Калгари 88. Том 3 (СИ) - Arladaar

Марина выкатилась на середину катка и заняла стартовую позу. Левковцев подошёл к магнитофону и после нескольких неудачных попыток нашёл «Время вперёд». Кассеты хоть и были подписаны, но в то же время и десять раз зачёркнуты. Это были тренировочные записи. Записи для прокатов на соревнованиях Левковцев хранил в тренерской.

Прошла примерно минута, и всё это время Соколовская стояла в стартовой позиции. Но по виду, кажется, нисколько не устала. Как только заиграла музыка, Марина начала прокат. Мощно и раскатисто, как всегда. Разогнавшись, прыгнула каскад двойной сальхов — двойной тулуп с шикарным выездом и полетела дальше по программе, как стремительная птица. Откатала чисто и сделала акцент на вращениях. Получились они все на высшем уровне.

— Молодец! — захлопал в ладоши Левковцев. — Впечатлила! Иди отдохни на скамейке. Люда, приготовься!

Арина покатила к середине катка и замерла в стартовой позе «Жар-птицы». На счастье, она не была слишком тяжёлая, и Арина простояла так с минуту, пока Левковцев так же методом проб и ошибок не нашёл нужную фонограмму. «Как он задрал уже. Где эта хренатень?» — с неудовольствием подумала Арина, чувствуя, что решительность понемногу испаряется. Но наконец тренер нашёл музыку, отмотал плёнку на начало и включил магнитофон.

Пока стояла, настрой сбился… В этом у Соколовской была фора — её мало что могло вывести из себя. Но у Арины он сбился лишь в ту сторону, что она забыла о задании тренера прыгать двойные прыжки, да и в целом, что сейчас катается лишь макет программы. Разогнавшись, Арина сделала моухок и с него прыгнула тройной флип — тройной тулуп. Выехала в полубильман. И даже сама не заметила это поначалу, лишь позже, когда сделала выезд, увидела мельком озадаченные лица Соколовской и Левковцева.

Быстро проанализировав тело, Арина ощутила, что усталость минимальна, поэтому сделала положенные по программе твиззлы, несколько шагов и зашла в комбинированное вращение со сменой ноги. Сразу же решила, что никаких лишних чинянов делать не будет. Она решила брать оценку за технику лишь прыжками. Исполнила сложное вращение как положено — либела, качалка, волчок, смена ноги, опять волчок, только уже в положении «назад». После вращения сделала несколько твиззлов и перепрыжек, развернулась у короткого борта и стала заходить на тройной лутц. Она сразу решила, что прыгнет тройной! Чего тянуть до завтра! Чувствовала в себе силу и уверенность… И действительно прыгнула… И прекрасно приземлилась. Здесь уже ни Соколовская, ни Левковцев не смогли сдержать аплодисментов.

Вот это и есть характер чемпиона. Ты идёшь на риск, когда знаешь, что он оправдан, ты делаешь элемент, когда уверен в нём. И делаешь практически на автомате, не глядя и не думая. Если бы существовал хотя бы малейший риск не прыгнуть, запороть сложный прыжок, Арина никогда бы не пошла на него. Впрочем… Падала она и тогда, когда была полностью уверена в себе. Но это спорт… «Лёд скользкий», как говорят фигуристы и тренеры.

Остальную часть программы откатала на высочайшем уровне. Аксель, два вращения вышли отменно, причём аксель вышел эталонным, как в учебнике, с выездом в ласточку на ребре. Вся программа выглядела цельным монолитом. Арина опять ощутила тот позыв чемпионской силы, которая словно рвётся изнутри наружу, и никак не получается удержать её в себе, иначе она разорвёт тебя на куски. «Я сделала это», — даже как-то буднично подумала Арина, когда закончила прокат.

— Браво! — захлопал в ладоши Левковцев. — Вы что ж творите со мной? Я так поседею с вами скоро! Хотел бы заругаться на тебя, но победителей не судят.

— Молодец! Здорово! — крикнула Соколовская и тоже пару раз хлопнула в ладоши. По её виду нельзя было сказать, довольна ли она сногсшибательным прокатом конкурентки. Сама Марина откатала осторожно, стараясь не ошибиться в мелочах, повиновалась распоряжению тренера.

— В общем, девчонки, все вы большие молодцы, и пока вроде бы всё идёт хорошо! — заявил Левковцев. — На этой позитивной ноте закончим сегодняшнюю тренировку. Насчёт завтра… Вы слышали директора. С завтрашнего дня у нас шестичасовые тренировки. С восьми утра до шестнадцати часов с перерывом на обед и двумя получасовыми перерывами на отдых. Отнесёте справки в школу, отдадите директору и сразу сюда. И ещё… Завтра и последующие дни вы будете тренироваться с мастерами. С Горинским и Савосиным, так как они тоже готовятся к чемпионату области. И с Муравьёвой, само собой. Она первая запасная.

— Ясно! — согласилась Арина. — Ну мы можем идти?

— Идите! — разрешил Левковцев. — Ещё раз спасибо за то, что вы показали сегодня!

В раздевалке Соколовская посмотрела на Арину и слегка улыбнулась.

— Ну ты зажгла сегодня. Тебя в таком состоянии будет трудно одолеть!

— А ты и не старайся прыгнуть выше головы! — заявила Арина. — Это дело, конечно, твоё, но послушай… У меня идут вот эти два прыжка, лутц и флип. Мне в этом сезоне повезло, что лутц — обязательный прыжок в короткой программе. Однако если бы был, например, сальхов, преимущество было бы у тебя. Так получилось. Это случайность. Тебе надо откатать всё, что ты можешь, со стопроцентной гарантией, как ты можешь, и на следующий сезон ровно войти во взрослые. То, что ты туда попадёшь и получишь кандидата в мастера, если откатаешь то, что можешь, это гарантия сто процентов. Да ещё и в Москву уедешь. А весной и летом можно начать тренировать ещё какой-нибудь тройной. По крайней мере, я так собираюсь сделать. Самое главное — надо пройти эту Малинину. А там ещё есть какие-то Бойкова и Протасова, мне тренер сказал.

— У них по одному тройному прыжку, — задумалась Соколовская. — По крайней мере, было. Они тулупы прыгали. Сейчас не знаю.

Соколовская притихла, словно бы оценивая свои шансы. Через некоторое время тряхнула белокурой головой.

— А… Пофиг. Гадай-не гадай, что будет, то и будет… Побежали ко мне! Я тебе марки покажу!

…Татьяна Малинина, Евгения Протасова и Александра Бойкова, о которых шла речь в Екатинской ДЮСШОР, были собой очень и очень недовольны. И громко рассмеялись бы, услышав, какие опасения высказывают екатинские фигуристки. В этом сезоне хоть ты тресни, но то, что хотел от первоуральских спортсменок их тренер, никак не получалось.

Таня, взявшаяся напрыгивать тройной риттбергер, окончательно развалила всю программу, накатанную в предыдущие месяцы до идеала, до миллиметра и миллисекунды. Заходы на сложный рёберный прыжок постоянно получались сбитыми. Всегда в последний момент перед заходом её психику по привычке переклинивало, и она делала заход как на двойной прыжок, на малой скорости. Естественно, недокручивала и падала. А если не падала, то касалась льда руками. Одиночный тройной риттбергер вроде бы получался, и даже несколько раз подряд, но в программу никак вставляться не хотел.

— Так… Это дело техники, нужно время. И нужно успокоить нервы, и тебе и мне, — под конец заявил раздосадованный Ксенофонтов. — Давай попробуем завтра изменить этот кусок программы. Выкинем из него связки перед прыжком. На сегодня уже хватит. Иди отдыхай, Танюш. Загнал я тебя. Завтра продолжим. Не забудь справку взять у директора об освобождении от школы. С завтрашнего дня начинаем более усиленные тренировки. Так… Ну а вы, красавицы мои… Готовы к мучениям?

Сказал вроде бы в шутку, но понимал, что для юных фигуристок это и в самом деле было мучение — менять отлаженные программы в самый последний момент. У обеих фигуристок был тройной тулуп. Это означало три тройных прыжка за две программы. С таким прыжковым набором они проигрывали екатинкам, поэтому взялся тренировать ещё тройной сальхов, чтоб подтянуть их хотя бы до уровня Соколовской. Но прыжок за пару дней не слепишь. По идее, лучшим выходом было бы оставить всё как есть, сосредоточиться на Малининой. Но и у Тани не всё шло так, как хотелось бы.

Последние пару дней переключался с одной фигуристки на другую, однако в очередной раз убеждался в правдивости народной пословицы о двух зайцах. Уже решил про себя — если сейчас прогресс никакой не наметится, бросить эту затею и смириться, что две его ученицы останутся без медалей и сбавят в результатах этого сезона. А это жгло самолюбие Ксенофонтова так, что хуже некуда. Ведь признать этот факт и то, что его зафиксируют судьи, значит расписаться и в собственной тренерской несостоятельности. О том, что сезон провёл напрасно и в мастерстве только сбавил наравне с воспитанницами…