Доказательство человека. Роман в новеллах - Гончуков Арсений

Цифра должна знать свое место и быть под жестким контролем биологически полноценных людей. Потому что главная стратегия Цифры – в экспансии, в укреплении позиций в материальном мире.

Когда раз в месяц Паша и Саша виделись, они жали друг другу руки, перебрасывались парой фраз, спрашивали, как служба… И это было уже много, это было чудо – что между ними, наемниками противостоящих друг другу сил, был контакт и не было открытой вражды.

Станция

Прохладная ладонь Ирлис замерла на моей щеке, я чувствовал нежность ее легкого касания, затем ладонь двинулась вниз по шее, к воротнику, нырнула под рубашку… Я вздрогнул и очнулся от грубого хлопка по коленке и почувствовал, что замерз, – из окна автобуса дышало рассветной прохладой.

– Ну как ты, Андрюха? – весело спросил Митя, чья голова зависла у моей груди, – с левого сиденья он перегнулся и смотрел в мое окно выпучив глаза, глядя вверх, облокотившись о мое колено. – Небольшой мандраж – это нормально, если что… – Митя говорил с легким американским акцентом. Наконец он выпрямился, крепко похлопал меня по плечу, пытаясь приободрить, но мандража у меня не было, я давно был готов к операции. – Почти на месте… – добавил он и начал что-то высматривать в свое окно. На самом деле Митю звали Смитом и он был полковником и международным инструктором – командиром нашего взвода. Митя – крепкий, коренастый, круглоголовый и седоватый мужик лет пятидесяти, веселый и общительный.

Бесшумно скользя над пустынным шоссе, десять армейских автобусов специального шестого батальона Народного Совета подходили к станции. Я был уверен: все ребята глазели в окна. Издалека станция выглядела впечатляюще. Территория военной части, над которой она располагалась, – просторное пустое огороженное поле. Черная блестящая полоса дороги шла до КПП, небольшой будки на въезде. Над ней, на высоте ста сорока метров, висела станция – здание размером с два многоэтажных дома, а по форме – два параллелепипеда, положенные друг на друга, и верхний был немного, на четверть длины, сдвинут. Нижняя палуба с зияющими в брюхе портами для челноков была чуть массивнее верхней. Станция, намертво зависшая здесь пятьдесят лет назад, напоминала выдвинутый кухонный ящик, фигурку тетриса, причудливый пистолет, но неповторимого колорита добавляли окружающие ее со всех сторон строительные леса – множество металлических стоек с поперечными ригелями. Изредка, когда мы приезжали на учения, можно было увидеть снующих по ярусам роботов-работяг и висящих рядом с ними дронов, но ремонту не было конца. Все давно привыкли к грозному, лохматому виду станции. На фоне тонких, строгих, сверкающих в паре километров за ней башен серверного города Цифры станция выглядела как ощетинившийся дикобраз.

Полторы сотни бойцов батальона с грохотом высыпали из автобусов. Митя Смит, крикнув, что курить здесь запрещено, бросился к будке КПП, махнул сидящему за стеклом боту-охраннику, назвал номер части и время прибытия, и тот ответил сине-белыми вспышками на крыше будки. Мы двинулись к челнокам – плоским платформам с двигателями. Я залез первым и подал руку майору Толе, моему приятелю.

– Ну, чего-как? – пихнул меня Толя, хотя толкаться на забитой дюжими мужиками платформе было неудобно. Я схватил его за запястье.

– Я норм. А ты чего?

– Думашь, в пару дней уложимся? – гаркнул мне в ухо Сол – Тим Солин, коротко стриженный качок с веселым веснушчатым лицом и провинциальным говорком, как и Толя, и военный хакер и умница – на такие задания отбирали лучших.

– Да думаю, быстрее… Типа, вошли и вышли, – сказал я со странной утешительной интонацией и вдруг поймал косой и быстрый взгляд полковника, который разговаривал с кем-то в самой гуще платформы, но краем уха услышал наш разговор. – Хотя черт его знает, – добавил я и усмехнулся: – Мы первопроходцы! – И тут Сол сгреб меня за плечи и заорал:

– Андрюха, Толя, Слава! В кучу! В кучу! Митя, ныряй тоже! Айда, Артурчик, и ты! Куда полез? Ближе! Ближе!

Все засмеялись, Сол и Толя стиснули меня с двух сторон – мы стояли на краю платформы, которая тяжело, с едва слышным гулом, поднималась над землей. Вдруг парни бросили перед собой телефоны, они зависли в воздухе напротив нас, и мы, улыбаясь и обнимая друг друга, услышали звуки затворов. На фото все румяные, могучие, но еще такие пацаны – радостные, счастливые. Все как один – светлые головы и мастера, умеющие постоять за себя и за человечество. Потом я не раз вспоминал этот снимок, да что там, я помнил его всю жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Над нашими головами раздался вой сирены. Станция облила нас красным светом вспыхнувших габаритных огней, и через секунду мы погрузились во тьму стыковочного порта и разом умолкли.

Платформы с грохотом пристыковались, внутри станции включился свет, заиграла торжественная музыка, и перед нашим быстро выровнявшимся строем появился Илья – бессменный начальник станции, старенький антропоморфный робот с заметно деревянными движениями без признаков инерции. Илья существовал на станции в трех синхронизированных, неотличимых друг от друга экземплярах: один контролировал ядерный антигравитационный энергоблок, второй занимался техническим обеспечением операций и обслуживанием самой важной части станции – «катапульты», мощного ионного передатчика сигнала, с помощью которого проникали в Цифру, третий руководил роботизированным личным составом и занимался такими, как мы, «гостями». У Ильи был небольшой рост, но широкие плечи и представительная вытянутая голова, на лице вечная широкая улыбка. Он поприветствовал нас, сделал короткий инструктаж и повел батальон в раздевалку.

На станции было уютно, несмотря на длинные, темные и узкие переходы. Мы шли в тишине, без привычного галдежа и шуточек. Проходя по центральному коридору мимо беспечно открытых дверей разных станционных служб, мы видели серверные шкафы, пульты управления, персонал – плоские компактные роботы, скользящие по рельсам на стенах. У самой раздевалки мы встретили второго Илью, он вышел на порог капитанской рубки, залитой изнутри оранжевым светом, и с улыбкой поприветствовал нас. Повсюду со стереоэффектом, перетекая из помещения в помещение, нас сопровождала музыка – легкий торжественный марш.

– Был ты здесь? – спросил меня Толя, засовывая неприлично белую, пушистую, в рыжих волосках ногу в узкую штанину комбинезона.

– Как в училище поступил, возили на экскурсию…

– А на задании от управления? – спросил Сол, подтягивая манжеты тесных рукавов. Он работал в отделе «Ц» дольше всех и успел поучаствовать в самых разных операциях по противодействию Цифре.

Мимо шел затянутый во все черное полковник Смит; услышав разговор, он хлопнул меня по спине:

– Вы мне парня тут не деморализовать!

Я сунул руку в прохладный рукав комбинезона, ткань тут же приятно обхватила бицепс и предплечье.

– Да слушайте… – поморщился Толя и, пару раз подпрыгнув, натягивая штаны, добавил: – Не боевая операция – разведка боем, так сказать.

Сол посмотрел на него, улыбнулся, но ничего не сказал.

Боевые действия не предусматривались, все должно было пройти тихо-мирно. Дерзкой была сама задумка, люди пытались провернуть подобное впервые. Четыре месяца нас обучали и инструктировали для нескольких несложных фаз одного задания. Быстрая оцифровка, переброс кода человека через найденную уязвимость на серверы Цифры, проход, наблюдение и ориентация на местности внутри, быстрое возвращение обратно на станцию и в финале уничтожение копии и – подъем. На все, кроме начальной оцифровки, отводилось не более семи минут. Самое сложное – забросить батальон и не попасться. Цель – тестирование и отработка в реальных условиях технологии входа и эвакуации. Чтобы не было ни ошибок, ни следов.

Пока бойцы одевались и подгоняли костюмы, – атмосфера здесь была расслабленная, спокойная – Смит ходил и ободряюще улыбался, под низким потолком разливалась музыка, я думал про Ирлис. Расстались мы утром плохо, на нервах, не помирившись даже для вида, – я опаздывал, был раздражен и оставил ее в слезах. Месяц назад я сделал Ирлис предложение, летом мы планировали пожениться, и нам обоим так не хотелось в оставшиеся месяцы друг друга расстраивать, хотелось провести это время в счастье, на высокой ноте любви, но иногда мы срывались… Даже чаще, чем до решения. Наверное, мы слишком много друг на друга нагрузили ответственности. Я начал понимать это только сегодня, после ссоры, когда вышел из дома. «В этом же проблема? В этом? – мучал я себя. – Не в чем-то другом? У нас же все получится? Да? Или…» Как это часто бывает, ты делаешь шаг – и вдруг видишь, что вы к этому не готовы. Сама эта мысль была мне невыносима.