прраттов представление о поразительной нечувствительности пришельцев к ядам.

— Я провожу тебя, друг мой, — поднимается со своего места Фаррам. И называет еще несколько имен. Названные образуют группу провожающих. Линда, оглянувшись, возвращается за Шурртхом, хватает его за локоть, поднимает и толкает к выходу, прикрывая на всякий случай своей спиной. Обнаглев, Миу точно так же выталкивает в коридор серую рабыню. Стражи в растерянности. Связываться с рабыней, ошейник которой стоит больше твоего заработка за десять лет — это может стоить не карьеры, но жизни.

— Думаю… Нет, просто уверен, вино предназначалось тебе, друг мой, — сообщаю Фарраму, пока мы идем по коридору.

— Я тоже так думаю. Через час мы точно будем знать. Скажи, друг мой, твоя жизнь точно вне опасности?

— Меня ждут два-три очень тяжелых дня. Но потом все придет в норму.

— Может, сейчас не время… Но скажи, я могу научиться говорить и слышать на расстоянии, как ты?

— Это просто. Мы используем… В вашем языке нет такого слова. Скажем, амулет. Да, очень сложный и хитрый амулет. Миу носит свой в ошейнике. Завтра Линда привезет тебе несколько и объяснит, как ими пользоваться. Ты сможешь раздать их самым верным друзьям.

Выходим во двор. Владыка и свита останавливаются на лестнице, а мы с Линдой идем к машине. Так, а Миу где? Оглядываюсь.

Миу чуть ли не силой тянет до смерти перепуганную рабыню к Владыке. Обе плюхаются на колени у его ног, и Миу что-то торопливо говорит. Потом вскакивает и бегом спешит к нам. Распахивает мне дверцу, оббегает машину и шустро влезает с другой стороны на свое законное место — между мной и Линдой. Линда садится последней, захлопывает дверцу. Петр рвет с места так, что перегрузка вжимает меня в сиденье. Девушки взвизгивают и тут же начинают шептаться. Чуть ли не в полный голос.

— Представляешь, я на малую долю стражи вышла, а Владыка чуть Кррину к предкам не отправил! Если самых верных рабынь травить будут, то кто останется?

— Кстати, о ядах, — оборачивается к нам Петр. — Миу принесла образец, я залил в анализатор. Летальная доза — три миллилитра. Смерть через несколько часов. Влад, ты сколько принял?

— В десять раз больше, — нехотя сознаюсь я. Без симбиота умер бы в течение получаса.

Садимся. Марта уже ждет нас на крыльце. Быстрым шагом проходим в медотсек. Скидываю куртку, обнажаюсь до пояса и ложусь на стол малого диагноста. Одного взгляда на столик Марты хватает, чтоб по коже побежали мурашки.

— Марта, я тебе нужен? В смысле, в сознании.

— Нет, наверно. У тебя в пищеводе зонд будет, все равно говорить не сможешь.

— Тогда давай общий наркоз. И разбуди завтра утром.

Марта без слов протягивает мне черную дыхательную маску. Прижимаю к лицу и считаю вздохи. Как проходят такие операции, знаю. Сейчас мне в пищевод вставят толстый шланг, и киберхирург на конце этого шланга будет отрезать маленькие кусочки от куска того пенопласта, в который превратился гель. Кусок пенопласта большой — больше двух литров, а кусочки маленькие. Поэтому вся процедура займет около двух суток. С перерывами. Первая задача киберхирурга — пробить сквозной тоннель от входа до выхода из желудка, чтоб я мог пить и есть жидкие кашки. Вторая — освободить из плена кибер-симбиота. Дальше они будут работать вдвоем. Чтоб не порезали ненароком стенки желудка, за киберами будет внимательно следить система трехмерного мониторинга.

Но главная проблема в том, что гель-пенопласт растворил и впитал в себя верхний слой эпителия стенок желудка. И намертво приклеился к тому, что осталось. Считается, что поверхностный слой все равно пропитался ядом и отравлен. Так что лучше от него избавиться. А риск получить язву… Язва лучше, чем смерть. В крайнем случае, можно новый желудок вырастить. Этот гель — лекарство не для тех случаев, когда можно отделаться легким испугом. И отслаиваться с отмирающими клетками будет около недели. Следить, чтоб куски впитавшего в себя яд пенопласта не ушли из желудка в кишечник — задача симбиота.

В идеале лучше всего было бы проспать несколько суток до полного выздоровления. Но не могу себе это позволить. Ситуация обострилась. Покушение на Владыку — это серьезно. Удачное покушение перечеркнуло бы весь наш труд.

Просыпаюсь рано утром. Вижу заплаканную мордочку Миу и серьезную Марту. Из впечатлений — отлежал всю спину. Зонд Марта вынула, но я подключен к искусственной почке и еще какому-то шкафчику.

— Выпей, — марта протягивает полулитровую мензурку с чем-то по цвету напоминающим чай. По вкусу — тоже. Но какая-то химия присутствует.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});