Мифы об инстинктах человека - Павел Соболев

наследование всякого опыта и образцов поведения делается излишним. При развитом интеллекте поведение перестаёт передаваться генетическим путём. Отныне оно передаётся через научение.

"Подражание и память, наблюдение и разум — способности не инстинктивные; там, где начинаются они, кончаются инстинкты, и наоборот" (Вагнер, 2005b).

Перенимая опыт от родителей (или от прочих представителей своей популяции), особь по факту перенимает опыт, который в данной переменившейся среде доказал свою адаптивность, выражаясь в самом факте того, что "учителя" всё ещё живы и здравствуют.

"… кроме генетического наследования, необходимо говорить о подражательном наследовании поведения, являющемся более гибкой системой" (Фирсов, 1972, с. 184).

На примере высших обезьян мы можем видеть, как эволюция животных скакнула на новый уровень и перешла от генетически фиксированного поведения к поведению, приобретаемому в ходе научения. Это позволило производить адаптацию к быстро и постоянно меняющимся условиям среды, вознося антропоидов на высшую ступень эволюции.

Механизму подражания, который у высших обезьян приобретает небывалый размах, а у человека так и вовсе становится одним из самых основных в формировании поведения, посвящены работы многих авторов (см. Бандура, 2000; Обухова, Шаповаленко, 1994). Сейчас же достаточно просто упомянуть о нём несколько вскользь и подчёркнуть главное: перенимание поведения у соплеменников в ходе научения (через подражание и наблюдение) нивелирует существовавший миллионы лет механизм генетического наследования поведения. Зачем генетически наследовать то, что можно приобрести в ходе научения? С эволюционной точки зрения, выгоден именно второй вариант. Он невероятно выгоднее. Австралопитеки и уж тем более Homo erectus обучали свою молодь охоте. Они обучали их пользованию каменными рубилами для охоты, для изготовления деревянных копий и для отделки шкур животных.

Фантазии некоторых недобросовестных авторов в красках рисуют, как и Homo erectus, и даже неандертальцы бродили по лесам и инстинктивно реагировали на дичь, инстинктивно устраивали на неё загоны, инстинктивно же делали для неё ловушки… Якобы все эти навыки у древних людей были врождёнными. Эволюционистам видится, как древние люди инстинктивно выискивали среди кустарников съедобные ягоды и плоды — совершенно инстинктивно, реагируя только на ключевые стимулы. Так называемый инстинкт собирателя. И подобным фантазиям нет предела в современной литературе. И СМИ постоянно голосят об "инстинктах охотников-собирателей". Думать никто не хочет. Никто даже не понимает, что высшему примату достаточно показать, что можно есть, а что нельзя, так он отныне так и будет делать. Высшей обезьяне достаточно показать что-либо на своём примере, и всё, она усваивает, мотает на ус. Как гласит американская поговорка, обезьяна видит — обезьяна делает (monkey see, monkey do). Вот основной способ обретения ею опыта. И никакого генного наследования.

Как-то довелось увидеть в одной псевдонаучной программе, коих пруд пруди на "Discovery", "BBC" и прочих студиях, один нелепый эксперимент. Ведущий ставит на стол две тарелки с конфетами типа "морской камушек" — но в одной тарелке все конфеты с шоколадной глазурью, то есть все одинаково коричневые, а в другой тарелке они разноцветные — синие, жёлтые и зелёные. Дальше ведущий говорит: сейчас, мол, запустим в комнату людей и позволим всем, кто хочет, есть эти конфеты. А потом посмотрим, в какой тарелке конфет будет съедено больше — где цветные или где однотонные.

В этот момент, я сразу же соображаю правильный ответ и логическое обоснование, почему это будет именно так. Когда толпа посновала у стола и удалилась, ведущий показал в камеру обе тарелки. Как и можно было предположить…

А вот как можно было предположить? Вы подумайте сейчас. Подумайте.

Представьте: две тарелки — в одной только коричневые конфеты, а в другой — разноцветные. Каких конфет будет съедено больше? И почему?

Подумали?

Итак, ведущий показывает тарелки — в той, где конфеты были разноцветные, съедено всё. А в тарелке с однотонными коричневыми осталось ещё около трети конфет. Ведущий комментирует: разноцветных конфет оказалось съедено больше, потому что в человеке до сих пор звучат отголоски инстинкта собирателя, коим были его предки в течение тысячелетий. Инстинкт помогал человеку многие поколения подряд собирать съедобные ягоды, что помогало ему выживать…

Таких передач сейчас очень много, к сожалению. Никакой критичности.

Тарелка с разноцветными конфетами опустела быстрее по той причине, что уже на когнитивном (мыслительном) уровне у тестируемых людей происходит предположение, что конфета, имеющая свой цвет, имеет и свой особенный вкус. Поэтому если в тарелке с коричневыми конфетами достаточно съесть одну конфету, чтобы попробовать её вкус, то в тарелке с разноцветными конфетами одним человеком будут съедены уже минимум две конфеты с целью проверить, соответствуют ли разные цвета разнице и во вкусе. Таким образом, именно и только в силу мыслительной работы на одну коричневую конфету съедаются минимум две или даже три разноцветные конфеты. Здесь всё происходит исключительно в силу человеческого предположения, по причине мыслительных механизмов, а не каких-либо "инстинктов собирателей". К чему эти утверждения о каких-то собирательских инстинктах?

Примитивист Виктор Дольник в своей безумно популярной работе "Непослушное дитя биосферы" пытался даже утверждать, будто у человека есть определённое инстинктивное влечение к огню. Аргумент Дольника до невозможности серьёзен : почему люди бывают так очарованы огнём, изгибами его пламени, что откровенно любуются этим зрелищем? Да потому что это инстинкт, доставшийся от предков…

Если следовать логике Дольника, то и звёздами человек любуется по этой же причине? Потому что это инстинкт, говорящий о том, что наши предки сошли с небес?

Смех смехом, но такой аргумент в пользу "космического" происхождения человека действительно иногда применяется квазирелигиозными сектами.

Чтобы современному человеку научиться правильно выбирать и собирать ягоду, ему требуется всего лишь получить соответствующую устную инструкцию — нет нужды даже в демонстрации. Есть ли малейший смысл говорить о каких-то инстинктах в этом случае?

Древние люди, даже если и не обладали членораздельной речью (хотя, судя по всему, они ею всё-таки обладали и, возможно, уже даже около 700 тысяч лет назад в лице Homo heidelbergensis), то, тем не менее, без особого труда обходились экспрессивной жестикуляцией и эмоциональными вокализациями, часть которых уже должна была носить предметное значение, поскольку у Homo erectus в мозге обнаружен зачаток речевой зоны.

Ещё маститый биолог И. И. Мечников отмечал, что все животные строго инстинктивным путём умеют отличить съедобную пищу от несъедобной, ядовитой. Мечников указывает, что каждый животный вид имеет подобный врождённый навык, указывает, "как трудно уничтожить крыс отравленной пищей", ибо "инстинкт тотчас выдаёт им опасность предлагаемого вещества" (цит. по Вагнер, 2005b, с. 324). Но у человека такой способности нет. Человек съедает всё, что ему дано. У него совершенно