Пуля для депутата - Алексей Рыбин

Карпов только пожал плечами, не зная, что ответить… Кажется, ничего сверхъестественного он не совершил: ну, подумаешь, собрал закуску на кухне!

— Ну что, Николаич, — продолжил Захар, наполняя стаканы. — За знакомство?

Когда они выпили по первой, Захар быстро кинул себе в рог кусочек мяса и снова схватился за бутылку.

— Между первой и второй перерывчик небольшой…

— Захар… Может быть, закончим с делами? — Максимов взял пустой стакан и стал вертеть его в руках, давая понять хозяину, чтобы тот не спешил наливать.

— Э-э, ну-ка поставь на место! Ты чего это, Николаич? Навык потерял? Не узнаю…

— Да нет, не потерял… Я надеюсь, — ответил Максимов. — Просто дело-то уж больно деликатное…

— Ха-ха! — мрачно хохотнул Захар. — А что ко мне — по другим, что ли, делам ходят? Только когда задницу прижгут, тогда и бегут. Когда прищучат так, что деваться некуда, только тогда к Захару — помоги, выручи, будь другом! Нет, чтобы так просто зайти на огонек, выпить-закусить… Деловые все стали!

— Ну, давай, — согласно кивнул Максимов. — Раз так, давай, черт с тобой, расслабимся…

Карпов выпил еще полстакана и подумал, что если так пойдет, то сегодня они не то что никаких дел не сделают, а, вполне возможно, вообще отсюда не выйдут. Заночуют где-нибудь на коврике… Уж больно мощный темп взял хозяин!

— Ладно, — словно прочитав его мысли, сказал Захар. — Теперь к делу. А потом — продолжим. Я давно не выпивал, мужики. Дня три. Чего-то никто не заходит, а один я не люблю… Ну что там у тебя?

— Ребят можешь собрать? — Максимов отодвинул от себя пустой стакан, словно для того, чтобы он не отвлекал от делового разговора и не соблазнял.

— Каких ребят?

— Ну, Бойца, Шурика, Лопату… Всех твоих следопытов… Они что поделывают?

— Они? Они как всегда: роют чего-то там… Приносят мне всякий хлам свой ржавый… А для чего они тебе нужны-то?

— Разобраться с одним козлом.

— Я тебя не пойму, Николаич. Ты с бандитами хочешь воевать, что ли?

— Почти. Не воевать, а наказать.

— Ну ты дал! Кому, на хрен, это нужно? Одни неприятности… Вот ты — ты же тоже тут, говорят, с «братвой» якшался? И чего?

— А ничего.

— Я так и думал, — улыбнулся Захар. — Не нашего это ума дело — бандитствовать. Наше дело — жить спокойно и другим жить давать. А ты полез в это говно… И как — понравилось?

— Если честно, то нет.

— А на хрена полез?

— Ну, как тебе сказать… Так вышло. Взял меня один авторитет на работу. А потом его грохнули. Братва решила, что я у них главным буду, вместо того.

— Как его величали-то, твоего первого? Которого грохнули?

— Писатель.

— Слыхал, — Захар встал со стула, прошелся по комнате, провел пальцем по корешкам книг на полке, повздыхал. — Хреновое дело! Это — темная компания… На политику завязана.

— Вот я сейчас только это понял. На своей шкуре.

— Да? Ну-ка, давай поподробней!

— А чего — подробней? Как начал работать в команде…

— В банде, — поправил Захар Николая Николаевича.

— Ну как хочешь называй… Только мы ведь не грабили мирных граждан.

— Ага, Робин, мать твою, Гуд.

— Ну вот, короче, пусть Робин Гуд… Только как стал работать, так сразу и почуял: что-то не то, какая-то подстава идет… Так и вышло. Ну на первый раз мы отбились…

— Это не та история, когда в Рыбацком особняк взорвали?

— Та самая. А ты откуда знаешь?

— Слухами земля полнится, — усмехнулся Захар. — Ну а дальше? Теперь-то что? Ты же сказал, что отвалил от бандитов своих?

— Отвалить-то отвалил, да и нет уж тех бандитов. Большинство перестреляли там, в Рыбацком. А остальные, которые помельче, либо разбрелись по другим компаниям, либо сидят.

— Ну? А сейчас что с тобой приключилось, горемыка?

— Сейчас!.. Про убийство депутата слышал?

— Маликова? Слыхал. Газеты почитываем.

— Ну вот… На меня вешают.

— Ух ты! Как же ты это, Николаич, так влетел?

— Да чтоб я знал!

— А кто? Кто вешает-то?

— Ну кто может вешать такие истории? Все: и менты, и бандюки. Причем очень круто взялись. У него… — Максимов кивнул в сторону Карпова. — У него вчера товарища убили. Тоже мента. Он что-то знал: нас предупредил, чтобы мы домой ко мне не ехали… Заскочили к нему, а он уже на полу лежит, в кровище весь… Так-то.

— Ну ты попал, Николаич. Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Налей-ка… — Захар повернулся к Карпову. — Так, говоришь, дружка твоего вчера…

— Да.

— Как звали дружка?

— Володя. Володя Григорьев. А что?

— Да ничего… Налил?

Карпов пододвинул к Захару наполненный стакан.

— Ну, поехали, братцы…

Захар влил в себя водку, крякнул, пружинисто встал и подошел к письменному столу. Достал из ящика трубку радиотелефона.

— Але! — проскрипел он, набрав номер. — Здорово, старый хрен. Я, я, кто же еще… Слушай, будь ласков, узнай про такого Григорьева Владимира. Кто он, что он… Мент он, из ваших. Да, судмедэксперт. Говорят, вчера у него неприятности были. Ну, перезвони, короче. Все, даю отбой. — Захар положил трубку на стол.

— Оружие мне нужно, Захар, — сказал Максимов.

— Ха, оружие… У тебя что, после твоих бандитских похождений не осталось, что ли, ни ствола?

— Не осталось. Нас менты трепали так, что оружие иметь — себе дороже бы вышло.

— Ясно, ясно… Ну, допустим, будет тебе оружие. Допустим, поговорю с ребятами. И что ты думаешь делать?

— Я же сказал: у меня ниточка есть. Буду весь клубок разматывать.

— Клубок… А куда тебя эта ниточка приведет, ты хоть себе представляешь? Это тебе не гопоту гонять по параднякам… Привык, понимаешь, хозяином себя почувствовал! Там «контора», наверняка, задействована — они тебя в порошок сотрут. Да и меня, за компанию.

Мобильный телефон, лежавший на столе, запикал и завибрировал.

— Але! Да… Ну? Узнал?.. Ага, ясно, я так и думал. Все, спасибо. Заходил бы как-нибудь водки попить, что ли…

Захар отключил телефон.

— Григорьевым вашим «контора» занимается. Вот так. Вляпался ты, Николаич, в говно, и меня тянешь… Ребят еще хочешь туда же…

— А что за ребята? — спросил Карпов.

— Ребята? Какие ребята? — Захар удивленно вытаращился на гостя. — Я разве говорил про каких-то ребят?

Карпов, поняв, что тема закрыта, пожал плечами.

— Давайте выпьем, что ли? — хотел Анатолий свернуть со «скользкой» дорожки.

Но Захар досадливо махнул на него рукой и снова повернулся к Максимову:

— Слушай, Николаич, мы с тобой давно друг друга знаем. Ты помнишь, как мы познакомились?..

Тут Захар пустился в воспоминания, из которых Карпов вынес для себя чрезвычайно много интересного. Особенно если учитывать его ментовской опыт и уверенность, что, по крайней мере, в этой-то епархии он знает все.

Оказалось, что это далеко не так. Не все знал Карпов, не все…

Выяснилось, что станция Сортировочная представляла собой некий особый район, этакое государство в государстве.

Ничего необычного в этом не было. Каждый крупный промышленный район обладал чем-то вроде отрядов самообороны. В советское время называли «добровольной народной дружиной»; дружинники — крепкие мужики из рабочих, которые пользовались определенными льготами, как материальными на непосредственном своем месте работы, так и моральными, со стороны органов охраны правопорядка. Эта моральная сторона заключалась в том, что лучшим из числа дружинников позволялось многое — обычно жестко пресекаемое, если таковое совершалось обычными гражданами.

В это странное, полулегальное «ополчение», существовавшее на территории любого большого предприятия, входили и местные милиционеры, которые замечательно договаривались с администрацией, с высшим начальством и, кроме официальной своей зарплаты, получали еще и премии. Премии, бывало, выписывались официально, а чаще — вручались из рук в руки. Это было и приятнее, и легче — для обеих сторон.

Кое-какую информацию из этой области Карпов, конечно, имел… Любой мент скажет, что законными методами — вернее, ТОЛЬКО законными — справиться с преступностью не удастся, как ни прыгай, ни пыжься и как не сверкай звездами на погонах. Это ясно! Недаром народная мудрость гласит: закон, мол, что дышло — куда повернул, туда и вышло.

Карпову рассуждать на эту тему было просто скучно — как о чем-то давно известном и миллион раз обговоренном.

Но то, что творилось на Сортировочной, как здесь было поставлено дело охраны (сначала социалистической, потом — кооперативной и, наконец, частной собственности), чем занимался здесь три десятилетия этот лысый карлик Захар — все это стало для Анатолия настоящим откровением.

— Ты уже тридцать лет здесь? — не удержавшись, спросил Карпов, пока в очередной раз наполнял стаканы.

— Не встревай! — махнул рукой Захар и принял из рук Анатолия стакан. — Не встревай и слушай старших. Мы тут, понимаешь, в кои-то веки встретились, дай хоть молодость вспомнить…