Путешествие Херульва - Андрей Каминский

речи.

Херульв припомнил, что в Сиборге, за столом хольдара Альва, распевали старинные сказания о большом отряде гутов, что много веков назад покинули родной Готланд, чтобы попытать счастья далеко на юге.

— Теперь ты знаешь, кто я сын мой, — продолжал Иоанн, — могу ли я узнать и твое имя?

— Сыном меня называет только один человек, — проворчал Херульв, — это Альфбад, конунг фризов, далеко на севере. Больше года назад я покинул родной дом, чтобы попытать счастья на востоке. В землях куршей мне рассказали о великом городе Миклагарде, которым правит величайший из владык мира. Тогда я и подумал, что конунгу греков не лишними будут умелые воины — и отправился на юг, чтобы поступить к нему на службу.

Епископ перевел эти слова одному из своих спутников — грузному мужчине с живыми черными глазами и узкой клиновидной бородкой. На его плечах красовался синий плащ, расшитый золотом и серебром, с платом пурпурной парчи, нашитым на грудь. Судя по всему это и был тот самый архонт о котором уже слышал Херульв. Наконец, он бросил несколько слов, после чего епископ вновь повернулся к фризу.

— Наш повелитель, басилевс Константин воистину и есть величайший из владык мира, — сказал он, — и не странно, если воины даже из столь отдаленных земель жаждут поступить к нему на службу. Но далеко не каждому он дарует эту милость — с чего бы ты решил, что достоин такой чести?

— О том пусть решает сам конунг, — пожал плечами Херульв, — там, откуда я явился, никто не считал меня плохим воином.

Иоанн вновь принялся что-то негромко говорить архонту, кивавшему на каждое слово епископа, не сводя при этом настороженных глаз с фризов. Наконец, он бросил несколько слов и священник опять обратился к фризам.

— Войны империи — это совсем не войны, к которым ты привык на севере, — покачал головой Иоанн, — но ты прав — басилевс сам решает кого ему брать на службу. Скажи мне, а почему ты направился в Херсон, а не сразу в Константинополь?

— Мы привезли немало мехов с Севера, — пожал плечами Херульв, — и хотели бы продать их здесь, чтобы купить нормальных одежд — за весь поход сюда мы обносились.

Иоанн снова перевел эти слова архонту, а тот, бросив несколько слов, вдруг развернулся, и, сопровождаемый своей свитой ушел с причала. Рядом с драккаром остался только Иоанн и несколько воинов.

— Можете сходить на берег, но только по нескольку человек, — сказал епископ, — в городе может подняться переполох, если в нем окажется так много вар…чужеземцев сразу. Через несколько дней явится корабль, который сопроводит вас к Константинополю.

— Хорошо, — пожал плечами Херульв. Иоанн кивнул и, развернувшись, поспешил догонять своего архонта.

Последующие несколько дней фризы и даны провели на кораблях, отдыхая и закупая все необходимое. Все это время северяне привлекали множество взглядов — испуганных и изумленных одновременно. Даже в порту, где стояли драккары, всегда дежурили толпы зевак, глазевшие на оскаленные морды драконов, злобно взиравшие с носов чужеземных кораблей и немногословных белокурых воинов, с легкой брезгливостью смотревших на толпящихся зевак. Когда же фризы сходили на берег, — как и уговаривались, не больше десяти-пятнадцати человек за раз, — они также привлекали неизменное внимание. Сами же северяне захаживали в лавки, меняя меха на серебро, а серебром платили за дорогие одежды, украшения и вино. Местные торговцы, сначала настороженно смотревшие на бродившие меж их рядов варваров, вскоре прониклись к ним наибольшим расположением, когда они поняли, что чужаки, не торгуясь, щедро тратили серебро на все, что им нравилось. Не считали монету они и в тавернах, куда заходили промочить горло после трудового дня. Впрочем, в городе северяне старались сильно не напиваться — еще и потому, что за ними неуклонно ходило, самое меньшее, по десять скутатов — наученные горьким опытом общения с варварами, здешние воины готовились пресечь любые беспорядки. Херульв не сомневался, что при любой схватке его воины смогут устроить здешним воям ту еще кровавую баню, но не видел в том особой нужды — незачем портить отношения с народом, к правителю которого он собирался наняться на службу. Душу они отводили лишь вернувшись на корабли, с купленным