Записки следователя - Геннадий Скубилин

— И что? Ну и что?

— Нет, нет, ты ничего не подумай. Я по-прежнему за Женьку. Но нагромоздились на его голову крючки и зацепочки.

— Тяжело вот тут. Да? — Жена показала рукой на левую часть груди мужа. — Крепись, друг.

— Креплюсь. Завтра в управление вызывают — доложить о событии нынешней ночи.

Гроза кончилась. Дождь утих. Воздух посвежел, наполнился запахами вымытой земли. Небо очистилось, посветлело.

Наутро Вершигородцев подготовил необходимые документы по делу об убийстве. Заодно взял в райотделе материалы по взлому пасеки. В краже меда подозревался шофер колхоза «Рассвет» Шаршнов. Лет семь назад он попал за решетку: покушался на жизнь одной женщины. С год как вернулся из мест заключения. Пьянствовал, не прекращая. А на что?

Шаршнов всегда был подозрителен Вершигородцеву. Но и капитан не пользовался особой любовью вернувшегося из заключения колхозника. Попросту сказать, ненавидел старшего оперуполномоченного Шаршнов. Шесть лет, проведенных в тюрьме, считал на совести Вершигородцева. И даже вроде хвалился приятелям, что рассчитается с усердным блюстителем порядка. Ну да Вершигородцев на эти угрозы мало обращал внимания и решил очень внимательно проверить Шаршнова на причастность к «посещению» пасеки.

12

Ровно в девять утра начальник уголовного розыска областного управления внутренних дел подполковник Розодоев слушал отчет капитана Вершигородцева. Слушал и по привычке теребил мочку своего уха: признак того, что он озадачен. Но окончательного решения не принимал: происшествиями в Цавле занялся сам начальник управления генерал Евстигнеев.

— Часов до двенадцати погуляй по городу. Давно был в краеведческом музее? Есть время сходить. А перед обедом зайдем к начальнику управления. Доложим.

Зазвонил телефон. Розодоев поднял трубку и услышал голос дежурного по управлению. «Товарищ подполковник, женщина еще одна пришла. Заявляет об ограблении ее ночью. Будете сами с ней разговаривать?».

— Да, обязательно. Значит, третье за неделю ограбление. Ну и дела.

Розодоев положил трубку на рычаг телефона и глубоко вздохнул:

— Понял? Третью ночь подряд. Самые настоящие разбойники завелись. Был бы ты, Павел Иванович, посвободнее, включил бы тебя в опергруппу. С ног сбиваемся и без толку. По всему видно — «гости» заглянули к нам. Наделают нам бед и улетят. Ищи ветра в поле. Ну, ладно, отдыхай до двенадцати часов. Всего доброго.

«Забот тут и без меня хватает», — невесело подумал капитан, выходя из кабинета начальника уголовного розыска. Он еще раз посмотрел на часы. Действительно, времени оставалось достаточно для прогулки.

Когда Вершигородцев шел в управление, ему казалось, что там все только и думают, что о происшествии в Цавле. Однако вскоре он почувствовал: то, что для него стало центром жизни, для сотрудников УВД это лишь периферийная точка в их каждодневной работе. Они беседовали с ним, сочувствовали, пожимали руку и желали успеха. И тогда к Вершигородцеву пришла уверенность, что бояться начальника управления нечего, вызван капитан для обычной беседы, на все вопросы Павел Иванович даст исчерпывающие ответы.

Для него, военного человека, УВД было крепостью. Бастионы — райотделы. А он, оперуполномоченный — редут. Он всегда относился очень уважительно к этой сложной машине, призванной обеспечить охрану общественного порядка.

Итак, до беседы оставалось время, и капитан пошел по своим делам. Свернул к спортивному магазину присмотреть старшей дочери кроссовки или хотя бы кеды. Не найдя ничего подходящего, зашел в несколько торговых заведений и, наконец, оказался в большом гастрономе. Молоденькие кассирши без передышки стучали по клавишам своих аппаратов, принимали деньги и выбрасывали на тарелку чеки. И вдруг капитан заметил парнишку лет четырнадцати, который стоял около безлюдного прилавка с дорогими винами и засовывал в карман две бутылки коньяка. Справившись с этим делом, малец вытащил из нагрудного кармана двадцатипятирублевку и спрятал ее в носок.

Удивился и возмутился капитан. Во-первых, продают спиртное несовершеннолетним, а, во-вторых, кому понес? С кем собирается пить? Чьи деньги? Как ловко спрятал купюру. Да какую! Познакомиться бы с его родителями.

А малец тем временем пулей выскочил из гастронома, на ходу поправляя комочек ценной бумажки, спрятанной в носке. Вершигородцеву большого труда стоило не выпускать сорванца из виду на шумной многолюдной улице. Тот с чрезвычайной легкостью нырял между людьми. Старший оперуполномоченный имел привычку сердиться на себя, если вдруг у него пропадало желание доводить начатое дело до конца. Вот и сейчас ему показалось, что он нашел себе пустое занятие. Что за польза бегать по переулкам за озорным мальчонкой? Много ли удовольствия от того, что он остановит безобразника и сделает ему внушение? Но капитан тут же подумал о родителях сорванца, которые, небось, и не знают о проделках сына. Значит, непременно их надо повидать. «Нет, уж, доведу дело до конца», — твердо решил капитан, рассматривая в тугом людском потоке вихрастую мальчишечью голову.

Парнишка добежал до высокого забора, пригнулся и нырнул в дыру. Дальше была новостройка. Он скороходью несся куда-то на край города. «Понаблюдаю, понаблюдаю, с меня не убудет, — точно сам себя уговаривал капитан, — да потом доложу подполковнику Розодоеву подробности. Ах, шляпа, снова упустил… Нет, вот вынырнул».

Наконец мальчишка подошел к бревенчатой хатке, уцелевшей среди трех- и пятиэтажных домов. Хлопец бесцеремонно постучался в одно из двух окон домика. Дверь приоткрылась, и на крыльцо вышел коренастый бритоголовый человек.

— За смертью тебя посылать, — недовольно буркнул тот, — так и опоздать с тобой недолго!

Дверь закрылась. Лязгнула щеколда. Малец вместе с мужчиной скрылся за дверью. Раздумывая, как лучше поступить, Вершигородцев встал за куст сирени. Надо, надо познакомиться с родителями бойкого сорванца. Мужчина, встретивший пацана, был явно пьян, и это насторожило капитана. Милицейское чутье подсказало — не спешить. Оперуполномоченный незаметно приблизился к окну, в которое только что стучал парнишка. Оно было неплотно занавешено, и в небольшую щель он увидел компанию за столом.

Двое мужчин, женщина, тот самый паренек, — он уже по-взрослому сидел за столом и держал рюмку. Все четверо выпили. Бритоголовый мужчина развалился на стуле, что-то проговорил, махнул рукой. Он был приземистый, с большой головой и отвисшей нижней губой.

Второй, повыше ростом, худой, остроносый, с гладко зачесанными волосами. Выпив, оба стали раскланиваться с женщиной. Большеголовый обнял ее за плечи, притянул к себе и что-то стал говорить на ухо, потом поцеловал в щеку.

Женщина все время поворачивалась к окну то спиной, то в профиль. Вершигородцев с досадой щурился: рассмотреть он ее не мог. Вот женщина вышла в другую комнату. Принесла картонную коробку. Бритоголовый запустил в нее руку и извлек что-то увесистое, похоже, пистолет. Сунул предмет в боковой карман. Заговорил с напарником. Потом, нагнувшись, что-то сказал пацану, потрепал его слегка за вихры.

13

Вершигородцев стал соображать, что же ему теперь делать? Не было сомнений у капитана: он имеет дело с вооруженными преступниками.

Капитан выбежал из засады и осмотрелся. Нужен телефон. Следовало немедленно позвонить дежурному по управлению, можно Розодоеву или его заместителю Балашову. В это время послышался шум мотора подпрыгивающего на ухабах автомобиля.

К хате подкатила «Волга» с шашечками на боках. Такси. Шофер поближе подъехал к домику и подал два коротких сигнала, вышел из кабины и завозился в багажнике. На крыльце появились все те же, кого видел в хате за столом капитан, но без пацана. Подвыпившая дама плакала, целовала руку бритоголовому.

— Так не забудь уговор. Буду ждать! Забери отсюда — мне так будет без горя. Неслух растет. Мужская твердость требуется. — Женщина заискивающе смотрела в глаза бритоголовому.

— Знаю, знаю, — мужчина высвободил руку.

— Уж ты не обмани, — не умолкала женщина, — одно прошу.

— Ну, еще чего, — важно успокаивал бритоголовый. — Ну, довольно, поехали. Хватит копошиться. Вперед, Саид, — высокомерно хлопнул по спине напарника бритоголовый.

Остроносый мигом сбежал с крыльца и подошел к автомашине. В руке он нес большой и, видно, тяжелый портфель. Стали усаживаться в такси. Остроносый возился у багажника, он не закрывался.

— Садись, поживее, — через открытую дверцу крикнул бритоголовый.

— Секунду, Витек.

Тут Вершигородцев изобразил на лице исключительное волнение и подбежал к шоферу, сидевшему уже в машине.

— Не откажи, браток. Двадцать минут до поезда. Подбрось к вокзалу. Опаздываю. Заплачу за всех. Позарез надо. — Движением руки Вершигородцев показал, что нужда у него по горло.

— Занят, — категорически отрезал таксист. — Машина по заказу.