Кровь нерожденных - Полина Дашкова

Детектив не просил зайти. Он даже не просил позвонить. Но карточку-то оставил.

— Могу я посмотреть ваши документы, мэм? — улыбнулась китаянка.

Лена достала международную пресс-карту и паспорт.

— Какой это язык? — вскинула тонкие бровки девушка, разглядывая темно-вишневую обложку паспорта.

— Русский.

— Как точно произносится ваше имя? Лена медленно, по слогам произнесла. Китаянка сняла телефонную трубку.

— Здесь русская журналистка, хочет побеседовать с детективом Мак-Ковентри. О'кей, я пропускаю. Поднимитесь на лифте на восьмой этаж, там первая дверь направо, — китаянка протянула Лене одноразовый пластиковый пропуск с прищепкой, — это надо прикрепить на ваше платье.

Внутри сходство со станцией метро «Площадь Революции» полностью исчезло. Здесь все выглядело именно так, как в полицейских учреждениях из американских боевиков.

Лена вошла в большой зал, разделенный стеклянными перегородками на кабинеты, между которыми сновали могучие американские молодцы в белых рубашках, с перекинутыми через плечи ремнями, на которых держалась кобура. Стрекотали компьютеры, кто-то из молодцов пил кофе из бумажных стаканчиков, сидя в кресле с закинутыми на журнальный столик ногами.

Мак-Ковентри встретил Лену широкой улыбкой.

— Я не хотела говорить при мистере Поллите, — начала Лена, усаживаясь в предложенное ей кресло, — он пожилой человек, не стоит его волновать. Дело в том, что у меня есть основания подозревать, что взрыв его машины связан с покушением на меня.

Черное лицо Мак-Ковентри стало непроницаемым. Улыбка растаяла, черные немигающие глаза уперлись в Лену, как два пистолетных дула.

"Наверное, так он глядит на подозреваемых, которых допрашивает, — подумала Лена, — хочется убежать или спрятаться под стол с криком:

«Не стреляйте, сэр, я все скажу!» Вот сейчас вдохну глубоко и скажу".

— За мной охотились в России и, вероятно, продолжают охотиться здесь, решилась она.

Коротко и внятно, не вдаваясь в подробности, Лена изложила суть дела. Детектив смотрел на нее своими глазами-дулами, слушал не перебивая. Лене вдруг показалось, что он вообще не понимает ее, будто она говорит с ним не по-английски, а по-русски, и она постаралась скорее закончить свой рассказ.

— Насколько мне известно, в США производство такого препарата запрещено законом. Вероятно, люди, охотившиеся за мной в Москве, имеют здесь свой канал сбыта, а стало быть, свою структуру в Нью-Йорке. Они выследили меня. Возможно, это люди из русской мафии с Брайтон-Бич.

— Вы все сказали, леди? — спросил Мак-Ковентри после паузы. Лена кивнула.

— Так вот, — детектив встал и заходил по кабинету, — никакой русской мафии на Брайтон-Бич нет. Все это выдумки журналистов. Муж погибшей Саманты Робинсон, домработницы мистера Поллита, год назад был арестован за торговлю наркотиками и в данный момент находится в тюрьме. Мы полагаем, что взрыв связан с этим, и только с этим, фактом. Сейчас ведется расследование. А теперь ответьте мне, пожалуйста, леди. Препарат, о котором вы говорите, — наркотик?

— Нет, — тяжело вздохнула Лена. — Это не наркотик. Само по себе это лекарство опасности не представляет, но производят его из живых, еще не родившихся младенцев. И вот это уже представляет реальную опасность не только по моему мнению, но и по мнению законодателей США. Простите, мистер Мак-Ковентри, мне кажется, мы с вами не совсем поняли друг друга. Может быть, мне стоит объяснить еще раз?

— Не трудитесь, леди. Я вас отлично понял. Вы очень впечатлительны, как я успел заметить. Вы приехали читать лекции в Колумбийском университете? Вот и читайте. Пусть каждый занимается своим делом.

Детектив сел за компьютер и, уставясь в пустой экран, забарабанил пальцами по пластмассовому боку клавиатуры. Он давал понять, что беседа окончена.

— Благодарю вас, сэр! — Лена встала и приветливо улыбнулась. — Вы отличный полицейский.

— Я знаю, — кивнул Мак-Ковентри, — мне это уже говорили. Вот что я вам скажу, леди: если бы за вами в России охотились серьезные преступники, они бы вас там и убили. А не убили — а значит, не охотились. Повторяю, вы очень впечатлительны. Расслабьтесь. Говорю вам как полицейский: серьезные преступники, если хотят убить, всегда убивают. Сразу. Возможно, кто-то и преследовал вас там, в России. Но сейчас вы в Америке. И вы живы. Значит, за вами охотились не такие бандиты, у которых могли бы быть связи здесь. Следовательно, никакого покушения на вас не было.

— У вас железная логика и отличная карьера впереди, — заметила Лена.

— Спасибо, леди. Всего доброго. Рад был с вами познакомиться.

Он встал и крепко, по-дружески пожал ей руку.

"Значит, все продолжается! — Лена тяжело опустилась на лавку в вагоне сабвея. — Только не раскисай, пожалуйста, — попросила она себя и самой себе ответила:

— Постараюсь".

Она стала с любопытством разглядывать пассажиров. Возможно, кто-то ведет ее сейчас.

Прямо над ней стоял высоченный, весь в черной коже негр. Его длинные войлочные волосы были заплетены во множество косичек. Он быстро вертел тяжелую связку ключей на длинной цепи — вот-вот заедет кому-нибудь по физиономии.

Веселая толстуха напротив Лены уплетала макароны из картонной коробки. Рядом белесый маленький господинчик в чиновничьем костюме аккуратно кушал гамбургер.

Лена давно заметила, что в нью-йоркском метро, или сабвее, как его называют, все едят. Причем не просто мороженое или банан — едят суп из пластиковых мисочек, макароны, жареную картошку, хот-доги, огромные пирожные и все это запивают колоссальным количеством ледяных «спрайтов», «кок» и «фант». В Европе такое не принято. Французы, например, никогда на ходу есть не будут, тем более в транспорте. Они зайдут в кафе и просидят два часа за чашечкой кофе. К еде они относятся с почтением. А американцы — без всякого почтения, но с шальной любовью. Очень любят покушать — где угодно и когда угодно. При этом как бы следят за своим здоровьем, не курят, бегают трусцой в Центральном парке. Житель Нью-Йорка втиснет в себя гору чизбургеров, потом побегает, потом опять набьет живот до икоты.

Думая обо всем этом, Лена продолжала рассматривать пассажиров. Вдруг она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Прямо напротив нее, возле толстухи с макаронами, сидела молоденькая девушка, типичная «колледж-герл»: короткие рыжие волосы, широкий свитер, джинсы, кроссовки. Что-то показалось знакомым в этой девушке, где-то Лена видела ее совсем недавно.

А не вчера ли на университетской площади, когда чуть не попала под машину? Нет. Та, что оттащила ее за плечи, была черноволоса. Длинные черные волосы свисали из-под кожаной кепки. Не могла же она за одну ночь постричься и перекраситься?

Та вчерашняя девушка спасла ей жизнь. Вполне возможно, тогда тоже было покушение… Господи, сколько раз она могла умереть в Москве и здесь уже дважды!

Они попытаются и в третий, и в четвертый раз, пока не прикончат ее. Ведь сказал же мудрый чернокожий детектив: «Если серьезные бандиты хотят убить — они обязательно убивают». Здесь у них шансов больше. Она одна, и никто не защитит. Но самое ужасное — из-за нее может погибнуть Стивен. Нельзя у него оставаться.

Однако где жить в таком случае?

Есть в Нью-Йорке несколько хороших знакомых. Можно переночевать, но не поселиться на две недели. Да и по какому праву она будет рисковать жизнью этих людей, их детей и стариков? Ведь ее все равно выследят. Она беззащитна и безоружна. Спасти ее может только очередная случайность. Она безоружна… А почему, собственно?

Идея, которая пришла в голову, сначала показалась абсурдной…

Встретившись с Полянской глазами, Света подумала: «А ведь она скоро вычислит меня. Сколько ни меняй разноцветных париков и контактных линз, как ни штукатурься гримом, все бесполезно. Она меня сейчас уже почти узнала. Ее камуфляж пока сбивает с толку, но еще раз-другой — и все. Может, просто подсесть к ней сейчас и войти в прямой контакт? Нет, пока рано. Слишком долго объяснять придется, да она может и не поверить».

Будь на месте Полянской мужик — конечно, не профессионал, — достаточно было бы просто менять парики и одежду, общий облик, а не детали. Но женщина видит по-другому, она запоминает именно детали, черты лица.

«Интересно, — размышляла Света, — какой разговор состоялся у Лены в Департаменте полиции? Впрочем, нетрудно догадаться — безрезультатный. Достаточно посмотреть на ее лицо».

* * *

Из университета Лена позвонила Стивену:

— Я буду поздно, но не очень — часов в одиннадцать. Не волнуйся, пожалуйста. Со мной все в порядке. Я хорошо выспалась. Мне нужно навестить одного русского приятеля. Помнишь, поэт Арсюша? Да, он живет по-прежнему на Брайтоне. Хорошо, привет передам. Все, целую.