Ахашверош, или Приключения Вечного Жида - Александр Холин

– Не тревожься, – улыбнулся в ответ первосвященник. – Начинай читать и ты будешь отныне понимать все существующие языки мира, потому как среди избранного народа ты возник не как грозный царь Иудеи, но как истинный посланник Божий. Значит, будешь понимать все языки. Помнишь, я говорил тебе, что в процессе мистерии неофит сам обучается искать истину. Никогда не забывай этого. Исполняя Денхарт, тебе, скорее всего надо будет опуститься в Тартар и помочь тамошним обитателям избавиться от грехов. Тогда откроется путь назад, в наш мир.

Мистерия состоится на Менаре, башне молчания.[48] А сейчас, как неофит, слушайся жреца. Считай, что эту ступень посвящения даровал тебе Отец Небесный.

– Но ведь Тартар – это здешнее озеро?! Как же я смогу опуститься на дно? – удивился Иисус.

– Я не знаю обрядов зороастрийцев, – пояснил Закхей. – Но всегда помни, что Бог с тобой.

С этими словами первосвященник подтолкнул неофита и тот пошёл вслед за жрецом. Путь их был недолог: выйдя из храма, они прошагали по двору храма к высокой круглой башне. Каменная лестница поднималась вокруг Менара на самый верх.

Жрец, не оглядываясь, стал подниматься по ступеням. А Иисус, подойдя к каменной лестнице и поставив ногу на первую ступеньку, всё же оглянулся. За ним никто больше не шёл. Значит, мистерию посвящения жрец Манедшчехра будет проводить один. Выходит, что учиться искать истину действительно придётся самому. И каждый человек в этом мире, как неофит, всегда остаётся один и в одиночестве учится искать истину. Но какая она, эта истина?

Иисус пустился догонять жреца, уже изрядно высоко поднявшегося по лестнице. Но первое истинное удивление ожидало неофита наверху Менара.

Жрец и послушник поднялись на башню почти одновременно, но оба при входе на площадку на мгновенье остановились. Может быть, Манедшчехра не удивился, а вот Иисус от удивления чуть было не открыл рот. Посредине площадки на башне их уже дожидался Закхей. Как же он смог оказаться здесь, если он остался там, внизу? Ведь не по воздуху он вознёсся сюда, словно птица? Более того, первосвященник Закхей был одет в жреческую тогу, значит примет участие в мистерии посвящения.

Иисус постарался подавить в себе удивление и открыл данную ему книгу Датисан-и-Менок-и-Храт. Неофиту в это утро пришлось ещё раз удивиться, поскольку незнакомые слова почти сразу же становились понятными. Голос послушника выровнялся, а жрецы в это время принялись разжигать шесть костров, разложенных по кругу у бойниц башни.

Закхей и Манедшчехра подошли к центру площадки и встали за спиной у Иисуса. Затем кто-то из них, вероятно последователь Заратустры начал низким речитативом повторять:

– Ом – мани – пудме – хум, ом – мани – пудме – хум…

Пламя костров запылало сильнее. Жрецы подошли к Иисусу. У обоих в руках оказалось по небольшому кедровому бревну. Они сложили оба ствола вместе виде буквы «Х», связали их посередине и положили на площадку перед Иисусом. Неофит понял, что надо лечь на крест, что он и сделал. Жрецы привязали руки и ноги неофита к брёвнам верблюжьими ремешками и отступили к кострам не переставая читать молитву огню.

Вдруг камни площадки разъехались в разные стороны, и привязанный к брёвнам неофит рухнул вниз. Лететь ему пришлось не слишком долго. Важнее всего, что приземление оказалось удачным. Всё дно Менара оказалось заполненным водой и смягчило падение. К тому же ремешок при ударе о воду на правой руке лопнул и послушник тут же высвободил левую руку, а потом и ноги. На это понадобилось не так много времени и сообразительности. Во всяком случае, Иисус вынырнул на поверхность озера в башне вместе с кедрачами, которые только что исполняли роль распятия.

Неофит уцепился за одно бревно и огляделся. Свет откуда-то проникал в башню и от стены до стены пространство просматривалось. Иисус увидел на стенах множество каменных выступов, которые уходили вверх и терялись в темноте. По ним можно попытаться подняться наверх Менара, только откроется ли снова площадка?

И тут вода в башне резко пошла на убыль. Видимо, озеро башни было каким-то образом связано с Тартаром, и вода приходила оттуда. Вскоре дно башни обнажилось, и в сумеречном свете неофит увидел, что дно башни сплошь усеяно человеческими черепами. Он нагнулся, подобрал один череп, несколько минут держал его в руках, будто пытался разглядеть отражение души мертвеца в чёрных провалах, где раньше были человечьи глаза. Потом осторожно вернул череп на место и невольно вздохнул. Видимо, память напомнила послушнику слова Закхея о том, что надо будет опуститься в Тартар и помочь бывшим насельникам Парфянского царства очиститься и предстать перед Всевышним.

Иисус поднял руки к небу, постоял в позе «Оранты» некоторое время, читая молитву Отцу Небесному за ушедших в иной мир, но вокруг пока ничего не менялось. Однако и вода тоже не возвращалась в башню, а пространство вокруг Иисуса всё также продолжало светиться.

Неофит снова посмотрел наверх, пытаясь пронзить взглядом сумрак, но ничего интересного не увидел. Потом решил подойти к стене и осмотреть выступы, которые были похожи на маленькие каменные площадки. Во всяком случае, если забираться с одного выступа на другой, то можно попытаться забраться наверх. Только как перелезать с уступа на уступ? Каменные площадки находились друг от друга на таком расстоянии, что дотянуться руками с одной до другой было невозможно.

Иисус сделал несколько шагов по черепам и вдруг споткнулся об одно из брёвен, послуживших ему вначале распятием, а потом спасительной соломинкой. Что если одно из брёвен перекинуть с уступа на уступ и по нему осторожно забраться на пока ещё недоступную высоту? Послушник так и сделал. Мысль оказалась правильной. Он потихоньку стал перебираться с уступа на уступ. Затем, подтягивал бревно и перекидывал его уступом выше. Спешить было нельзя, потому что, если упустить бревно, то путь и вперёд и назад окажется отрезанным. Внизу уже не было воды, а прыгнув на чужие человеческие кости, можно было переломать свои, так и не преодолев дорогу наверх, в небо.

Сколько прошло времени с момента падения в озеро башни, послушник уже сказать не мог, потому как изрядно устал возиться с бревном, но другого выхода не было. Он уже почти достиг потолка, но никакого выхода наружу не наблюдалось. К тому же, сиреневый сумерк башни начал сгущаться, будто снаружи наступала ночь, и дневной свет уже не мог просочиться внутрь Менара. Но Иисус упрямо продолжал перекидывать бревно с уступа на уступ и подниматься на самый верх.

И вот, когда неофит перебрался на самый последний уступ, с которого дальше деваться уже было некуда, один из камней в стене отъехал в сторону и открыл вход, то есть выход из башни молчания. Для Иисуса это оказалось такой неожиданностью, что он чуть не сорвался вниз, в пропасть. Но крепкие мужские руки подхватили неофита и втащили в открывшееся отверстие. Вытащили послушника всё те же Закхей и Манедшчехра. Причём, Закхей откровенно радовался успеху Иисуса, знать недаром он почуял в мальчике с детских лет что-то необычное, необыкновенное. И понял, что это настоящий Машиах, то есть Сын Божий, когда узнал, что в момент рождения в хлев, где приютилась Богородица с новорожденным младенцем, приходили волхвы Каспар, Мельхиор, Бальтазар,[49] которые поклонились будущему Спасителю и принесли дары.