Князь Рус - Наталья Павлищева

Но люди понимали и Словена, уже невтерпеж дойти наконец и своими глазами глянуть на эти сверкающие вершины, за которыми благословенная Земля предков. Только дивились – как получилось, что ныне Рус оказался мудрее старшего брата? Видно, время учит многому, а годы, прожитые в тяжелой борьбе не просто за себя, но и за жизнь Рода, воспитали из Руса настоящего мудрого князя. За его Род можно только порадоваться.

Конечно, это не горы Рипы, но места благодатные. В лесу видимо-невидимо дичи, в реках и многочисленных озерах рыбы, на берегах птицы, под ногами ягод, сколько угодно травы для скота… Никакого намека на засуху, напротив, иногда дождей даже много. Как и мелких мошек, немилосердно жалящих лицо, руки, шею. Но к этому можно привыкнуть.

Если найти места посуше, то вполне можно жить. Но как же тяжело расставаться с мечтой о благословенных землях! Им много раз встречались места, где можно сытно жить, только трудись, не ленись. Роды могли остаться и там, но упорно шли вперед в поисках заветных Рип. И что теперь? Как сказать людям, что таких нет?

Словен даже не позаботился приглядеться, куда идет. Такого с ним никогда не случалось! В незнакомых местах, а теперь все вокруг такие, он примечал каждое дерево, каждую ложбинку, каждый ручеек и возвращался обратно, ни разу не заплутав. Но на сей раз князь был настолько подавлен услышанным, что шел и шел, не заботясь о возвращении. Если честно, то даже возвращаться не хотелось, хотелось лечь, смотреть в осеннее небо, следя за белыми облачками, и ни о чем не думать.

Словен устал, очень устал за много беспокойных лет, когда не позволял расслабиться ни на минуту ни себе, ни родовичам. Все было подчинено одной мысли: дойти до Рипейских гор и найти Землю предков! Ради этого положено немало сил и даже жизней. Он забыл, что значит любить женщину, ласкать детей, забыл о милосердии, о доброте, он забыл самого себя. Все время требовал и требовал, гнал и гнал Роды вперед за мечтой. И все для того, чтобы, увидев эти холмы, узнать, что здесь когда-то были горы Рипы?!

Отчаянье сжимало сердце Словена ледяной рукой, он на ходу обрубал ветки, попадавшиеся под руку, швырял их в сторону, топтал многочисленные грибы, сбивал ягоды. Ничто не могло обрадовать князя. Наконец, упершись в берег лесного озера, обессиленно присел на большой валун. С тех пор как они покинули Треполь, осень одиннадцатый раз устилала землю листьями. Вырос Волхов, виски самого князя посеребрила седина, безусый Рус превратился в крепкого мужчину. Умерла Полисть, погибла Илмера, нет больше старого Добрилы, медведь задрал отца Славуты, а сам мальчишка превратился в красивого рослого парня, на которого заглядываются девки… Многих нет, немало народилось и детишек, которые не знают, что такое Треполь и большие дома, не ведают степного запаха полыни, никогда не увидят родных для их родителей мест. А сами родители?

Мелькнула шальная мысль – повернуть обратно, пройти снова этот путь и увидеть Треполь! Но что он там скажет? Что Тимар ошибся и столько лет потрачено зря? Да и как объяснить людям, что их мечта сузилась до невысоких холмов?

Словен долго сидел, глядя на гладь озера, на стаи уток, одна за другой опускавшиеся на воду, на заросли ивняка по берегам. Вдруг он заметил, что стало темнеть, и, оглянувшись, осознал, что не представляет, где находится и даже в какую сторону ушел от стана. Это открытие было неприятным. В незнакомых местах так легко не просто заблудиться, а попасть в беду. После того как в болоте на их глазах утонул большой лось, родовичи побаивались ходить без оглядки. Вспомни Словен, что по пути обломал немало веток, он легко бы нашел дорогу обратно, но князь делал это не задумываясь, а потому и запомнить не мог.

И вдруг услышал голос Волхова:

– Отец!

Сначала решил, что просто почудилось, но от дальних кустов к нему двинулась фигура сына.

– Ты откуда здесь?

Волхов не ответил, лишь присел рядом на валун и тоже задумчиво уставился на воду. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, пора возвращаться, но Словену совсем не хотелось признаваться сыну, что он не знает дороги. Видно, сам Волхов шел за ним тайком, не догадываясь, что отец идет бесцельно.

– Я знаю, что гор Рипы нет. И страны за северным ветром тоже.

– Откуда?! – ахнул Словен.

– Я тоже волхв.

– Давно знаешь?

– Да.

Словен ахнул:

– Чего же молчал раньше?

Глаза сына стали насмешливыми:

– А ты мне поверил бы?

Повисло тяжелое молчание.

– Тимар… лгал раньше?

– Нет, боги действительно вели нас сюда.

– Зачем?

– Это их воля.

– Что теперь делать?

Впервые Словен вообще просил у кого-то совета, а уж тем более у сына.

– Рус прав, нужно искать место для зимовки.

– А потом?

– Не знаю.

Словен вскочил:

– Я не могу оставаться здесь! Видеть вот это!.. – он показал на дальние холмы.

– Рус сказал, что его Род пойдет на заход солнца искать место для зимовки.

– Он пойдет!.. Ишь какой! Решил за меня!

– Он за тебя не решал, сказал, что ты подумаешь до завтра.

Еще немного посидели молча. Словену было досадно, что в такую минуту младший брат оказался разумней и спокойней его. Но сердце все равно жгла досада от несправедливости, хотелось кричать от отчаянья, а приходилось мириться и жить дальше.

Вдруг Волхов поднялся:

– Пора идти, не то потом не найдем дорогу обратно.

– А сейчас найдем?

– Ты столько кустов наломал, что, пока не стемнело, найти можно.

Словен оглянулся, и впрямь, его путь отмечали обломанные ветки. Стало смешно, но смех все равно был горьким.

В стан вернулись уже в темноте, пару раз то один, то другой все же проваливались в ямы, а потому промокли и перепачкались. Хотелось в тепло, к огню и… к людям.

Род понял отчаянье Словена по-своему. Все решили, что тот рвется скорее к заветной цели, а Рус и Тимар придерживают князя, заставляя зимовать, не дойдя до Рипейских гор.

Родовичи понимали, что Рус прав, но они жалели и Словена.

Сам Словен утром подошел к шатру Руса, но входить не стал, только окликнул:

– Выйди.

Вышел Славута:

– А где князь?

– Ушел купаться.

– Как он?

Кивок в сторону шатра означал, что вопрос относится к Тимару.

– Ничего, очухался. Старый он все-таки…

Едва сдерживаясь, чтобы не обругать недужного волхва, Словен повернулся, чтобы уйти, но из шатра раздался голос самого Тимара:

– Словен, зайди.

Волхв лежал бледный, как снег, под глазами темные круги, губы синие, седые волосы растрепались.

– Сядь… скажу что…

Что он еще мог сказать, кроме того, что Словен уже услышал?! Но уважение к старости, тем более к старому волхву, заставило гневливого князя подчиниться. Ждал, что Тимар станет оправдываться или уговаривать согласиться с Русом, но тот сказал другое: