Смерть как искусство. Том 2. Правосудие - Александра Маринина

– А что еще есть в записках? Тихомирова ничего не смутило? – спросила она.

– Ну, ты дурака-то из меня не делай, – недовольно буркнул Блинов. – И Тихомирова смутило, и меня тоже, когда я вчитался. В общем, вопросов больше, чем ответов. Но очевидно одно: покойник Тихомиров в виновность Светланы Леоничевой не больно-то поверил, грызли его сомнения, грызли. И пока опера нарывали свидетелей, которые в один голос рассказывали, как она ненавидела своего мужа, Тихомиров копал совсем в другом направлении. Вот только не успел докопаться. Жаль мужика.

После разговора с Блиновым Настя подумала несколько минут и позвонила Зарубину:

– Ты где?

– Болтаюсь в городе, сыщика ноги кормят, – ответил Сергей.

– Слушай, вызови меня к себе на Петровку, – попросила она.

– С ума сбрендила? Время – почти десять. Какая тебе Петровка? И вообще, что стряслось?

– Сережа, нам надо сесть и подумать, как и чем прижать Колодного. Надо собраться всем троим – тебе, Антону и мне.

– Так давай я к тебе домой приеду и Антоху вызову, – с готовностью отозвался Зарубин. – Заодно и переночую у тебя, все равно совещаться до середины ночи придется.

– Сереж, так не пойдет. Нужно, чтобы все материалы по делу были под рукой, все-все-все, до единой бумажки, просто так, из головы, мы ничего не надумаем.

– Нет, в конторе я заседать отказываюсь, – решительно произнес он. – Давай так: я вызываю Антона, пусть едет к тебе, а я смотаюсь на работу, возьму из сейфа все бумажки и приеду. Ну, Пална, будь человеком, мне домой ехать – кранты, не могу я пока.

– Черт с тобой, – сдалась Настя. – Только с Антоном неудобно выйдет, он, наверное, уже няню отпустил, как же он детей одних оставит?

– А он нам и не нужен, мы как-нибудь без него посовещаемся, – весело проговорил Сергей. – Так я поехал?

– Ужина нет! – напоследок крикнула Настя в трубку, но поздно: Сергей уже отключился.

Приехал Зарубин через час с небольшим, неся в одной руке пакет с папками и документами, а в другой – сумку с продуктами.

– Я не нахлебник какой-нибудь, – гордо объявил он, переступая порог Настиной квартиры. – Сегодня я вас с Чистяковым угощаю.

Угощение было по-настоящему холостяцким и состояло из купленных в кулинарии салатов и закусок, а также изрядного количества слоеных плюшек с разными начинками. Настя с мужем попытались отказаться от еды.

– Да мы уже поужинали, – говорили они, глядя, как Сергей хозяйничает на кухне. – Мы не голодны.

– Ничего, вы не ешьте, вы только попробуйте, – приговаривал он, расставляя по всему столу прозрачные магазинные контейнеры с едой. – И потом, совещание у нас надолго, глядишь, и проголодаетесь.

Чистяков критическим взглядом осмотрел это кулинарное безумство, хмыкнул и ушел в комнату, а Настя, несмотря на то что была сыта, тут же впилась зубами в свежайшую хрустящую плюшку с творогом. Сергей накинулся на еду, быстро насытился, вымыл за собой посуду, убрал остатки продуктов в холодильник, протер стол и выложил на него пакет с документами.

– Ну, – торжественно объявил он, – совещание начинается. Говори, Пална. Уверен, ты уже чего-то надумала, пока меня ждала.

– Сережа, насколько добросовестно был сделан поквартирный обход по месту покушения на Богомолова? – спросила она.

– А Бог его знает, – пожал плечами Зарубин. – На место выезжали опера с территории, нас-то подключили только через два дня. Как они сделали – так и сделали, ни я сам, ни Антон к этому больше не возвращались.

– И фотографий с места у тебя, конечно, нет, – уныло предположила Настя.

– Сейчас посмотрим, чего у меня тут есть. – Зарубин полез в папки. – По-моему, фотки мне давали, если я не путаю. Вот, есть. А чего ты хотела?

Он положил перед Настей плотный конверт с фотографиями, сделанными на месте покушения на Льва Алексеевича Богомолова. Настя разложила снимки на столе.

– Давай глянем панорамные, может быть, там есть рядом стоящие дома, из окон которых хорошо просматривается место происшествия, или круглосуточные магазины, а в них же и продавцы, и охранники. Вдруг кто-то что-то видел, а ребята упустили и не опросили их.

Снимков было много, видно, фотограф старался на славу, то ли скучно ему было, то ли действительно добросовестный попался. Настя обратила внимание на попавшую в кадр витрину магазина. За стеклом виднелись кальяны, кожаные сумки, подушки и прочая красота, над витриной красовалось название «Восточный фонарь», а на расположенной рядом двери белым пятном выделялся обыкновенный листок формата А-4 с написанным от руки текстом.

– Смотри, какая лавка, – Настя ткнула пальцем в фотографию, – и совсем рядом с подъездом, около которого произошло нападение. А вдруг она круглосуточная?

Зарубин, прищурившись, рассматривал изображение.

– Пална, есть такой закон, называется он законом подлости. Листок на двери видишь?

– Ну, вижу.

– Вот сто пудов – на нем написано, что магазин закрыт и работать не будет.

– А точно, что именно это написано? – огорчилась Настя. – Ты уверен?

Сергей сперва поднес снимок поближе к глазам, потом отодвинул подальше, на расстояние вытянутой руки.

– Не знаю, я не вижу, – признался он. – Дюже мелко, не разобрать.

Настя надела очки и тоже попыталась прочесть надпись, но не преуспела.

– Леш! – закричала она. – У нас лупа есть?

– Вшей искать будешь? – донесся из комнаты голос Чистякова. – Посмотри в прихожей в верхнем ящике тумбочки, должна быть там.

Лупа действительно оказалась именно там. Теперь надпись на двери «Восточного фонаря» можно было прочитать.

«Всегда в продаже кожголонтирея и окссысуары из Индии».

Вот это номер!

– Сереж, – она медленно подняла голову, – а ты сам на место выезжал? Ты этот магазин видел?

– Выезжал. И магазин видел. Только объявы этой на двери не было, точно не было, потому что я все объявления всегда читаю. Если бы листок висел, я бы эти «окссысуары» запомнил.

– Стало быть, в момент покушения на Богомолова объявление еще висело, а на следующий день, когда осматривали место, его уже сняли. Наверное, оно недолго провисело, – задумчиво проговорила Настя. – И в этот недолгий период наш маленький дружок Никита Колодный успел его увидеть и прочитать. И настолько впечатлился, что запомнил и даже на репетиции об этом рассказал. Ай да Никита! И при каких же обстоятельствах он мог увидеть это объявление, если, по его словам, он никогда не бывал у Богомолова дома?

– Нет, Пална, тут ты перемудрила, – покачал головой Сергей. – Сама говорила, что Богомолов никогда никого не приглашал к себе домой, и именно это тебе все в театре и подтвердили. А разве ты спрашивала Колодного, был ли он дома у худрука? Напрямую спрашивала?

– Нет.

– Ну, вот видишь. А ведь после несчастья работники театра вполне могли приезжать к жене пострадавшего, помочь там или сочувствие выразить. И Колодный мог приезжать, ведь в больницу-то он ездил, ты сама мне рассказывала.

– Мог, мог, – медленно повторила Настя следом за Зарубиным. – На следующий день после покушения, в воскресенье, место осматривали и фотографировали, и объявление еще висело. А в понедельник ты приехал на место. И объявления уже не было.

– Я приезжал днем, – упрямо возразил Сергей, – а Колодный мог навестить Елену или в воскресенье, или в понедельник прямо с утра, пока листок еще висел.

Настя решительно тряхнула головой.

– Ладно, чего гадать, надо ехать и выяснять все точно.

Потом включила компьютер и с удивлением обнаружила, что у безграмотных владельцев магазина хватило знаний на то, чтобы иметь собственный сайт, из которого она и узнала, что рабочий день начинается в 8.30.

– Кто поедет? – спросила Настя, грозно глядя на Сергея. – На меня не рассчитывай, я буду спать.

– А у нас есть молодое поколение, – тут же нашелся Зарубин. – Антоху пошлем.

За пять минут до открытия Антон Сташис уже стоял у дверей магазина «Восточный фонарь». Кто-то уже был внутри, ходил по помещению, а за две минуты до 8.30 мимо Антона промчалась и ворвалась в дверь смуглая черноволосая девушка восточного типа, совсем молоденькая. Наверное, продавщица. Ровно в половине девятого Антон толкнул дверь, но она оказалась заперта изнутри. Он постучал, через некоторое время ему открыл мужчина, национальность которого Антону определить «на глазок» не удалось, не то пакистанец, не то и в самом деле индус. Говорил мужчина довольно грамотно, но с очень сильным акцентом, таким сильным, что некоторые слова распознавать не удавалось.

– Объявление? – удивился он. – Какое?

– Насчет кожгалантереи и аксессуаров из Индии, – пояснил Антон.

– Ах, вот какое! – Мужчина улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, которые на фоне коричневого лица казались еще белее. – Мы написали, а через два дня пришла старая женщина и очень кричала. Мы сняли.

– А что она кричала? – полюбопытствовал Сташис.