Роман с разведкой. Интернет-расследование - Сергей Смирнов

Специалисты, профессионально занимающиеся военной историей, действительно, давно усомнились в том, что операция «Марс» была всего лишь манёвром, отвлекающим немцев от главного удара под Сталинградом. Это сомнение, например, позволила себе автор единственного на сегодняшний день научного исторического исследования, посвященного сражениям в районе Ржева (http://www.1942. ru/book/rzew42.htm). Даже автор «Гамбита» вынужден признать: «Советских войск, правда, там (под Сталинградом — С.С.) было меньше, чем на других фронтах, например на западе — Калининском, Западном и др.». Но зато он справедливо указывает, что войска, призванные окружить армию Паулюса под Сталинградом, были лучше снабжены боеприпасами, чем те, что должны были разгромить немцев в районе Ржева. Но это ничего не доказывает. Когда за полгода до этого будущий генералиссимус задумывал весеннее наступление из серии распыляющих силы ударов, этот фактор тоже не был для него решающим. Порыв, воля, принуждение, страх — эти стимулы он всегда считал важнейшими для успеха. Или за лето 1942 года он так поумнел, «набрался опыта»? Даже поверхностное знакомство с его принципами ведения войны показывает, что с весны 1942 года и до весны 45-го они существенно не изменились. Как в 42 году от генералов и солдат требовалось выполнять поставленные «Верховным» задачи, не считаясь с возможностями и потерями, так и три года спустя от них требовалось то же самое. Только возможностей стало неизмеримо больше благодаря налаженной, наконец, работе тыла. Признаю, что в том числе и его неустанными усилиями. А метода все та же. Берлинская операция с её огромными потерями была венцом этого «полководческого искусства». Серийность ударов можно назвать творческим почерком Сталина — что в 42-м, что в 43-м, что в 44-м («десять сталинских ударов»), что в 45-м. О её эффективности написано и сказано так много, что я не хочу повторяться. Лучше еще раз дам слово ветерану ржевской битвы, воспоминания которого об одной из «долин смерти» я уже приводил: «Если бы не поспешность и не нетерпение Сталина, да если бы вместо шести необеспеченных наступательных операций, в каждой из которых для победы не хватало всего-то чуть-чуть, были бы проведены одна-две сокрушительные операции, не было бы ржевской трагедии». Ладно, это слова рядового участника боев. Но вот что писал уже непосредственно о Ржевско-Сычёвской операции ноября-декабря 1942 года генерал Михаил Катуков, один из лучших командующих танковыми войсками времён войны: «Действовали мы разрозненно и по задачам, и по времени. Не скрою, были тогда среди танкистов разговоры: а почему бы не нанести врагу одновременный удар силами трех корпусов?» Танкисты понимали, как надо действовать, а вот лучший полководец все времен и народов и его первый заместитель Жуков — нет.

Но вот что значит настоящая любовь! Для автора пресловутого «Гамбита» это постоянное распыление сил не ошибка, а достижение Сталина. Ведь у магического треугольника была вершина — операция «Монастырь» и ради её успеха стоило пожертвовать парой сотен тысяч человеческих жизней: «Множественность ударов, из которых более половины были сковывающими, приводила к естественному распылению огневых сил и средств. Но Ставка ВТК преднамеренно распыляла их, так как, по-видимому, рассчитывала в том числе и на то, что о части этих ударов будет сообщено через «их» агента «Макса», чтобы показать якобы массовость атак дивизий Красной армии на разных участках двух советских фронтов западного направления». Кажется, такое глубокое понимание стратегии не требует комментариев. Наш автор, видимо, и сам в нём сомневается, а потому находит себе союзника в лице какого-то кандидата технических наук, которого обильно цитирует. Не удержусь от этого и я. Ведь, как говорится, умри, Денис, лучше не скажешь: оказывается, шесть бесплодных наступлений в районе Ржева, стоивших нашей армии потери как минимум миллиона бойцов, воплощали «глубокий стратегический замысел Генштаба Красной армии. Нет видимых громких успехов? Но в этом-то самый главный успех! Поставить какую-то крупную группировку противника в катастрофическое положение — нет проблем. Но тогда он в целом отойдёт на более выгодные рубежи и высвободит себе руки». Это глубокомысленное рассуждение анализировать просто тошно. И всё-таки заставлю себя, поставив пару риторических вопросов. Это где до Сталинграда и ещё год после него у Красной армии без проблем получалось поставить противника в катастрофическое положение, что она решила под Ржевом не утруждать себя подобной безделицей? Это не под Ржевом ли противник в марте 1943 года без наших «видимых крупных успехов» отошёл на более выгодные рубежи и «высвободил себе руки»? Воистину — захочет Бог наказать, так отнимет прежде разум. Но зато вознаградит вечной любовью к товарищу Сталину.

Но хватит бесплодной полемики о стратегии. Зададимся простым вопросом: что сообщил немцам Демьянов-«Гейне» в той судьбоносной радиограмме, заставившей немцев плясать под дудку Сталина? Вот та её часть, которая касается стратегических планов советского командования: «Главные удары: от Грозного в направлении Моздока, в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области, под Воронежем, Ржевом, южнее озера Ильмень и под Ленинградом» (http://lstnews.ru/politika/3081-html). Никаких указаний на то, что главный удар будет нанесен под Ржевом, как видите, здесь и в помине нет. Даётся лишь перечисление возможных направлений советского наступления в последовательности с юга на север, где Ржев упомянут среди прочих, не более того. Цель этой «дезы» понятна: заставить противника держать в напряжении его войска на ключевых участках советско-германского фронта, при этом характеристика советских планов носит настолько общий характер, что при любом развитии событий двойного агента будет трудно заподозрить в дезинформации. И, хотя, по мнению автора «Гамбита», видимо, лично и хорошо знакомого с Гитлером, фюрер так привык к его сообщениям, «что принимал окончательные решения как верховный главнокомандующий, только ознакомившись с данными «своего» агента «Макса», эта радиограмма вряд ли могла подтолкнуть Гитлера к принятию хоть каких-либо решений. Фронтовые же немецкие генералы, как, например, командовавший осенью 1942 года пехотной дивизией, действовавшей на ржевском выступе, генерал Хорст Гроссман, оставивший воспоминания о боях под Ржевом, и так всё видели. Этот генерал написал в своей книге, что данные армейской разведки, в частности аэрофотосъёмки, свидетельствовали о том, что в октябре — ноябре русские готовили здесь крупное наступление.

Судоплатов писал о том, что для поддержки дезинформации Демьянова к Западному фронту направлялись поезда с макетами и дровами, которые должны были изображать эшелоны с военной техникой. Но даже автор «Гамбита» признает, что в районе ржевского выступа было сосредоточено гораздо больше войск и техники, чем под Сталинградом. Если она и так туда валом валила, зачем были ещё какие-то муляжи? Немцам и без этого было понятно, что здесь затевается что-то значительное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});