Другие: Она родная (СИ) - Мэйз Евгения

— Да, с самого начала, — Крис смерил его злым взглядом и усмехнулся чему-то, — Я без ума от этой женщины, чтобы она не творила.

— Творила? — повторил он за на ним, как заведенный.

Он не понимал, что держит его перед той дверью. Он знал, что каждое слово Кристофера отравит его, переполнит чашу и разольет в душе холодный яд, но продолжал стоять. Он надеялся, что она выйдет и он сможет посмотреть ей в глаза.

— Слушай, это не первая ее интрижка. Были еще, до тебя.

Интрижка. Он, у нее, очередная интрижка? Крис так спокойно говорит об этом? Его устраивает участь рогоносца? Хотя, о чем это он?! Плевать на Криса!

— Наши отношения — наши правила.

Он в конце концов вышел в коридор, плотно прикрыв за собою дверь.

— Расскажу тебе как-нибудь, какой бомбезный секс может случиться после таких выкрутасов.

Он потер один из засосов на шее. Лекс покачал головой — не стоит. Он обойдется без этого знания.

— Можешь судить и осуждать, но это не твое дело. Заведи серьезные отношения, а потом расскажешь мне каково это.

Все верно. Чужой монастырь — чужие правила.

— Я сделал ей предложение, — Крис улыбнулся, усмехнулся чему-то своему, посмотрев на соседние двери.

— Поздравляю.

Лекс не верил, что это происходит с ним. Да. Он сам виноват, что пошел против себя и своих принципов. Он не может объяснить как это случилось. Просто он знал, что теперь она есть в его жизни, в его душе и не денется уже оттуда никуда и никогда.

Крис кивнул.

— Я понимаю тебя. Она девчонка видная. Мимо такой не пройдешь.

Крис сузил глаза, но тут же улыбнулся, открыто.

— Так что я могу легко понять твою увлеченность, у нас ведь всегда был одинаковый вкус на баб.

Последнее слово резануло слух, не смог бы Лекс назвать ее так даже сейчас. Он развернулся, оставляя Криса наедине со своим счастьем.

— Поздравляю еще раз, — только и бросил напоследок.

Он и не подумал извиниться за «интрижку» перед другом, ощущая, что январь стал концом их дружбы на многие годы вперед. Не скоро ему удастся забыть все это. И удастся ли?

***

Алекс вышел из дома. Сумки уложены, салон уже должен был прогреться…

Под ногами что-то хрустнуло.

Лекс пригляделся, приподняв ботинок: синяя бархатная коробочка раскололась на две половинки, демонстрируя свое пустое содержимое.

Вряд ли он пришлет цветы и подарок им на свадьбу.

— Какой же я идиот! — проговорил мужчина, провернул ключ в замке зажигания, на глаза попался брелок, блеснув в его руках полицейской будкой Тардиса из сериала «Доктор Кто».

Он прикрыл глаза, вспоминая, как у него оказалась эта вещичка.

«Никто не придумал торговать брелоками в виде лифтов, но эта вещь похожа на него больше всего. Будет напоминать обо мне время от времени.»

Девушка не дала ему вскрыть упаковку тотчас же, заключила его руки в капкан своих ладоней и взглянула просящим взглядом.

«Обещай, что откроешь его на Рождество?!»

Он пообещал, но разорвал бумагу, стоило только сесть в самолет до Чикаго. Его съедало детское любопытство и хотелось, чтобы уже сейчас это что-то напоминающее о ней было с ним. Изящная вещица радостно заиграла в его руке отполированными до зеркального блеска серебряными гранями и была верным спутником все это время, куда бы он ни направился. Неизвестный мастер со скрупулезной точностью отлил в благородном металле главный символ сериала-легенды и более того, дверь Тардиса была приоткрыта и можно было увидеть в эту щелку, часть фантастического интерьера.

— Не просто идиот, а наивный болван! — повторился он в сердцах, отцепив игрушку и зашвырнув ее в бардачок арендованной машины.

Глава 23

Глава 23

— До самолета оставался час, — продолжал говорить Алекс, — но я не знаю, что развернуло меня обратно.

Он гнал машину обратно, в проклятое шале, в прокате выдохнул с каким-то облегчением и поблагодарил всех богов вместе взятых за то, что ее не успели почистить и привести в порядок. Брелок был на месте, так и валялся за картами и брошюрами в бардачке.

— Я решил посмотреть в твои глаза, услышать хоть что-то от тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Флагер так и не поднялся от ее ног, продолжая сидеть у самого пола. Кэш же вспомнила, как он назвал ее на площадке перед разрушенными близнецами — лгуньей. Не сложно догадаться, какие мысли роились в его голове, когда он преодолевал обратное расстояние до их дома.

— Сиена набросилась на меня.

— С кулаками?

Самое главное причина по которой он не стал искать ее, как сделал в Нью-Йорке была еще впереди. Кэш, сквозь все обуревавшие ее эмоции, ждала, когда он озвучит ее.

— Нет. Но взгляд был красноречивым.

Что Кэш чувствовала сейчас? Это был коктейль — главным ингредиентом которого было удивление. Несмотря на то, что это она оставила Кристофера умирать на лестнице, Кэш испытывала стыд за свой поступок. Не Кристофер был виноват в том, что она не любила его и была с ним несчастлива. нельзя было винить его и за то, что он отреагировал таким образом. Его можно было понять. У горя и боли есть маски безумия и ненависти. Она же накинулась на него, нашла врага и сделала виноватым. Тогда была другая правда.

Теперь она не понимала и кажется, ненавидела. Изумление было настолько велико, что она, глядя на Алекса, раз за разом спрашивала себя: зачем?

Почему он так поступал с ней? Он изменял ей, лгал, пренебрегал, следил. Ясно, что мстил ей за ту измену.

Но зачем?

Зачем вот это все? Зачем кольцо и предложение руки и сердца? Это ведь навсегда. Нет. Понятно, что в их случае штампы и печати не будут значить ничего — стоит только на самом деле захотеть этого, но зачем?

— Амбиции.

Кэш моргнула. Она все-таки спросила у него и даже не заметила этого.

— Самолюбие. Соперничество. Он считал, что у него еще есть шанс.

Шанс? О чем он толкует?

— Крис разве не пытался попробовать начать все заново?

Кэш собиралась сказать “нет”, но вспомнила, как тот вел себя.

“Мое предложение еще в силе!”

Кэш вспомнила свой разговор с Сиеной. Она до последнего сомневалась в правильности своего решения.

— Это было злорадство и кофе. Будь первого меньше, чем второго все может быть у него и получилось бы.

Алекс кивнул, не сводя с нее глаз. Он хотел знать другое и в тоже время понимал, что не надо спрашивать. Это уже не касается его. Надо было предъявлять претензии тогда, а не строить обиженного из себя — сегодня.

— Что было потом?

Алекс поднимается с колен. Он решил оставить момент с Уэстом в прошлом, забыть о нем и никогда не вспоминать.

— Угощайся.

Алекс подливает ей кофе с кофеварки, добавляет молока и двигает кружку в ее сторону.

— Что?

— Твой кофе.

Он вновь занимает свое место возле нее. Кэш медлит всего лишь секунду, до нее доходит смысл этого жеста и этого выразительного голоса.

— О, Боже! Это точно была шутка.

— Я немного знаком с твоей вредностью, с нее станется сказать потом, что я не долил тебе кофе или его было неприличия мало.

Кэш только хмыкает в ответ. Она бы рассмеялась — только ей не до улыбок. Два года она бегала от него. Два года не хотела слушать никого. Она бы и не поверила этой правде с чужих уст, даже, если бы это сказала Сиена и подтвердили все кто был там. Это было бы похоже на ложь и причина была в Кристофере. Она не хотела иметь с ним ничего общего. Алекс был его другом.

— Ты злопамятный, Флагер, — говорит она, качая головой. — Но я не могу поверить…

Она отворачивается от него, но ненадолго, вскоре возвращается обратно пожимает губами и обводит его лицо взглядом.

— Не веришь?

Она не это имела ввиду. Хотя, какая разница теперь?

— Что мы оба такие идиоты, — поясняет она, убирая руку от его волос, но не может устоять и дотрагивается до лица, — что поверили словам этого человека. Мы оба знали его и заблуждались в нем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она проводит по его волосами, задевая так и не расправившиеся вихры. В следующую секунду Кэш ойкает, стянутая со своего места. Как-то все стремительно произошло и было даже похоже на свалку, в которой непременно кто-нибудь ушибется.