Черные начала. Том 6 - Кирико Кири

ингредиенты и делать пилюли для возвышения, но здесь как повезёт, как карта ляжет, естественно.

Что я понял из познания жизни, так это то, что я ловил иногда действительно жуткие приходы, будто мир искажался и сворачивался в узел. А порой у меня было такое впечатление, что я в мозг впустил всё сраное окружение. То есть я его видел не глазами, а мозгом. Будто пропал тот самый барьер между сознанием и миром в виде глаз.

Как говорили хиппи там, открой своё сознание? Вот и у меня сознание открывалось так, что становилось не по себе. Люнь говорила, что чувствует нити жизни, но вот я стал чувствовать вообще всё, даже людей.

Я буквально ощущал, как за стеной, за закрытой дверью, иногда проходят служанки, просто чувствовал это, как ты чувствуешь, что кто-то в комнате. Я мог почувствовать буквально каждый предмет во время медитации, и порой становилось настолько не по себе, что я просто прерывал всё это дело.

И… люди. Чем выше была ступень, тем сильнее я чувствовал эту чуждость по отношению к другим. Теперь мне было плевать, почему это называют познанием жизни, куда важнее было то, что мир вокруг начинает вызывать отвращение.

— О-о-о… — рассмеялся Гой, когда я между делом пожаловался на это. — Ну так а чего ты ожидал?

— Того, что будет легче, — ответил я.

Сейчас перед собой я видел ошибку эволюции, искажённый организм, мясо, обтянутое шерстью, которое издаёт звуки. Это было… жутко. Мясо издаёт звуки. Про окружающий мир, что я могу почувствовать здесь даже свечу, которая находится в шкафу, вообще молчу. Это перегружало мозг настолько, что мне становилось херово.

Вот как смотрят на кусок мяса на прилавке, вот так что-то похожее я видел сейчас вообще во всех. Я едва не проблевался, когда вчера ночью Цурико предложила немного пошалить и раздвинула ноги.

— Ну… сложно познавать мир, да, — кивнул он.

— Слишком.

— Просто твоя голова сейчас буквально погружается в него. Знаешь же, вот это всё, что вокруг тебя, — он постучал по столу, за которым сидел, — это лишь иллюзия.

— Иллюзия?

— Ага. Давай-ка я поясню тебе. Ты видишь стол, ты видишь форму, но как это выглядит на самом деле?

— Как… стол из дерева? — предположил я.

— Это ты так привык видеть его. Но что он на самом деле? Да и мы все что есть на самом деле? Ты привык видеть других именно такими, так как жил среди них, придавал им образы, привыкал к внешности. А вот отвратительный мясной червь, такой жирный, слизкий и очень вкусный…

— Меня сейчас вырвет.

— Хрустящий на зубах, с ноткой приятной гнильцы…

— Я сейчас блевану, а убираться твоим служанкам, — пригрозил я.

— Ладно, ладно… ты просто не пробовал. Так к чему я, для мясного червя его сородичи выглядят вполне себе приятно, а вот ты и твоя Цурико — что-то отвратительно непонятное и обтянутое кожей.

— Хочешь сказать, что…

— Что ты видишь сознанием напрямую всё таким, какое оно есть, без привычных барьеров в голове, которые называются «привык», — кивнул он.

— Хорошо объяснил, — кивнула Люнь, сама внимательно слушая его.

— То есть я сейчас вижу без приукрашиваний?

— Ну… да, можно и так сказать. Как ты видишь девушку накрашенной и не накрашенной. Ты это, главное держи себя в руках и не забывай, кто ты есть на самом деле. Многие отходят от своих корней, когда проходят этот уровень.

— Меняются, — подытожил я.

— И не в лучшую сторону, хочу я сказать! — поднял он палец. — Вот ты сначала такой «ой, вы мои родные», а потом смотришь и такой «фу, противные!», а потом уже такой «ой, я увидел, какие они на самом деле, они мне не ровня!», вот так. Ну или просто теряешь к ним симпатию. Я вот бананы перестал любить.

— Я видел, как ты их ешь.

— Это от ненависти! Я их так ненавижу, что готов сожрать.

— А раньше ты что с ними делал тогда, стесняюсь спросить?

— Ел с любовью, — сказала он так, будто бананы были любовью всей его жизни.

Значит, надо просто перетерпеть?

Это было проще сказать, чем сделать.

Та же Цурико, она ведь привлекательная и сексом заниматься с ней приятно, но после третьей ступени я видел в ней только… тело.

Вот как ты смотришь на табуретку, которую можешь сломать, так же я смотрел и на неё. Тело, кожа, руки, глазные яблоки, голова… я не мог объяснить, но было такое впечатление, что я смотрю на какой-то конструктор из отдельных частей. Будто и не человек она. А это ещё речь не заходит о том, что она мне казалась супермерзкой. Я даже обнять не мог Цурико, так как она вызывала во мне отвращение, будь она трупаком, которые ещё и опарыши едят.

Значит, так выглядит человек, когда ты никогда его в жизни не видел?

— Чего? — нахмурилась Цурико, когда полезла ко мне целоваться, а я её с брезгливым лицом отодвинул. — От меня воняет, что ли?

— Ничего. Просто ты бы не могла переместиться на пол с кровати?

— Чего?! В смысле, на пол?! И почему я?!

— Во-первых, потому что я взял ступень в стадии Познание жизни, и меня сейчас нехило накрыло. Ты-то должна знать, сама уже на второй стадии. А во-вторых, с чего вдруг я должен идти на пол, если комната моя?

— Ты ваще офигевший… — зло пробормотала она и бросила подушку на пол, после чего стащила с меня одеяло, на которое легла. — Ваще в край охренел…

Кажется, я стал действительно понимать, что имела ввиду Люнь под тем, что это может поменять твой взгляд. На первой ступени это было как обухом по голове, конечно, но в разы слабее. А здесь всё становилось хуже и хуже, от чего на четвертой ступени меня уже била лёгкая паранойя.

Паранойя насчёт того, что я всё меньше и меньше чувствую себя человеком.

Я разве что Люнь воспринимал более-менее, да и то лишь потому, что она призрак.

Да, привыкнуть к подобному будет сложно.

Зато в связи с этим я стал более чувствительным ко всему остальному. Как пример, после небольшого эксперимента стало понятно, что, помимо улучшенной реакции, я теперь буквально чувствовал присутствие других, если они были