Тайны расстрельного приговора - Вячеслав Павлович Белоусов

думали. А выкарабкался! Фронтовая закалка! Наша!

— Ходят слухи, в этот раз очень серьёзные у него проблемы со здоровьем.

— Ладно. Не наше это дело, — одернул зама прокурор. — Нам бы здесь со своими болячками разобраться. Одно точно: приехал Олег Власович неспроста.

— Поживём — увидим.

— Лучше будет, если сами загадку вовремя разгадаем. Бережёного бог бережёт, — назидательно изрёк Игорушкин.

— Боронину, очевидно, что-то известно? — высказал предположение Тешиев.

— Конечно! Иначе зачем ему эта встреча с Олегом Власовичем? — не сомневаясь, нахмурился Игорушкин. — Когда было, чтобы он сам звонил и напрашивался? Гостя нашего он раньше и в глаза не видел. Интересовался у меня его именем и званием.

— А я помню, как однажды звонил вам Боронин! — возразил прокурору заместитель. — Забыли, какой переполох он устроил, когда дело о приписках вы взяли к своему производству? Председатель парткомиссии Каряжин каждую неделю наведывался по поводу управляющего трестом Хомякова! Боронин тогда трезвонил регулярно!

— Было дело, — задумался прокурор, — но тогда…

— Тогда петух жареный клюнул! Вот и теперь ситуация на ту похожа.

— Погоди, погоди. Но Колосухин мне ни о чём чрезвычайном в последнее время не докладывал. Приболел я, правда. Но ты-то должен знать…

— Вроде не было ничего особенного в ваше отсутствие.

— Что-нибудь в милиции случилось? Максинов не звонил?

— Какой милиционер в своих грехах прокурору каяться будет? У генерала, как за каменной стеной.

— Колосухин без меня ни о чём с тобой не делился?

— Да нет вроде ничего особенного. Обижался на генерала, что тот на совещание его не пригласил. На днях… А рассматривал, между прочим, итоги работы по борьбе с хищениями икры и рыбных запасов.

— Прав Колосухин. Вопрос серьёзный, — согласился Игорушкин. — Я Виктора Антоновича понимаю и поддерживаю. Но позволь, какие итоги? По-настоящему, путина ещё только-только начинается!

— Ну, это уж их заморочки, — отмахнулся заместитель. — Заметьте, без нас генерал совещание провёл. А собирал весь аппарат и начальников райотделов милиции.

— Без наших районных прокуроров, конечно? — зло покривился Игорушкин.

— Без них, — кивнул заместитель. — Меня тоже не известил. А я слышал в обкоме партии, что на совещании этом генерал погнал с должности районного начальника.

— Это за что же? Кого?

— Молодого. Недавно в должности. А причина одна. Укрывал тот преступления от учёта.

— Подозрительные симптомы… — изумился прокурор. — Такого ещё не бывало! Когда бэхаэсэсники жуликов и браконьеров покрывали? Это же их хлеб! Тем более раскрытые преступления! У них же висяков не бывает.

— Особый случай, говорят, — покачал головой Тешиев. — Подробности знаю плохо. С икрой кто-то попался, а в возбуждении уголовного дела необоснованно отказали.

— Вот как? Здесь без корысти не обошлось! Прав генерал. Калёным железом выжигать надо такие факты!

— Вот он и погнал.

— А в каком районе произошло? Как там наш прокурор проспал такой случай?

— Да тоже молодой, — досадовал заместитель, — Жмурков Анатолий, мы его назначили туда на первый срок после Боброва.

— У Боброва такого бы не случилось, — уверенно отчеканил прокурор и сжал кулак. — Он милицию держал крепко!

Тешиев промолчал.

— А ты чего думаешь по этому поганому происшествию? — Игорушкин сурово глянул на заместителя, будто только что и не вёл с ним доверительного дружеского разговора. — Чего не докладываешь? Жмуркова бережёшь! Любимчиков защищаешь?

— О чём вы, Николай Петрович? — не обиделся Тешиев, привыкший к подобного рода перепадам в настроении шефа за двадцать совместных лет работы. — Какие любимчики? Закрутился я без вас. А ситуацию эту мы с Колосухиным обговорили. Я предложил к Жмуркову наших опытных людей послать. Чтобы выяснили на месте. Проверили, тщательно разобрались. Незаконные постановления об отказе в возбуждении уголовных дел, о которых речь шла, отменили, возбудили дела.

— Хитроумных не забудь, — зло буркнул прокурор. — Своих, кто заслужил!

— О них разговор особый, — поддакнул заместитель.

— По таким фактам надо возбуждать дела на самих работников милиции! — хлопнул ладонью по столу Игорушкин. — Если не будем пресекать уродства, обрастёт гнилью милиция. Отвернётся народ. К суду мерзавцев!

— Разжаловал Максинов майора, — напомнил Тешиев.

— Поделом! Мало негодяю! — не успокаивался Игорушкин. — А кого Колосухин послал к Жмуркову из наших?

— Ковшова.

— Одного?

— Достаточно, я полагаю.

— Ковшов справится, — согласился, подумав, прокурор. — Этот разберётся. Не звонил ещё оттуда? Вестей нет?

— Мне неизвестно.

— Узнай у Колосухина. Как возвратится Ковшов, пусть они с Виктором Антоновичем ко мне зайдут. Доложат результаты. Надо будет и со Жмурковым разобраться. Он-то куда смотрел? У него под носом преступления прячут, а он не мычит, не телится! Ослеп? Молодой, а дожился до того, что генерал в районе ему порядок наводит. Вот он, наш прокурорский надзор, Николай!.. Не зря меня только что Боронин тыкал носом за дерьмовый химзавод. Закрыть его давно надо было, а директора — в тюрьму за его проделки! Это, между прочим, твой участок работы, любезный Николай Трофимович, а за тебя меня носом в пол! Носом в пол!..

Когда наступали такие критические моменты, когда прокурор области закипал, словно самовар, когда расходился во всю мощь своих лёгких, он становился неуправляем. Чтобы предупредить подобное, его надо было пытаться остановить в преддверии такого состояния. Тешиеву были хорошо знакомы эти границы: обычно в это время прокурор становился необычно вежливым и культурным, величал подчинённых исключительно по имени и отчеству, забывая, что только что позволял обращаться к кому-то на «ты» и запросто окликать по имени: Николай, Виктор, Людмила… Вот здесь-то и следовало пробовать притормозить его «разбег»…

— Всё понял, Николай Петрович, — рискнул поймать такой миг заместитель.

— Это хорошо, что понял, — обмяк прокурор и отвернулся к окну.

Зелёная листва стучалась ветками в стекло. Яркое солнце рвалось в кабинет тёплыми лучами, согревая его ещё неокрепшее после болезни тело. Хорошая погода в этом году! И утро начиналось прекрасно! Игорушкин соскучился по работе, по общению с подчинёнными и пришёл необычно рано. Обошёл кабинет, открыл форточку. Его даже не особо озадачил звонок из Гурьева о срочном прилёте важной особы из столицы. Наоборот, он обрадовался возможной встрече с новым большим человеком. Обсудил с заместителем заранее, как надо будет принять гостя в домике на берегу речки, какие приготовить удилища, чем угощать. Вникал, по обыкновению, во все тонкости. И после встречи гостя в аэропорту ничего не смущало его. Единственная маленькая неловкость: Сорокин отказался от официальной части. Но и это его не насторожило. Ничего особенного, подумал Игорушкин, приезжий — молодой мужик, устал от нервной нагрузки, решил расслабиться. Что тут предосудительного? Все были когда-то молоды… Позволяли шалости… И вдруг его представления и планы напрочь поломал звонок из обкома!..

— Это хорошо, что понял, Николай, — повторил Игорушкин. — Но всё это теперь только потом… Потом, когда гостя проводим, а сейчас нам