Итерация II - Корольков

остаться здесь. Скоро сюда прибудет усиление, в том числе и из числа комсомольцев и с ними надо будет активно и плотно работать.

Личико Раечки скривилось в недовольной гримасе, она ожидала от разговора иного результата.

Мехлис тем временем продолжил:

— В ваших краях я планирую пробыть ещё сутки — двое. До вылета в Москву, решение по Вашей дальнейшей службе будет принято.

— Уверена, что решение будет правильным. — Раиса тоном подчеркнула последнее слово, — До свидания! — она улыбнулась собеседнику, развернулась и упорхнула в сторону «Цифросети».

Пройдя по широкому коридору несколько шагов, она чуть не столкнулась со спешащей куда-то Альбиной, победно ухмыльнулась и, покачивая бедрами, продолжила важно шествовать на рабочее место. Мысленно Рая Горбачёва уже была в Москве, делая успешную карьеру в ЦК.

Лев Захарович задумавшись, держа в одной руке влажное полотенце, а в другой — сумку с материалами, не разбирая дороги, побрёл в противоположную сторону.

«И что с ней теперь делать? Оставить здесь, как и планировал? Так она никому жизни не даст. Когда прилетят сотрудники НКВД, она быстро найдёт того, кому, про кого и что говорить. Так мы здесь всех помощников лишимся. Забрать с собой? Куда? В ЦК ВЛКСМ, куда эта малограмотная фанатичка так рвется или в ГлавПУР, чтобы была под контролем? Поговорю о ней с Логиновым, он здешних людей знает, может чего и посоветует.

Кстати, похоже дамочка так и не поняла, в какое время и вы какую эпоху она попала. Или знания ею истории страны, мягко говоря — слабые. Это же надо, назвать товарища Сталина диктатором. Значит, что? Значит именно так называли Иосифа Виссарионовича родственники этой Раисы, окружение, единомышленники. Надо переговорить с Лаврентием Павловичем, возможно, есть смысл этих «товарищей» взять на особый контроль. Хотя… Лет то им, наверное, не так уж и много. Значит проконтролировать их родителей, кто-то же их воспитал, обучил.».

Задумавшись и прикидывая различные варианты, Лев Захарович не заметил, как оказался возле книжного магазина. Рядом с входом, в кожаном крутящемся кресле с высокой спинкой, на колёсиках уютно расположился прибывший с Мехлисом батальонный комиссар. В руках охранявший магазин комиссар держал какое-то электронное устройство с большим плоским экраном, в его ушах торчали горошинки наушников.

«Планшет» — в памяти начальника ГлавПУРа всплыло название устройства. «И чем он занимается? Кино смотрит или читает? Хорош помо́щничек, ничего вокруг не замечает!».

Батальонный комиссар настолько увлёкся происходящим на экране, что не заметил приближающегося начальника. В какой-то момент он почувствовал, что рядом кто-то находится, и наконец-то поднял свой взгляд. Увидев Мехлиса, стоявшего в паре шагов от него, он суматошно вскочил, откладывая планшет на стоящий рядом столик, вытащил из ушей наушники, встал по стойке «смирно» и доложил:

— Товарищ армейский комиссар Первого ранга! За время дежурства происшествий не случилось! Докладывал батальонный комиссар Полипов.

— Понятно. — протянул начальник. — Чем это Вы, товарищ Полипов, так заняты, что напрочь забыли требования Уставов и несёте службу спустя рукава? В облаках витаете или просторы космоса покоряете?

— Виноват, товарищ армейский комиссар Первого ранга! Потомки планшет принесли, сказали, что здание под охраной, а коллектив предупреждён, что к книжному магазину подходить запрещено. Дали посмотреть мультик. Сказку. Про Вовку, в тридесятом царстве. Он там тоже попадает, как и наши потомки, только в сказку. И вот… Затянуло… — виновато бормотал батальонный комиссар.

— Планшет вернуть хозяину, мультики — отставить. — грозно сказал Лев Захарович. — Приведите себя в порядок и несите службу как положено. Нечего потомкам дурные примеры подавать, демонстрируя разгильдяйство и анархию. По прибытию в Москву будете наказаны. И уверяю, что на сказку это будет совсем не похоже!

— Слушаюсь, товарищ армейский комиссар Первого ранга. — унылым голосом ответил подчинённый, а в его мыслях пронеслось: «Принесла же нелёгкая!».

— Ключи от помещения у Вас? Откройте. — потребовал Лев Захарович.

Включив свет и войдя в помещение, Мехлис нашёл стеллаж со словарями, достал с полки словарь иностранных слов и принялся искать, что же означает этот самый «консенсус»…

Что делать?

День у главы охраны начальника ГлавПУРа интенданта 2-го ранга Грязева выдался нервный, суматошный. Выполняя задачу командования, Василий Семёнович обошёл здание. Прислушивался то к одной, то к другой группе попаданцев, иногда задавая наводящие вопросы.

Известие о перемещении во времени люди приняли по-разному. Окончательно осознав, что на дворе не 2019, а 1939 год, что возможно, никогда уже не свидятся с родными и близкими, в поведении, эмоциях и реакции на событие попаданцев произошли заметные изменения. Одни впали в ступор, замыкались в мыслях, ни с кем не общались, тяжело переживая горечь утраты. У других началась истерика, время от времени они бросали какие-то несвязанные фразы, рвали на голове волосы и заходились в истошном крике. Кого утешали, говорили ободряющие слова, кому-то давали успокоительное. Постепенно истерика сошла на нет. Третьи воспринявшие новость спокойно, с деланным равнодушием, общались с единомышленниками, строили планы на будущее. Были и четвёртые, и пятые, и так далее, но единицы иих в конечном итоге погоды не делали. Реакции сводились к одному из основных вариантов.

Паникёров и замкнувшихся в себе Грязев обходил стороной. Лезть к таким людям в душу с расспросами и беседами ещё рано, пускай успокоятся, приведут мысли в порядок. Самая многочисленная группа, стоически перенесшая новость обсуждала открывшиеся перспективы.

Но, и тут не было единства. Одни предлагали воспользоваться возможностями и получить славу и деньги.

— Послушайте! — вещал мужчина в синих, изрядно потёртых брюках, линялой светло-голубой рубашке и с серьгами в ушах.

— У нас грандиозная фонотека: Пахмутова с Добронравовым, Высоцкий, Окуджава, Антонов, «Любе» наконец. — Ярился он. Передаём слова и ноты, оформляем авторство на себя и дело в шляпе. Так же поступим и с книгами. Славу с деньгами разделим по-честному, на всех.

— Нельзя начинать новую жизни с воровства! — возражала женщина, одетая в строгий серый костюм, состоящий из прикрывшей колени юбки и двубортного пиджака.

— Какое воровство? У кого? — гнул свою линию потрёпанный. — Нельзя украсть то, чего нет и в помине. Одни авторы с композиторами ещё не родились, другие о творчестве даже не помышляют. Вырастут — ещё напишут, может даже и лучше. — разорялся обладатель рваных штанов.

— А если мы убьём в людях дар? Послушают собственные песни, решат, что лучше не напишут, и страна не узнает имён и засохнут таланты.

— Настоящие творцы так и не реализуют себя. — не сдавалась дама.

— Да быть такого не может! Творческий дар даётся свыше и судьбу не изменить. Хорошо, не хотите песни, можно передать фильмы. Подправим титры и вперёд. — напористо продолжал мужчина.