Адвокат инкогнито - Наталья Борохова

– Сперма, обнаруженная во влагалище потерпевшей, могла принадлежать обвиняемому, – зачитал обвинитель выводы эксперта.

Все подтверждало тот факт, что Соболев и Кислова в ту ночь были вместе как мужчина и женщина. На вопрос, имело ли место насилие, ответит судебное следствие, но сейчас можно было уже сказать вполне определенно: муж Виктории изменил ей.

Соболевой не хотелось признавать печальный факт, и она до последнего момента тешила себя надеждой, что обвинение – всего лишь происки отвратительной женщины. Аркадий говорил ей, что ничего не помнит, что проснулся в гостиничном номере без малейшего понятия, как туда попал. Виктории представлялось распростертое тело мужа на кровати и его бледное опрокинутое лицо. А рядом с ним была эта ужасная женщина, проделывавшая какие-то грязные трюки в тот момент, когда он находился в беспамятстве. Она воспользовалась его беспомощным положением. Виктории, кажется, доводилось где-то читать, что некоторые коварные особы, для того чтобы сымитировать преступление, вводили себе во влагалище сперму через обычный шприц. А вдруг произошло то же самое и Аркадий чист, как новорожденный младенец? Виктория встрепенулась, но тут же ей в голову закралось сомнение: где же тогда Кислова раздобыла семя ее мужа? Нет, все слишком замысловато. Разгадка лежит на поверхности – Аркадий просто переспал с ней…

Обвинитель перешел к исследованию волос, изъятых с простыней гостиничного номера, и кровяных пятен. Это было не менее отвратительно, и Виктория задалась вопросом, как вычесывают волосы с лобка. Неужели кто-то водил расческой по интимным частям тела ее супруга? Ей Аркадий не рассказывал о процедуре, наверное, щадя ее нервную систему. Ей представилось, как должен был страдать он, испытывая на себе унизительные действия. Ведь ее муж не настолько свободен от комплексов, чтобы относиться к подобному без переживаний. Обычно Аркадий не позволял себе ходить по дому в плавках и всегда тщательно следил за тем, чтобы их занятия сексом не сказывались на нравственности детей. Маша и Петя были уже совсем взрослыми, и их трудно было обмануть запертой дверью в спальню. Поэтому супруги могли предаваться любви, чувствуя себя свободно, только лишь в отсутствие детей или же ночью, ранним утром, когда те спали. Это была небольшая плата за удовольствие, Соболевы не чувствовали себя стесненными. Ведь они любили друг друга. Или им казалось, что любили?

Виктория и представить себе не могла, что уголовное дело по изнасилованию влечет за собой столько разных медицинских манипуляций, самой безобидной из которых был забор крови. Она знала, что ее муж, прямо как ребенок, боится всякого рода анализов. Каждый год он прогуливал профосмотры, всегда находя вескую причину. Здесь же ему отвертеться не удалось.

После того как были зачитаны результаты нескольких экспертиз, выводы которых оказались неутешительны для Аркадия, обвинитель начал знакомить суд с данными освидетельствования. На груди обвиняемого и на его животе были обнаружены царапины, что позволяло сделать вывод: потерпевшая оказывала ему сопротивление. На внутренней стороне бедер Кисловой тоже имелись отметины в виде нескольких кровоподтеков. Ссадины и отечность были обнаружены в промежности и в области ануса, что подтверждало позицию обвинителя о повторном половом сношении – в извращенной форме. Виктория явственно чувствовала приступы тошноты. Все то, что в их интимном лексиконе имело свои ласковые, шутливые прозвища «Дружок», «Киска», в медицинской терминологии звучало натуралистично и грубо. Виктории вдруг показалось, что вся их супружеская жизнь была лишь цепью грязных актов и извращений. Обвинение Аркадия бросило и на нее свою тень. Виктория поймала на себе несколько любопытных взглядов. Людям было интересно, как выглядит жена насильника, что чувствует та, когда клеймят ее мужа. Это было ужасно, и ей пришло в голову, не переоценила ли она свои силы, заявив, что будет участвовать во всех заседаниях суда.

Обвинитель говорил уже о следах давления на шее потерпевшей. Новая тема показалась Виктории более сносной. Но в очередной раз она пожалела, что Аркадия не обвинили в совершении какого-нибудь другого преступления, пусть более тяжкого, но не столь позорного, как изнасилование.

Прокурор говорил, что повреждения на шее не повлекли для здоровья потерпевшей последствий, и Виктория почувствовала облегчение. Такой сильный мужчина, как Аркадий, вполне мог бы своими руками лишить потерпевшую жизни, имей он на то умысел. Значит, адвокат права, говоря о том, что покушение на убийство не найдет подтверждения в суде. Хотя, если бы у нее была возможность на что-то влиять, она остановила бы свой выбор именно на покушении, отбросив в сторону изнасилование. Но все шло своим чередом.

На свидетельской трибуне появился эксперт, проводивший исследование. Виктория с недоумением оглядывала его, не находя в нем ни малейших признаков интеллигентности, свойственных врачам. По всему видно, он был шустрым малым и за словом в карман не лез. Будь судья немного проще, эксперт не постеснялся бы рассказать участникам заседания какой-нибудь сальный анекдот на заданную тему. Как поняла Виктория, мужчина был универсалом, поскольку исследовал потерпевшую и обвиняемого. Ему можно было задать вопросы, но государственному обвинителю все казалось ясно. Право допроса перешло к адвокату.

– Возможно ли, что повреждения на теле потерпевшей были причинены самой потерпевшей? – спросила Дубровская.

Эксперт глупо хмыкнул (должно быть, в голову ему пришла очередная грязная шутка), но ответ все-таки дал:

– В принципе все повреждения Софьи Кисловой расположены на передней стороне ее тела, и при соответствующем желании женщина могла себя расцарапать. То же касается шеи – отметины от сдавливания незначительные, с едва сохранившимися отпечатками ногтей. Вот только со следами полового сношения сложнее. Отечность половых органов и даже некоторые разрывы слизистых свидетельствуют о том, что обвиняемый прилагал усилия, совершая половой акт. Так что следы на внутренней стороне бедер типичны для рассматриваемой ситуации.

– Вы хотите сказать, типичны для изнасилования или возможны в ситуации, когда мужчина проявляет особую страсть?

Председательствующий постучал молоточком.

– Госпожа адвокат, напоминаю вам, что термин «изнасилование» является юридическим, а не медицинским. Попрошу не задавать вопросов, которые выходят за пределы компетенции эксперта. Если желаете, можете сформулировать вопрос иначе.

Дубровская на мгновение задумалась. Судья был абсолютно прав. Все знали, что такое изнасилование, но, обращаясь к эксперту, нужно было подбирать другие слова. Назвать подсудимого насильником мог только суд в своем приговоре.

– Скажите, могут ли возникнуть подобные следы на теле, когда мужчина и женщина занимаются любовью особенно страстно? – не без труда сообразила она.

Судья поморщился.

«Заниматься любовью» – выражение с налетом некоторой литературности, вряд ли уместное в зале суда, когда рассматривается дело по изнасилованию. Да и при чем тут любовь? Однако поправлять молодую женщину он не стал, должно быть, не желая вводить ее в краску.

– В принципе такое возможно при особо бурном сексе, – отвечал эксперт. – Есть даже такое понятие «синдром медового месяца», когда пары занимаются любовью до изнеможения. Тут вам и отек, и частые позывы к мочеиспусканию. Возможны ссадины и разрывы, если партнер нетерпелив и напорист. Может быть, подсудимому трудно было сдерживаться, так он желал эту женщину…

Виктория чувствовала себя так, словно ей вдруг надавали пощечин. Выходило, что ее муж предавался любви с другой женщиной с той страстью, которую уже давно не проявлял по отношению к ней. Конечно, жена по-прежнему возбуждала его (Виктории хотелось в это верить), но их занятия любовью давно стали обыденными. Они изучили друг друга за шестнадцать лет, и их уже ничто не могло удивить. Он был нежен, предупредителен, выдерживал, как полагалось, десятиминутную любовную прелюдию, но в нем уже не было юношеского пыла, и кажется, они оба уже с таким положением дел смирились. А вот теперь Виктория слышит, что с белобрысой коровой (во всяком случае, сам Аркадий так называл потерпевшую) он вел себя страстно, как молодожен в медовый месяц. Соболева вспомнила их первый месяц после свадьбы, и ей стало грустно.

Родители тогда подарили им путешествие в Сочи, где под плеск волн новобрачные должны были получше узнать друг друга. Они жили в небольшом домике давних приятелей Андриевских, и до моря приходилось добираться около получаса, но молодых это не смущало. Виктория была занята своими переживаниями, а новоиспеченный муж тем, как наладить отношения со своей второй половиной, не желающей принимать радости брака. Первая брачная ночь у них прошла в купе поезда, и прошла необычно – молодая супруга беззвучно рыдала, прислонившись к стеклу щекой, а Аркадий сидел напротив с самым несчастным видом, не зная, чем ее утешить. У него самого в городе осталась девчонка, пусть не любовь всей его жизни, но все-таки молодая женщина, которая находила его весьма симпатичным и щедро отдавала ему всю себя, ничего не прося взамен. В общем, так они и уснули, каждый на своем месте, не рискуя даже раздеться.