Рейтинговые книги
Читем онлайн Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - Георгий Иванов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 171

Итак, я весь в запале писанья статьи. Кстати, т. к. статья будет дана, вероятно, одновременно с Вашим «Дневником», то и Вы должны не подкачать! Я буду стараться, но и Вы старайтесь — для Вас же (и для меня, в частности). Корректуру пришлю. Не думаете ли Вы, что в стихах (прекрасных) о старичках лучше все-таки были бы не старички, а старики (вопреки). [505] По-моему — да. Дальше оставляется кусок для Олечки, кот<орая> хочет Вас обоих поблагодарить. Но говоря всерьез — это зря Вы делаете. Вам траты эти не к лицу, не ко времени и пространству. Мы, богатейшие американцы, можем себе иногда позволить к<акую>-н<ибудь> такую роскошь, — а Вы — в республике третьего сословия — ни-ни, фу-фу, — как говорил один ребенок.

74. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Начало августа 1955>. Йер.

Начало августа 1955>

Дорогой Роман Борисович,

Если этот стишок, который мне самому нравится, пленит Вас настолько, чтобы потревожить верстку — всуньте его куда-нибудь в середину «Дневника» — если еще можно.

Письмо нежно-деловое-подробное получите на днях.

Ваш преданный Г. И.

                        8

Полутона рябины и малиныВ Шотландии рассыпанные втуне,В меланхоличном имени АлиныВ голубоватом золоте латуни.Сияет жизнь улыбкой изумленной,Растит цветы, расстреливает пленныхИ входит гость в Коринф многоколонный,Чтоб изнемочь в объятьях вожделенных!

В упряжке скифской трепетные лани —Мелодия, Элегия, Эвлега... (Эвлега)Скрипящая в трансцендентальном планеНемазаная катится телега.На Грузию ложится мгла ночная.В Афинах полночь. В Пятигорске грозы.И лучше умереть не вспоминая,Как хороши, как свежи были розы. [506]

75. Георгий Иванов - Роману Гулю. 8 августа 1955. Йер.

8 августа 1955

+ 41 в тени

Beаu-Sejour

Hyeres (Var)

Дорогой Роман Борисович,

Пришли вместе посылки и Ваше письмо. Бурная благодарность за нестоящий флакончик нас потряслa. Да, вот они настоящие джентльменские манеры. А мы хамски ноншалантно [507] принимаем Ваши благословенные дары. Да еще сообщаем – это узко, это чересчур широко и т.д. Утешаюсь тем, что все равно «бледны все имена и стары все названья – могу ли передать твое очарованье»[508]. Костюм первоклассный, a синяя куртка восхитительна. Подозреваю, что Вы из высшей деликатности, свойственной, очевидно, Вам – нарочно продрали маленькую дырочку, чтобы мне не так было совестно. Как Уальд[509], заказавший нищему платье у своего портного с двумя гармоническими заплатками, для очистки совести.

Присланные мне вещи чудные и доставили мне очень большое удовольствие. Но никакого сравнения все-таки с пестрой кофточкой и бусами, которую Вы сняли с графской дамы для известного политического автора. Этот автор буквально от них в раже – надевает, снимает, опять надевает, вертится во все стороны, всем показывает, дает щупать, смотреть насквозь и т.д. Попали ими в самую цель. Благодарю Вас за них и за него – т.е. за вещи и за автора. Последний ужо соберется и сам отпишет Ольге Андреевне и Вам.

Очень интересно насчет Вашей манеры писать. У меня нет, увы, никакой манеры. Все написанное мною в прозе хорошо – т.е. относительно хорошо после долгого вылизывания и пота. После долгого старания иногда достигаю эффекта кажущейся легкости и непосредственности. Написав, не соображаю, что хорошо, что плохо. Царя в голове не имеется. Мысли возникают из сочетаний слов.* Вообще я в сущности способен писать только стихи. Они выскакивают сами. Но потом начинается возня с отдельными словами. Удовольствия от писания вообще не испытываю ни «до», ни «после». Знаете анекдот: доктор, дайте средство, чтобы не беременеть. - Стакан холодной воды. - До или после? - Вместо. Это, впрочем, ни к селу ни к городу. И Вы еще лестно отзываетесь о моих «блестящих» письмах. Это опять Ваше джентльменство. От жары я стал идиотом. Только и жив, что отпиваюсь вином со льдом, а ем  ни черта. Это мне очень вредно, но других средств не нахожу. Если не заниматься высокими делами, то все-таки здесь изумительно хорошо. После нашей адской жизни последних лет особенно.

Не трогаю темы – о Вашей статье. Слишком серьезная вещь. Убежден, что так, как Вы напишете, никто обо мне еще не писал. И, конечно, не в похвалах дело. Я не ждал никакой статьи, когда всем говорил (наверное, и Вам), что Ваша статья о Марине Цветаевой не сравнима ни с чем о ней написанным. Откуда у Вас, «человека постороннего» – такой нюх на стихи. Честное слово – лиха беда начало – есть Цветаева, будет Георгий Иванов (очень одобряю, если так назовете)[510] – почему бы Вам не продолжить. Получится замечательная книжка. Если не решите, что я Вам как заинтересованное лицо льщу, то скажу – судя по Цветаевой, получится нечто совсем другое, но на уровне «Книг отражений». [511] Иначе – на уровне, никем, кроме Анненского, не достигавшемся. Судите сами: «Письма о русской поэзии» – краткий учебник акмеизма.[512] Брюсовы раздачи[513] – награды за хорошее поведение. Умница Зинаидa[514] либо ругалась – педераст, онанист, сволочь, – либо разводила неопределенные сопли. Адамович как удав, гипнотизирующий кроликов «парижской ноты»[515]. Лучше всех писал, по-моему, – кроме Анненского – Белый[516]. Но уже так заносило, что идет не в счет. Хуже всех пишу критику я – либо в ножки, либо в морду. Притом по темпераменту больше тянет в морду.

 Предупреждаю опять: пишу и отошлю не перечитывая, пишу в кафе под роскошными пальмами, и стопка блюдечек (если не забыли французские кафе) все растет. Откровенно скажу, ничего не понял насчет пакостей, которые нравились Блокy[517]. Эх, вот был у меня «старый друг» Н. Н. Врангель – брат главнокомандующего. B отрывке, который я собираюсь обработать для Вас, я как раз о нем говорю. Это была личность! И в «мочеполовых делах» тоже «гигант мысли, особа, приближенная к императору» («Золотой теленок»)[518]. Этого написать нельзя. Можно рассказать. Все эти фиалки и Тиняковы – щенки. Чудовищно-непредставимо-недоказуемо. До величия доходившая извращенность. Так и умер. Во время войны он был начальником санитарного поезда: «У себя в поезде, ни с санитарами, ни с санитарками ничего – это мое правило». Но «на стороне» развлекался, очевидно, в «свободное от службы» времечко. Умер покрытый странными пятнами – заражение трупным ядом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 171
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - Георгий Иванов бесплатно.
Похожие на Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - Георгий Иванов книги

Оставить комментарий