Хундертауэр - Сергей Чичин

— Проверка, — пояснил Чумп. — Кто как дрыхнет. Поздравляю, ты единственный, кто хоть проснулся. Что дальше? Будем штаны утаскивать?

Хастред повернулся туда, где на разложенных вдоль стены сарая кипах свежей травы дрыхли их беззаботные спутники, и был вознагражден за усилие видом четырех пар голых пяток. Самыми черными, к его удивлению, приключились вовсе не Кижингины, отливающие, напротив, какой-то детской розовостью, а безразмерные подошвы Вово. Впрочем, чего еще ожидать после его рейда босиком через лес.

— Вот уж что-что, а штаны их мне даром не нужны, — пробурчал книжник. — Мало ли чего они в них наложили для памяти и легкого опознания. Что, утро уже? И чего ж вам не спится, вредители?

— Мы вообще не спим, — напомнила эльфийка, толкнула рукой дверь, и Хастред убедился, что снаружи уже светло. — Не в смысле вредители, а мы, эльфы. Мог бы знать.

— А я, наверное, тоже эльф, — посетовал Чумп. — В душе. Никак иначе и не объяснишь моих антиобщественных выходок. Вот еще только ругаться научиться, и попробую это самое, наше народное эльфийское, под луной на балалайке.

— А потом — пространство рвать, — в тон продолжила Тайанне. — И будем с комфортом путешествовать.

— А потом выйду замуж за видного книгочея и заживу счастливо.

— На меня не рассчитывай! — содрогнулся Хастред. — Народ не поймет, и это… ты совсем некрасивый.

Он уселся на землю и принялся возвращать полустянутый сапог на ногу. Сапог налезать отказывался, пришлось стаскивать, перематывать портянку, а пока обул обе ноги — в голове созрел план действий.

— Для начала давайте к ведьме прогуляемся, — предложил он. — И аппетит нагуляем к завтраку — если, конечно, Вово нынешний завтрак еще вчера не пожрал — и узнаем, может, чего ценного. Гноллы гноллами, а своей голокожей я больше верю.

— Все твои проблемы именно от этого, — поучительно заметил ущельник.

— От того, что гноллам не верю?

— Нет. От того, что веришь бабам.

Хастред поднялся с земли, отряхнул штаны и подобрал из угла азуредж. Навьючивать на себя полупудовый боевой топор и бегать с ним невесть по каким чащам ему было лениво. Вряд ли в окрестностях деревушки гноллы позволяют обретаться какой серьезной напасти. Чумп тоже отнесся к оружию с пренебрежением, оставив рапиру лежать в углу, а вот Тайанне посох оставить не решилась — очевидно в опасении, что спящие красавцы, безвременно проснувшись, его употребят не по назначению.

— Еще кого-нибудь возьмем? — уже на выходе из сарая спохватился книжник.

— Типа анарала? — покривился Чумп. — Себя не жалко, хоть его пожалей. Вчера… какое там вчера, почитай — только что угомонился. Бросил пить, как метко выразился один бард, потому что устал…

— Может, Зембуса? Он давеча к ведьме на пироги набивался со страшной силой.

— Это ты о нем заботишься?

— Ну, по совести, больше о себе. Всегда хочется, чтоб тыл кто-то прикрыл, а тебе я как-то не доверяю. Особенно после того, как ты штаны со спящих стащить вознамерился.

— Тогда лучше черного, — после краткого колебания решил ущельник. — Он у нас паладин, видный боец со всяким злом, ему, если что, и пуп рвать на этом обширном поприще.

Он нырнул обратно в сарай и вскорости вернулся в сопровождении зевающего Кижинги. Орк выглядел сильно помятым — хоть не досидел вчера до логического финала генеральского колобродничества, то есть бегания с факелами по всей деревне в поисках чего еще выпить, но по своим аскетичным меркам все равно прилично выбился из режима. Даже сапоги свои подобрал из угла, не высказав ни малейшего удивления.

— Куда собираемся? — сипло осведомился он, прикрываясь рукой от безжалостного света с небес. — Если спросите меня, предлагаю бежать в сторону Коксиники. Так быстро, чтобы Панк ни в жизнь не догнал. Я, конечно, отчаянный храбрец и все такое, но его планы меня повергают в ужас.

— С каких пор? — живо заинтересовался Хастред.

— С драконьих. Вы не видели, как он драконами управляет!..

— Похоже, увидим, — мурлыкнул Чумп. — Ты уж сапоги или надень, или на шею повесь, чтобы не мешались, и пойдем навестим ведьму. Попросим ее, как видную ядоварительницу, прописать нашему анаралу какую-нибудь полезную ижицу?

— Или жижицу, — машинально поправил Хастред. — Ижица — это буква такая.

Орк передернулся, но послушно занялся обувью, а Тайанне тем временем изловила одного из снующих мимо гноллят и приступила к подробному выпытыванию у него, где же живет искомая ведьма. Найти общий язык оказалось не так просто: щенок постоянно норовил сбиться на «а там понюхайте и сразу поймете». Неуклонная эльфийка, однако, не отступала и вскоре заручилась тремя ориентирами: «отсюда все время прямо вон на ту лиственницу, потом как станет видно башню звездочета — поверни направо, а как напорешься на волков — будешь знать, что проскочила мимо ведьминой избушки».

— Все с тобой ясно, — вздохнула Тайанне, отпустила щенка и обернулась к компании. — Пошли? Раньше выйдем — раньше дойдем.

Кижинга заправил за пояс свои мечи и обреченно покосился на сарай, откуда мощным потоком изливался генеральский храп.

— А не лучше ли все-таки в Коксинику? — предложил он тоскливо.

— Занги не выдаст, — туманно напророчил Хастред, — свинья не съест, дракон не склюет.

И первым двинулся через деревушку напрямик, равняясь на лиственницу.

Опуская ненужные подробности, скажем, что мимо избушки экспедиция, разумеется, безнадежно промахнулась. Причем так, что и на волков бы не напоролась никогда, поскольку башня звездочета — вот тоже постройка! — оказалась незаметной, пока к ней не подойдешь вплотную, а маленький гнолл (или внимавшая ему эльфийка?..) перепутал право и лево… В общем, проплутав два часа и начав спотыкаться от усталости, Чумп стал задумываться о перспективах заблудиться в лесу напрочь и умереть от голода, а Хастред — об альтернативных вариантах кончины для Чумпа, взявшего с собой бесполезного паладина вместо лесоходного друида. Кижинга стоически молчал, топая последним, а Тайанне, напротив, молчать не собиралась, что не могло не спровоцировать волну ответного гоблинского красноречия… Но тут ведьма нашлась сама, вероятно сверхъестественным ведьминским чутьем уловив свою важность для топающих по лесу сквернословов. А может, привыкла, что к ней взывают в столь красочных выражениях. Во всяком случае, когда Хастред в очередной раз споткнулся о низенький, но невыразимо прочный кустик и растянулся в травке, подавив семейство сыроежек, подняло его не ставшее уже привычным эльфийское злословие, а голос женский, совершенно незнакомый и непривычно сочувственный:

— И давно ты, болезный, такого зеленого цвета?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});