Крот 2. Сага о криминале - Виктор Мережко

Тот отрицательно покрутил головой:

– С проститутками не общаюсь.

Сабур откинулся на спинку стула, по-прежнему не сводил с Кузьмичева тяжелых, налитых кровью глаз.

– Смотри, Кузьма, у нас – когда человек хромает – перебивают и вторую ногу. Чтоб он всю жизнь либо на коленях стоял, либо на жопе ездил.

Помолчал, успокаиваясь, спросил почти миролюбиво:

– Какие у тебя дела?

– Украли сына Нины Пантелеевой.

– Слыхал. Блатные маляву кинули еще пару дней тому назад… Что нужно?

– Узнать, кто.

Сабур хмыкнул:

– Попробуй, узнай.

– У тебя же везде люди.

– Не отрицаю. Но отсюда работать сложно.

– Помоги. Я в долгу не останусь. Мать пацаненка может умом тронуться.

Сабур снова усмехнулся:

– Хитрый ты, Кузьма – насрал в штаны, а говоришь – «ржавчина»… На жалость бьешь? – Поднял глаза. – Второе какое дело?

– Помнишь Марину?

– Твою зазнобу?

– Оказывается, она жива. Где ее искать?

Подследственный пожевал губами, прикидывая что-то, кивнул.

– С телкой проще. Скажу пацанам, через пару дней будет информация. А вот с Пантелеихой сложнее. Тут явно работали отморозки… – Хлопнул Кузьмичева по плечу. – Но будем работать, Кузьма! Взаимно! Ты по моим вопросам, я по твоим. Чего-нибудь и добьемся.

В ресторане при «Мандарине» Лариса отмечала отъезд Глеба. Их стол стоял за заплетенной искусственной зеленью стенкой. За прочими столиками, тоже отгороженными друг от друга, сидели посетители, между ними спокойно двигались официанты, а на подиуме выступали танцовщицы.

Чуть в сторонке расположилась большая и довольно шумная компания во главе с Маргеладзе. Среди прочих там присутствовали Важа и Шалва.

За одним из столиков одиноко сидел Герман, внимательно следя как за одним столом, так и за другим.

Ларисе и Глебу с их места хорошо была видна большая часть зала, а подиум был вообще в каких-то трех метрах, и при желании до танцовщиц можно было дотянуться. Глеб сидел вполоборота к Ларисе, следил за молодыми и сильными кобылицами.

– Глебчик… – подала голос Лариса. – Не сверни шею… – Одной рукой она повернула его голову к себе, другой вставила в его руку бокал с шампанским. – Неужели я настолько хуже их, что на меня уже и смотреть нельзя?

– Ты прекрасна, спору нет… Но! – поднял бокал Глеб. – Но иногда хочется посмотреть на чужих, чтобы к своей воспылать еще сильнее.

– Хорошо, я прощаю… И только потому, что завтра ты улетаешь. Ты будешь скучать?

– Бешено!

– Я серьезно.

– А я не шучу.

– Врешь. Все врешь, подленький…Виктор Сергеевич мне не объясняет, почему он так срочно отправил тебя в командировку.

– Мне тоже.

– Не верю. Вы оба что-то скрываете.

– Клянусь.

– Ладно, считай, что поверила.

Лариса милостиво подала ему руку, он поцеловал ее, и они выпили. Глеб снова повернулся к танцовщицам.

– Ах, где мои семнадцать лет? – кокетливо вздохнула женщина. – Видел бы ты меня тогда, не вертел бы шеей.

– Поэтому Виктор Сергеевич и выбрал тебя.

– В Севастополе я была первой красавицей. Танцевать и петь любила… Там Дом офицеров, знаешь, какой? Все молоденькие офицеры ко мне в очередь на танец. А он явился, увидел и…

– И победил, – закончил фразу Глеб.

– А что, он и сейчас еще мужчина ничего.

– А что ж ты тогда со мной, если он еще ничего? – усмехнулся Глеб.

– Потому! – Она закрыла ему рот ладошкой и вдруг громко запела: – Потому что «сердце красавицы-ы скло-онно-о к изме-ене-е…»

От ее пронзительного и чуть фальшивого голоса Глеб стушевался и даже пролил шампанское.

Сидевшая за соседним столиком большая компания во главе с Маргеладзе тоже обратила внимание на неожиданный сольный выпад сексуальной дамочки, Вахтанг сделал большие удивленные глаза, прошептал что-то на ухо Шалве.

Тот внимательно посмотрел сначала на Глеба, затем на дамочку, поднялся и решительно направился к ним.

Сделал сначала едва заметный поклон в сторону Глеба:

– Извините. – Затем протянул руку Ларисе. – Разрешите на танец?

Она вскинула на него удивленные глаза, очаровательно улыбнулась, показала на спутника:

– Простите, я занята.

Шалва не уходил, ждал. Стол Маргеладзе с интересом наблюдал за происходящим.

– Прошу на танец… – Глаза юноши наливались кровью унижения. – На один!

– Плохо слышишь? – вмешался Глеб. – Она со мной.

Под смех друзей Вахтанга Шалва вернулся обратно, что-то стал объяснять, от чего его друзья веселились еще больше.

– Это тебе не Тбилиси! – под общий смех сказал Маргеладзе, подмигнув Важе. – Московским телкам в рот ничего не суй! И палец тоже! Отгрызут!

Глеб понаблюдал за шумной компанией, взял руку Ларисы похолодевшими пальцами, шепнул:

– Надо сваливать.

– А что случилось? – не поняла она.

– Этих парней я, кажется, знаю. Отморозки.

Лариса тревожно посмотрела на группу кавказцев, стала собирать сумочку.

Шалва, видя, что пара собирается уйти, дернулся было с места, но его резко осадил Важа.

Лариса достала из сумочки стодолларовую купюру, оставила на столе, и они быстро двинулись к выходу.

Вахтанг что-то сказал своим телохранителям, двое из них поднялись и последовали за ушедшими.

Герман оставил на столе деньги за чай и тоже направился к выходу.

…Лариса вела свой джип легко и уверенно, Глеб молчал.

– Ты что, Глебчик… правда, испугался? Или приревновал меня к этому чумазенькому? А он ничего, сладкий.

– Дура, – сквозь зубы произнес парень.

– Ты что? – удивленно повернулась к нему женщина. – Что с тобой?

– Посмотри в зеркало, никого сзади?

– А что случилось?

– Случилось то, что мы можем не доехать до дома.

– Это что – бандиты?

– Пострашнее… – Олег взглянул в боковое зеркало. – Вот они, смотри…

Сзади, на приличном расстоянии, за ними неотрывно шел джип.

– Значит, едем ко мне… К Виктору Сергеевичу. Ему все расскажешь, он разберется.

– Но ведь я должен быть дома, чтоб собрать вещи и рано улететь.

– Улетишь… Но сначала доложишь мужу.

За машиной Ларисы и джипом охранников Вахтанга неотрывно следовал в своей незаметной «ауди» Герман.

Через некоторое время джип Ларисы остановился у железной решетки ворот. Те медленно разъехались.

Джипчик вкатил во двор, припарковался.

Когда Лариса открыла дверь своей квартиры, она увидела, что ее муж сидит в гостиной с молоденькой симпатичной девушкой и о чем-то с ней беседует. На столе стояли бутылка вина и два фужера.

– Что так рано, жена? – ничуть не смутившись, поинтересовался Виктор Сергеевич и поцеловал ее в щеку, удивленно посмотрел на топчущего сзади Глеба: – А ты зачем?

– Сейчас расскажет, – недовольно произнесла Лариса и кивнула на девушку: – Кто это в моем доме?

– В нашем, – поправил ее Виктор Сергеевич и представил продолжающую спокойно сидеть гостью. – Это моя сотрудница Оксана. А это моя жена Лариса.

Оксана кивнула изящной головкой и потянулась за фужером.

– Очень приятно.

Виктор Сергеевич снова посмотрел на Глеба.

– Что стряслось, дорогой?

– Меня, кажется, засекли, – ответил тот.

– Кто?

– Грузины… Главный у них не помню фамилию. Наглый такой.

– Маргеладзе, что ли?

– Кажется, да. Он был с компанией. Кажется, они вели меня до самого дома.

– До моего дома? – уточнил Виктор Сергеевич.

– Да, до вашего.

– Во как? – без удивления произнес Виктор Сергеевич. – Скверно. Хотя раньше или позже это должно было случиться. Завтра чтоб твоего духу в Москве не было!

* * *

Возле лежащего на обочине главврача Виталия Дмитриевича стояла машина скорой помощи, тут же топтались пара милиционеров, изучали содержимое карманов, читали найденные документы, а поодаль шушукались зеваки – немолодые женщины и мужчины.

Главврач никак не приходил в себя, приехавшие медики вводили ему через рот какие-то препараты, однако человек был вял и беспамятен.

Один из милиционеров направился к зевакам, спросил просто так, в толпу:

– Кто первым заметил лежащего?

– Я! – быстро выдвинулась вперед бойкая сухонькая старушенция. – Где-то в десятом часе утра. Гляжу – лежит. Решила, пьяный. Потом кликнула соседей.

– Если ты в десять заметила, то я обратила на него внимание еще вечером. – Влезла в разговор толстушка с собачкой на руках. – Вышла вот с Нюськой погулять, она и понеслась к лежачему. С лаем! Еле удержала, стерву.

– А чего ж никому не сказала? – резонно поинтересовалась худая.

– Испугалась. Думала, мертвый… А зачем мне свидетелем по такому делу идти?!

– Какой же он мертвый, если живой?!

– Сейчас вижу, что живой. А тогда с испугу решила наоборот!

Милиционер достал записную книжку, стал записывать.