Не девушка, а крем-брюле - Татьяна Булатова

– Мы до скольки? – по-деловому уточнила Наумова у Ладовой.

– Родители вернутся к двенадцати.

– А времени сейчас?.. – Ленка закрутила головой в поисках часов. Не найдя их на стене, нежно взяла Илью за запястье и почти прилегла рядом, чтобы разглядеть, что показывают стрелки часов.

Тюрину было неприятно столь близкое соседство: он автоматически отодвинулся, и, в отличие от Наумовой, Василиса это сразу же заметила.

– Еще три с половиной часа, – сообщила Ленка Тюрину и обернулась на Ладову с таким видом, что та вновь почувствовала себя лишней в собственной квартире. – Можешь чай поставить?

– Могу, – Василиса пожала плечами и, выходя из комнаты, краем глаза заметила, как Наумова быстро погладила горе-выпивоху по голове. «Господи, – с жалостью подумала Ладова. – Дура-то какая». Правда, Ленку было жалко. Василиса только на минуту представила, каково это заблуждаться на собственный счет, верить в свою красоту и неотразимость, а на самом деле быть посмешищем для окружающих. И ей захотелось вернуться в комнату, стащить со своей кровати урода Тюрина и открыть Наумовой глаза. Но ничего подобного Ладова, разумеется, делать не стала: тот факт, что тайной мечтой Ильи была она сама, по-женски ее окрылял и придавал уверенности. А кто с этим расстается добровольно? Вот и Ладова не стала.

Оставшись не у дел, Василиса вернулась к честной компании, перекочевавшей на балкон.

– Васька! – поприветствовала ее Низамова и смачно захрустела яблоком: – Наконец-то! Мы тут воздухом дышим.

– Понятно, – вздохнула Ладова и набрала в грудь побольше воздуха.

– Смотри не лопни, – хихикнула Юлька, на бледное лицо которой невозможно было смотреть без содрогания. Василисина пудра явно не исправила положения, наоборот, только усугубила, сделав Хазову похожей на актера из японского театра кабуки.

– Может, погуляем? – предложил Бектимиров, помнивший об обещании матери быть в одиннадцать дома. – Все равно на балконе висим. Так хоть пройдемся. Ты как? – ласково посмотрел он на Гульку, которой, собственно говоря, можно было и не отвечать. И так все ясно: куда ты – туда и я.

– А эти? – Василиса вспомнила про Наумову, Тюрина и раненого Вихарева.

– Пусть отсыпаются, – заявила Низамова.

– В смысле? – не поняла ее Юлька, пропустившая вхождение своих одноклассников в реабилитационный период.

Перебивая друг друга, стали рассказывать. Сначала Бектимиров – о том, как мощная Наумова выволокла из ванны мокрого, как мышь, Тюрина. «Вот так!» – Ильсур схватил Гульку под руки и потащил с одного конца балкона на другой, при этом выпятив нижнюю челюсть вперед так сильно, что все легко представили на его месте Ленку.

Потом Гулька смешно изображала, как Вихарев пытался слезть с кровати, но никак не мог перебраться через Тюрина, потому что покой Ильи охранял его верный оруженосец с черным хвостом на макушке. А история о том, как Вихарев отключился со словами: «Я чё, сюда спать пришел?!», вызвала вообще гомерический хохот. Больше всех смеялась белолицая Хазова, настроение которой стало гораздо лучше, чем час тому назад.

На смех примчалась Ленка Наумова с глазами испуганной рыбы:

– Вы чё?

– Ничё! – хором ответили стоящие на балконе. Стало еще веселее: градус настроения очевидно повышался.

– Гулять пойдешь? – предложила ей Хазова. – Надоело дома сидеть.

– Нет, – категорически отказалась от предложения Ленка. – Я Илью не брошу.

– Да чего с ним будет, с твоим Ильей? – всплеснула руками Гулька. – Пусть спит.

– Много ты понимаешь, – проворчала Наумова. – Во сне чего только не бывает? Умереть даже можно.

– Этот не умрет, – заверила ее Юлька.

– Почему это? – скривилась Наумова, как будто втайне надеялась на то, что это случится.

– Интеллект не позволит. Твой Тюрин еще не все книги в городской библиотеке прочитал.

Эта фраза как-то странно отозвалась в душе Бектимирова, и он с сочувствием поинтересовался:

– Он у вас того? – Ильсур покрутил пальцем у виска. – С головой не дружит?

Бектимировский вопрос Ленка восприняла как личное оскорбление.

– Да если хочешь знать, – вступилась она за Тюрина, – Илья у нас в классе самый умный.

– Это правда, – в один голос подтвердили Хазова с Василисой. – Он просто странный немного, – добавила Юлька и тут же почувствовала на себе возмущенный взор Наумовой.

– Ничего он не странный. – Она билась за Тюрина не на жизнь, а на смерть.

– Короче, ладно! – Низамовой надоело выслушивать, кто у них самый умный. – Последний раз спрашиваю: гулять с нами пойдешь?

– Нет, – снова отказалась Ленка.

– Тогда тебе задание, – улыбнулась ей Василиса.

Задания ответственная и глупая Наумова любила. Когда она чувствовала доверие в свой адрес, то готова была побить мировой рекорд. Ей нравилось быть первой, потому что первой она могла стать только в спорте или в быту. И то и другое удавалось ей одинаково хорошо.

– Пока мы гуляем, вскипяти чай, торт в холодильнике. Может, твои воспитанники тоже тебе компанию составят.

– Иди к деткам, мамочка! – послала ей воздушный поцелуй Низамова и понеслась обуваться.

– А ты что? Тоже пойдешь? – искренне удивилась Ленка и потащилась в прихожую вслед за Хазовой.

– Конечно, – подтвердила Юлька. – А что мне здесь делать. Народ спит, как после Нового года, никто не танцует. Какие у меня тут с вами перспективы?

Над хазовскими перспективами Наумова голову ломать не стала, ее интересовало другое: кто будет присматривать за Вихаревым? Подобно учительнице начальных классов, она хотела вокруг себя видеть слаженные пары послушных деток:

– А Серый как?

– Очень просто. – Гулька отодвинула Хазову в сторону. – Ты остаешься за главного.

– За смотрящего, – шепотом подсказал ей Бектимиров.

– За смотрящего, – повторила она и одним ловким движением натянула кроссовки сначала на одну ногу, потом – на другую. – Я готова! – отрапортовала Низамова и открыла дверь. – Ждем вас внизу.

– Я бы на твоем месте не пошла, – Наумова укоризненно посмотрела на Юльку, по примеру Низамовой собиравшуюся покинуть квартиру.

– Вот и не ходи, – бросила через плечо Хазова и сбежала по лестнице.

– Может, ты останешься? – взмолилась Ленка и с тоской посмотрела на замешкавшуюся Василису.

Ладовой стало не по себе: она вспомнила вранье Тюрина, и ей эта ситуация показалась в корне несправедливой. «Может, уж не ходить?» – подумала она, но соблазн оказаться с теми, кто уже стоял внизу, был сильнее чувства солидарности.

– Нет, Лен, не обижайся. Мы быстро. Располагайся как дома: ешь, пей, телевизор смотри, музыку слушай…