Измена. Найти свое счастье (СИ) - Аля Драгам

тебя, оценит мою щедрость.

Возвращаюсь и вырываю коробку, сбрасывая крышку в сторону.

— Ну? Что за фокусы?

Я не понимаю, в чём подвох, и злюсь, что приходится тратить время. К тому же лёгкое беспокойство не даёт уйти окончательно.

— А ты не понимаешь? Присмотрись.

Я высыпаю все мелочи на широкие перила беседки и цепенею.

Скрученные в тонкие трубочки купюры разного номинала. Кусочек жёлтой мягкой ткани. Я знаю, откуда этот лоскуток, потому что сам поднимал оторванную голову игрушки в Лизиной квартире.

Несколько обрывков фотографий, брошенных там же.

И открытая губная помада красного цвета. Раздавленная о стекло, на котором ей писали.

— Нравится? Я очень старалась.

— Бл#дь, сука, — резко выбрасываю руку и фиксирую горло Сабины. — Откуда?

— Ты же сам догадался. По глазам вижу. Я очень хотела тебе помочь, — она морщится, дышит с трудом, но не перестаёт улыбаться. — И помогла.

— Бл#дь, — сжимаю пальцы сильнее, желая удавить хитрую дрянь.

— И помогу ещё, — уже переходя на хрип, Алиева не замолкает. — Всего одно маленькое условие, на которое ты согласишься, и Лиза ничего не узнает.

— Какое? — выдыхаю, хотя соглашаться не собираюсь.

— Не сегодня, милый. Отпусти, ты делаешь мне больно. Больно, Захар!

Саба толкает меня в грудь, но я не двигаюсь с места и хватку не разжимаю.

— Отпусти, дебил! Или твоя ненаглядная узнает всё прямо сейчас.

Сабина тычет пальцем за мою спину, откуда всё ближе звучит голос Елизаветы.

Глава 46

POV Лев Ларин.

Когда-то, лет в восемь, мне попалась в отцовском кабинете интересная книга. Я не помню сюжета, но помню один момент, поразивший детское воображение.

Героя книги ударила молния.

Я потом достал всех просьбами рассказать об этом явлении. Сам тоже искал инфу, рисовал и даже пробовал написать песню про это. Песни не получилось, рисунки давно похерены, да и детская способность удивляться давно похерена.

Почему я вспомнил про молнию именно сейчас?

Потому что она ударила меня. Насквозь прошила кости и мышцы, попав в самое сердце. Именно в тот миг, когда невеста моего брата показалась на этой грёбаной лестнице.

Я забыл, что умею дышать.

Я забыл, что вокруг херова туча человек и взоры всех обращены в нашу сторону.

Уточнение: в сторону жениха и невесты. Но по идиотской случайности именно я оказался на спиной Захара.

Я слышу, как шумно дышит брат. Вижу, как напрягаются его челюсти, и как горят глаза.

Мои тоже горят.

— Бл#дь, — вырывается неосознанно.

Это просто полный п#здец! Полный!

Девушка, на которую запал Захар, не идёт, а плывёт над ступенями.

Её невесомую и хрупкую фигурку обнимает белая ткань, спадающая волной вниз. Бледное лицо с огромными глазами кажется произведением искусства. Она выглядит как ожившая мечта любого художника.

Такая же прекрасная и такая же недосягаемая.

— Бл#дь, — сжимаю кулаки, потому что руки чешутся оттолкнуть Заха и встать на его место.

Мне было смешно слушать откровения брата, а сейчас я сам имею возможность побывать в его шкуре.

Её невозможно не хотеть. Это данность.

Ею невозможно не любоваться. Это откровение, и я не хочу с ним спорить.

Она, как ангел. И это вставляет до кипения мозгов.

Она…

Я делаю болезненный вдох и закрываю глаза. На неё нельзя смотреть.

И будет правильно, если я уберусь отсюда.

С трудом уговариваю себя покинуть дом и выйти на улицу освежиться.

Осенний воздух прекрасно холодит кожу, но никак не влияет на пожар внутри.

Я ловлю глюки. Мне кажется, что среди всех, кто вышел вслед за мной, мелькает Алиева. Я не уверен в этом.

Но если она здесь, можно ждать треша. Сабина слишком эгоистка, чтобы отдать пальму первенства кому-то.

Осматриваюсь. Стараюсь вглядеться в лица, но они расплываются.

Я людей вижу через дымку. А у дымки очертания той волшебной девочки, которую я сегодня узнал.

Узнал. И потерял, бл#дь.

Те факты, которые были в досье, говорящие. Проанализировав, я могу составить общую картину о характере и увлечениях. Я дважды слышал о том, что произошло в тот день, и это заставляет от бессилия раздробить собственные зубы. Потому что теперь я всё воспринимаю иначе.

Стекло, которым я отгородился от здешних проблем, оказалось зеркальным. И кривым.

— Лёв, — ко мне приближается отец, держащий в руке бокал вина. — Проблемы?

Заторможенно моргаю и фокусируюсь на лице, которое знаю и люблю с младенчества. При всех своих загонах, папа хороший человек.

— Заканчивают уже, а ты даже не подошёл поздравить.

— Что? — тупо переспрашиваю. — Где? Я… Нет. Я…

Отца отвлекают, и поток моих бессвязных мыслей не вызывает вопросов.

Но это не означает, что всё закончилось. По-прежнему не двигаюсь со своего места. Только теперь моё внимание направлено на пару, целующуюся под аркой из белых пионов.

Я в курсе названия цветов, так как слышал, что невеста их любит.

Тогда информация показалась лишней. Сейчас же я заношу её в файл памяти с пометкой «важно», бл#дь.

Это действительно важно. С той минуты, как небольшая ножка, обутая в светлые туфли, ступила на первую ступень.

С той минуты, как растерянный взгляд пересёкся с моим жадным и голодным.

И это… больно…

* * *

Череда тостов за благополучие новой ячейки общества. Фотографии и непрекращающаяся съемка, которые станут уже завтра прекрасным материалом для пиар-кампании.

Отцовский помощник потирает руки. Жена отца выглядит задумчивой.

Сам отец переходит от одной группы гостей к другой, налаживая и без того крепкие связи. Здесь все проверенные годами партнёры, друзья и важные шишки, типа действующего губернатора города.

Он, к слову, искренний мужик. Когда вручал невесте букет, прослезился. Потом в стороне вещал, как сам мечтал о дочери, но судьба не подарила ему детей.

Я бы хотел сказать, что лицемерит, только отлично осведомлён, как с его помощью мужики землю роют, чтобы добыть максимум обвинений по делу о похищении Елизаветы. Удалось найти зацепки, которые теперь осталось не потерять и раскрутить, готовя статьи обвинения.

Мы перекидываемся с губернатором несколькими фразами. Он восхищён. Снова.

Ему нравится скромная девочка, краснеющая и кусающая губы. Он радуется искренности и чистоте, доставшимся Захару.

Я мечтаю не слышать этих восторгов, потому что, бл#дь, не слепой и не глухой.

Меня торкает от нежного голоса невесты и её розовеющих щёк. Я так пристально смотрю на неё, что успел выучить все видимые родинки и веснушки. Их немного. Их почти не видно. Но они есть.

— Девочка еле держится, — личное пространство с треском рушится.

Я не злюсь. К матери Заха моё отношение можно назвать отличным. Она хорошая женщина и отцу