Мой муж Лев Толстой - Софья Толстая

Отправила Сашу с Марусей Маклаковой к Доре и Леве в Ясную, и к Ольге на денек.

Сегодня вечером приехал Илья. Пили чай и беседовали: три сына – Сережа, Илья и Андрюша и я. Илья тоскует по жене, которая в Ялте с больной матерью; судили меня строго, но потом начали ласкать. Сережа, как всегда, сдержан и справедлив, Илья вдается в крайности, Андрюша сентиментален и нежен. Писал своей жене, жалея, что не проведет с ней свадебный день, 8-го.

Была сегодня Дунаева, монахиня Виппер, Черногубов по поводу биографии Фета.

10 января

Не весело и не бодро живется. У Л.Н. печень болезненна и опять расстройство пищеварения; и он очень угнетен духом. Всю жизнь он, к всегдашнему моему брезгливому удивлению, был необыкновенно озабочен тем, как действует желудок.

Ездила в Румянцевский музей, взяла комедию неизданную: «Нигилист, или Зараженное Семейство», хотела ее прочесть дать в моем благотворительном концерте. Просмотрели кое-что с Ан. Ал. Горяиновой, и кажется, ничего не выберется цельного и интересного для чтения. Решили в пятницу все перечитать вслух.

Обедала у нас Лина Глебова, невеста Миши, вечером все Льва Николаевича близкие: Буланже, Горбунов, Дунаев, Михайлов. Приехал Количка Ге, постаревший, точно облез весь, похудел.

Читала смешную статью Дорошевича в восьмом номере «России». Действующие лица там: Расход, Наличность, Доходная статья, Сибирская дорога и Китаец. Изображена сценка их обоюдных отношений. Л.Н. везде ищет веселого и смешного. Сегодня говорили о пьесе «Соломенная шляпка», где все смеются, и ему захотелось ее посмотреть.

Зрение слабеет, и грустно стало жить без чтения, без всякой умственной работы.

Вчера много играла, но и это утомляет зрение.

14 января

Л.Н. худеет и слабеет нынешний год очень очевидно, и это меня сильно огорчает, ничего не хочется делать, все не важно, не нужно. Так я сжилась с заботой о нем, что если этого не будет, то я не найдусь в жизни, тем более с ослабевшим зрением, так что я и бумаг его не буду в состоянии разбирать.

Днем сегодня заседание в приюте. Как много слов сказал Писарев, как громко, самоуверенно! Посмотрим, каковы будут его действия. А главного – денег совсем почти нет, кормить детей нечем, разговоры же идут об образовании уличных нищих – ребят.

Теплая, мокрая зима дурно действует на здоровье людей: все вялы, грустны. Приехал Андрюша на собачью выставку, приехал Миша из Ясной, куда едет после свадьбы.

21 января

Живу точно вихрем меня несет. С утра дела, записки, потом много визитов, сегодня всех принимала.

Писала много писем: Стасову, Рутцен, брату Степе и проч.

Льву Николаевичу получше, был Усов-доктор, нашел его положение хорошим. Слякоть, оттепель, грязь, и это скучно. Вечером гости: Тимирязев, Анненковы, Маклаков, Гольденвейзер. Я вяла и чего-то жду.

28 января

Целая неделя приготовлений к свадьбе Миши, визиты, шитье мешочков для конфект, покупки, платья и проч.

Сегодня известие от Маши бедной, что ребенок опять в ней умер и она лежит с схватками, грустная, огорченная обманутой надеждой, как и Таня, Мне все время плакать хочется и ужасно, ужасно жаль бедных моих девочек, изморенных вегетарианством и принципами отца. Он, конечно, не мог предвидеть и знать того, что они истощаются пищей настолько, что не в состоянии будут питать в утробе своих детей. Но он становился вразрез с моими советами, с моим материнским инстинктом, который никогда не обманывает, если мать любящая.

31 января

Сегодня обвенчали Мишу с Линой Глебовой. Была очень пышная, великосветская свадьба. Великий князь Сергий Александрович нарочно приехал из Петербурга на один день для этой свадьбы. Чудовские певчие, наряды, цветы, прекрасные молитвы за новобрачных. Тщеславие, блеск и бессознательное вступление в совместную жизнь двух молодых, влюбленных существ.

Мне уже не бывает ни от чего весело. Я, к сожалению, знаю жизнь со всеми ее осложнениями, и мне жаль моего юного, милого Мишу, бесповоротно вступившего на новое поприще. Но слава Богу, что с женой своего уровня, да еще такой любящей.

Из церкви поехали к Глебовым, там великий князь был особенно любезен со мной, и мне неприятно сознавать, что это льстило моему самолюбию так же, как льстили разговоры при выходе из церкви: «А это мать жениха». – «Какая сама-то еще красавица».

Миша был радостен, и Лина тоже. Провожали мы их на железную дорогу. Все шаферы, молодежь, любившая Мишу. Навезли цветов, конфект, пили шампанское, кричали ура. Я рада, что молодые поехали в Ясную Поляну, где Дуняша им все готовит и где Лева с Дорой их встретят.

И погода хорошая. 10 градусов мороза, и наконец ясные дни. Скучала сегодня, что дочерей не было. Из нашей родни один представитель – Миша Кузминский приехал из Киева.

Л.Н. всю свадьбу просидел дома и в четыре часа пошел проститься с Мишей и Линой. Вечером у него были сектанты из Дубовки и разные темные. Читали вслух сочинение крестьянина Новикова о нуждах народа.

12 февраля

Еще ряд событий: сегодня тяжелое известие о рождении мертвого мальчика у Маши Оболенской, дочери моей. Бедная, жалкая! Положение здоровья ее удовлетворительно.

Ездили с Таней в Ясную. Милая моя, добрая, участливая Таня. Она хотела непременно навестить Дору и Леву после их горя. Они немного повеселели, особенно она, любят, берегут друг друга. Приезжала в Ясную и Мария Александровна и Ольга – она одинока душой. Да кто из нас не одинок!

Сегодня испытываю это чувство очень сильно сама. Дети всегда так рады меня осудить и напасть на меня. Таня осуждала за беспорядок в доме, Миша, уезжая с Линой за границу, за мою суету во время путешествий. И ничего они не видят: какой же порядок, когда вечно живут и гостят в доме разные лица, за собой влекущие каждый еще ряд посетителей. Живет и Миша Сухотин, и Количка Ге, и Юлия Ивановна Игумнова, и сама Таня. С утра до ночи толчется всякий народ.

И работаю я одна на всех и за всех. Веду все дела одна, без мужа, без сыновей, делаю мужское дело и веду хозяйство дома, воспитание детей, отношения с ними и людьми – тоже одна. Глаза слепнут, душа тоскует, а требованья, требованья без конца…

Готовлю в пользу приюта концерт. Много неудач. Дал Л.Н. плохой отрывок для чтения, Михаил Александрович Стахович взялся прочесть. Но и он, и Михаил Сергеевич Сухотин, и Таня, и я – мы все нашли отрывок бедным, бледным для прочтения в большой зале Собрания перед многочисленной публикой. Я попросила у Л.Н. дать другой, хотя бы из «Хаджи-Мурата» или «Отца Сергия». Он стал сердиться, отказывать. Потом точно стал мягче и обещал.

Все эти дни он мрачен, потому что слаб и боится смерти ужасно. На днях спрашивал он у Янжула, боится ли тот смерти? Как не хочется Льву Николаевичу уходить из этой жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});