Личный трофей опального генерала-2 (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

Женьке удалось дозвониться до Саши перед самым поворотом на Яшневую.

— Меня Сережа спас, — радостно сообщила Александра. — Все в порядке, Жень, — и тут же вскрикнула: — Ой, Женя! Мы попали в засаду…

Красный Перец услышал рык Кирсанова и несколько коротких ругательств.

— Муж говорит, чтобы вызывали подмогу. Женя, их тут много, бандитов этих! — перевела Санька. — Дай телефон Диме.

Она не успела договорить, когда Кирсанов выхватил у нее трубку из рук и прохрипел:

— Крепс, я не знаю, кто за этим стоит, но дорогу на трассу перекрыли. Мы рванули через лес, и тут нас ждут.

— Мы рядом, Бек, — просипел Блинников. — Асисяй с пацанами тоже идут к тебе на выручку, Бек.

— Я понял, — рыкнул генерал. — Засада примерно в десяти километрах от базы. Взять нужно всех! Это приказ!

— Так точно, — кивнул Крепс и предложил Красному Перцу: — Жень, я тебя сейчас на повороте высажу. Боюсь не успеть.

— Я — переводчик, Дим, — усмехнулся Красный Перец. — Могу посеять смятение в стане противника.

— Это как? — удивился Крепс.

— Буду суры из Корана на фарси читать. Я их наизусть помню.

— Думаешь, поможет? — криво усмехнулся Блинников.

— Ну сам посуди, — хохотнул Перец. — В подмосковном лесу раздается глас небесный, призывающий сдаться.

— Ну ты хохмач, Перец, — скривился Крепс. — Едем. Высаживать тебя все равно некогда.

Александра не помнила, сама ли выскочила из Рэнджа или ее выволок муж через сиденье водителя.

— Руки в ноги, Саня, — прорычал он, таща ее за собой прямо в лесную чащу. — Шевели булками, родненькая!

Она неслась изо всех сил, понимая, что нужна живой и здоровой мужу, Лешику и тому невероятному комочку, что сейчас рос у нее внутри. Александра на ходу перевела дух и мысленно пожалела, что не успела рассказать Сергею о своих подозрениях. Все глазела по сторонам, любовалась укутанными снегом еловыми лапами, свисающими вдоль дороги, и пыталась объяснить мужу, почему оторвала его от дел.

— Мне показалось, Сереж, — выдохнула Санька, как только Рэндж отъехал от теткиного дома. — Что я как на машине времени попала в дом Поморовых… И если ты прав насчет Романа и его дружка, выписавших из Москвы киллера, чтобы меня убить, то тетя Люся играет на стороне противника. И мне оставаться в их доме показалось опасным. Сама не знаю почему…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Чуйка, — добродушно хмыкнул Кирсанов, выезжая из деревеньки. — Все правильно, Санечка, — пробурчал он, вписываясь в поворот. — Лучше ответить невежливо, чем потом лежать в деревянном ящике, — поморщился он и требовательно осведомился: — А какой смысл Поморовым тебя убивать? Ума не приложу. Я так понял, что после гибели подруги ты с этой семьей общаться перестала.

— Я — да, — печально подтвердила Санька. — А родители еще дружили какое-то время. У папы пропали научные труды. Несколько папок. Все исследования и кусок диссертации. И Генрих Иванович оказывал ему всяческую поддержку. А где-то через год после гибели Олечки, все папины наработки всплыли у Поморова-старшего. Они сильно тогда поругались, и спустя месяц папа умер от инфаркта прямо на улице. А вслед за ним и мама ушла, — проговорила тихо Александра и сжала губы.

Кирсанов знал основные моменты из жизни семьи Калининых. Читал в досье. Но даже никогда и не подозревал, чтобы один человек свел в могилу другого из-за дурацких научных исследований. По математике, блин!

— Я не понимаю, почему он взъелся на тебя? Вы с Дашей что-то предъявляли ему?

— Сергей Юрьевич, — усмехнулась Санька. — Я же юрист по специальности. И прекрасно знаю, что за воровство идей и в целом научных трудов в области точных наук и в частности математики нет никакой ответственности. В последний раз Генриха я видела незадолго до папиной смерти. Он шел мне навстречу по улице. Поравнявшись, мы любезно поздоровались, и все. Я ничего не понимаю, Сережа.

— Наработки отца могла твоя тетка своровать, — осторожно пробурчал Кирсанов, уверенно ведя джип по заснеженной дороге.

— Мне тоже так кажется, — тяжело вздохнула Санька.

— Приедем сейчас на базу, пробьем Поморова по всем фронтам, — пообещал Кирсанов. — Узнаем, чем дышит этот козлик и как часто на горшок бегает…

— Вот эти тайные знания мне ни к чему, — улыбнулась Александра. — А может, это не он стоит за всеми покушениями, — пробормотала она. — Я могла просто ошибиться или перепугаться на пустом месте.

— Разберемся, — усмехнулся Кирсанов, покосившись на пиликающую трубку жены, бросил взгляд на повеселевшую Александру, бойко болтающую по телефону с Красным Перцем. И вводя машину в новый пологий поворот, успел подумать, что настучит по репе Женьке Маляеву. Звонит, понимаешь ли, жене генерала, как собственной чике. На скользкой дороге Рэндж немного повело в сторону, и Кирсанов, крепко обхватив руль, выехал чуть вкось, к противоположному краю снежной одноколейки. И тут же грязно выругался.

— Твою мать, засада, — прорычал он и резко выкрутил руль влево. Проехал по рыхлому снегу, пока не застрял, и сурово рыкнул жене: — Руки в ноги, Саня!

Они сломя голову неслись вглубь леса по каким-то узким тропкам, иногда сворачивая в сторону и вихляя между деревьями. Санька старалась не отставать и бежала шаг в шаг за мужем, прокладывающим дорогу в рыхлом снегу. Она различала сзади какой-то сухой треск и свист и, только глянув на побагровевшую от ярости шею мужа и услышав оброненную фразу: «Ишь что творят, ушлепки!», поняла, что на них началась охота. И неизвестный враг не придумал ничего лучше, как открыть стрельбу.

Как и почему в получасе езды от Москвы кто-то палит боевыми патронами по живым людям, Александра не знала. Она, сжав челюсти, тащилась за мужем и старалась не отставать. Кирсанов, злой и напряженный, волок ее за собой, будто тюк с сеном. Муж не оборачивался, не снижал первую крейсерскую скорость до обычной человеческой. Просто пер буром вперед, и лишь его рука, обхватившая ее запястье, казалась Александре единственным маячком, связывающим ее с реальностью в этом кошмарном блокбастере. Внезапно она почувствовала, как бедро опалила дикая боль. И зацепившись ногой за корневище, Александра рухнула вниз. Но сильные руки Кирсанова мгновенно ее поддержали.

— Ушиблась, Сань? — участливо поинтересовался он. И оторвав жену от земли, словно куклу, спустился в небольшой овражек. — Тут посиди, родненькая, — проворчал он, наскоро чмокнув ее в губы. — А я сейчас бошки уродам всяким поотрываю и за тобой вернусь. На вот, укройся, — Бек рывком вытянул из кармана какой-то пакет и протянул Саньке. — Это термосберегающее одеяло для экстремальных ситуаций. Укутайся в него и жди, — велел он, доставая из-под мышки пистолет. — Не вздумай только выйти, поняла?

Санька медленно кивнула, превозмогая боль в бедре. Почувствовала, как брючки изнутри намокают от крови.

— Да, — прошептала она, холодея от страха. Один Кирсанов против отряда вооруженных людей.

«Ну не Рембо же он, в самом деле», — тяжело вздохнула, не смея его удерживать. Александра завернулась в тонкую пленку, напоминающую фольгу и громко называвшуюся одеялом, и закрыла глаза, пытаясь не расплакаться от боли.

Где-то вдалеке слышались голоса и будто бы мулла завывал на весь лес. Санька попробовала остановить кровь, но в глазах темнело из-за боли. Она прислонилась лбом к какой-то коряге и решила отдохнуть всего минуточку. Но стоило прикрыть веки, как Александра почувствовала надвигающуюся темноту и не смогла ей противиться.

Обратный путь к дороге Кирсанов преодолел раз в пять быстрее. Он, будто дикий зверь, бежал навстречу неведомому врагу и, подобравшись достаточно близко, спрятался за деревом. Каждый зазевавшийся наемник становился его законной добычей. Бек одним ударом отключал своих преследователей, когда неподалеку послышался крик сойки.

— Крепс, твою мать, — довольно ощерился Кирсанов. Из засады он внимательно наблюдал, как странные люди в камуфляже и с оружием в руках пытаются пройти по его собственным следам. Кто-то резко отдавал приказы… на фарси.