Шерлок Холмс и десять негритят - Сергей Ульев

Мешая жар в камине, он продолжал:

— Эркюль Пуаро застрелился, уразумев, что слишком стар, чтобы состязаться с прочей публикой в сообразительности. Его серые клеточки не могли переварить саму суть происходящих здесь событий, и, чтобы в досаде не перестрелять других, Пуаро предпочел покончить с собой. Согласитесь, это был благородный поступок.

Ватсон вспомнил серые клеточки, вытекающие из ушей Пуаро, и его передернуло. Чтобы прогнать этот кошмар, он торопливо спросил:

— А мисс Марпл? Разве она могла…

— Ну, тут слепой случай, недоразумение, — перебил Мегрэ. — Довязав чулки, она, естественно, решает их примерить. Один из них надевает, как и положено, на ногу, а другой, по причине глубокого склероза, повязывает себе на шею. Обычно, чтобы придушить старушку, тем более столь почтенного возраста, многих усилий не требуется, и мадемуазель Марпл стоило лишь слегка надавить себе на сонную артерию. Что она нечаянно и проделала…

Доктор Ватсон раскрыл рот. Это вдохновило Мегрэ на новые открытия.

— Дальше. Адвокат Мейсон умирает, испугавшись собаки. Отец Браун слишком усердно читает молитву над мадемуазель Марпл, и его хватает удар. Несчастный случай! Делла Стрит не перенесла гибели своего шефа и утопилась. Ваш друг, месье Ватсон, скончался от наркотиков, а желудок Марлоу оказался неприспособленным к кулинарным изыскам нашего дворецкого.

Мегрэ смотрел на поблескивающий огонь, с довольной миной ковыряясь кочергой в углях. Все, казалось бы, было теперь разложено по полочкам.

— А комиссар Каттани? — простодушно поинтересовался Ватсон. — Как вы объясните его смерть?

Мегрэ обернулся как ужаленный. Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз.

Ватсон сидел в кресле и терпеливо ждал ответа.

Бедный Мегрэ! Он не знал, куда себя девать. Этот рослый, сильный человек, с виду крепкий, как скала, понурился и, вытащив платок, стал вытирать потное лицо. В правой руке он по-прежнему сжимал кочергу, причем совершенно не отдавая себе в том отчета.

— Не мог же Каттани расстрелять самого себя из автомата? — добавил Ватсон, наивно хлопая глазами.

Мегрэ с растерянным видом и кочергой на перевес двинулся в сторону доктора. Цель данного маневра оставалась загадкой для него самого, но Ватсон понял его по-своему. Он вскочил, как будто его снизу поддели английской булавкой, и, спрятавшись за спинкой кресла, в немом ужасе уставился на приближающегося комиссара.

А за окнами грохотал гром и, будто в дикой пляске святого Витта, извивались ослепительные молнии.

— Вы поломали мне всю версию, месье, — проговорил Мегрэ, морщась, словно слова были горькими. — Моя версия рухнула!

Он остановился неподалеку от доктора, раздраженно постукивая изогнутым концом кочерги об пол.

— Нет, нет! — залепетал Ватсон. — Каттани сам себя пристрелил, конечно сам. Я никогда в этом не сомневался.

Мегрэ посмотрел на него так красноречиво, что доктору захотелось сию же минуту испариться.

— Вы сами не верите в то, что говорите, — буркнул Мегрэ.

И только теперь он вдруг заметил, что держит в руках кочергу. Чертыхнувшись, он вернулся к камину и поставил ее на место.

Ватсон без единой кровинки на лице опустился в кресло, дрожащей рукой положив под язык пилюлю.

— Надо обыскать замок, — предложил он чуть погодя, когда наконец смог перевести дух. — Убийца прячется в доме. Ему некуда будет от нас скрыться, и мы его непременно схватим.

Мегрэ, угрюмо поправив подтяжки, вновь взялся за кочергу.

Ватсону стало дурно, он синел прямо на глазах. А Мегрэ, не обращая на него никакого внимания, поднапрягшись, сжал кочергу изо всех сил… и завязал ее в узел.

— Мы разыщем убийцу Каттани, доктор Ватсон, чего бы нам это не стоило!

Глава 48.

Пестрая лента

Мегрэ разжег трубку.

— Начнем с прихожей, месье.

— Хорошо, — согласился доктор Ватсон. — Может быть, попросим присоединиться к нам Томаса?

Мегрэ с досадой крякнул.

— Не напоминайте мне про этого болвана!

Когда они оказались внизу, комиссар решил, что следует выйти наружу и убедиться, что убийца не прячется возле замка.

Открыв дверь, Мегрэ в удивлении замер на пороге. Дождь кончился. Ветер стих. Снег, окружавший замок, растаял до последней снежинки, и теперь все вокруг было скрыто под водою. Она целиком поглотила парадную лестницу и плескалась у самого порога, подступая к ногам комиссара.

— Похоже на весенний паводок, — недовольно пробурчал Мегрэ. — Вы умеете плавать, доктор?

Ватсон поморщился. По спине пробежали мурашки.

— В такой холодной воде через пять минут сведет ногу.

— Откуда вам известно, что она холодная?

— А с чего бы ей быть теплой?

Мегрэ задумчиво втянул в себя дым, потом, кряхтя, присел на корточки и потрогал водяную гладь.

— Да, вы правы, месье. Нам отсюда не уплыть… Что ж, хотелось бы надеяться, что убийца утонул, но, скорее всего, он затаился где-то в доме.

Они прошли через прихожую в холл.

Внезапно люстра под потолком погасла. Ватсон в испуге присел. Мегрэ крепко сжал зубами наконечник своей трубки.

— Что это, комиссар?

— Кто-то выключил свет, — ответил Мегрэ вполголоса и, положив руку на рукоять револьвера, громко позвал:

— Томас! Томас, черт возьми!!

Слева скрипнула дверца, и кто-то невидимый тихо ступил в холл.

— Да, месье?

Мегрэ с размаху шлепнулся на ковер. В горле пересохло, трубка погасла. Доктор Ватсон мгновенно пристроился рядом.

— Да, месье? — повторил голос.

— Это вы, Томас?

— Я-а-а, месье.

— Не двигаться!

— Хорошо, месье. Я могу зажечь свечу-чу-чу?

— Валяйте, только чтоб без глупостей.

Чиркнула спичка, и из мрака возникло лицо дворецкого. Он поднес огонек к свече в своей правой руке.

— Руки вверх! — скомандовал Мегрэ.

— Сейчас, месье…

Дворецкий осторожно приподнял руку со свечой, потом вытянул вверх другую руку, сжимавшую спичечный коробок.

Мегрэ вскочил и стал ощупывать его карманы.

— Спички у меня в левой руке, — сказал Томас.

— Молчать! Кто погасил свет?

Пауза.

— Я спрашиваю, кто погасил свет? — Мегрэ дал дворецкому тумака.

У Томаса выпал из глаза монокль. Стеклышко заболталось на цепочке у него под ухом, поблескивая мягким отраженным светом.

— Вы велели мне молчать, месье, — обиженно произнес Томас, не рискуя опустить поднятые вверх руки. — Если вы-вы-вы будете меня бить, я уроню свечу или пролью на вас воск.

Глядя на болтающийся монокль дворецкого, Ватсон невольно подумал о виселице как о самом гуманном способе излечения зарвавшегося преступника. Недаром именно эта истинно джентльменская разновидность казни нашла столь широкое распространение на берегах туманного Эльбиона.

От этих мыслей мурашки по спине доктора носились целыми стаями.

Мегрэ между тем продолжал допрос.

— Хорошо, я не буду вас больше бить, Томас. Но кто погасил свет? Я жду! — Мегрэ замахнулся. — Отвечайте, Томас!

— Не знаю, месье. Может быть, что-то с изоляцией? Сейчас о-очень сыро.

— Убийца вы, не так ли?

— Я дворецкий, месье, — уклончиво ответил Томас.

Окинув его мрачным взглядом, Мегрэ проворчал:

— Можете снова вставить ваш монокль.

— Благодарю, месье.

— А вы, доктор, можете подняться с пола.

Ватсон встал на ноги. Мегрэ вновь обернулся к дворецкому.

— Запритесь у себя в комнате. Мы с доктором будем сейчас обыскивать замок. Если вы мне случайно попадетесь в темноте, я вас, не ровен час, пристрелю. Вы меня поняли, голубчик?

— Да, месье, — блеснул моноклем дворецкий. — Прикажете подать пиво?

Мегрэ нахмурил брови, но не стал его бить. Как бы то ни было, слуга всего лишь хотел ему угодить. Кто виноват, что он такой кретин?

— У вас есть фонарь, Томас?

— Могу предложить вам свечу или керосиновую лампу, месье.

Пользуясь отсутствием дам, Мегрэ замысловато выругался.

— Давайте лампу. Где она у вас?

— В моей комнате.

— Месье Ватсон, сходите с этим… с ним за лампой.

— Хорошо, сэр.

Ватсон принес лампу. Мегрэ снова предупредил Томаса, чтобы тот не показывал носа из своей каморки, и они с Ватсоном, оставив холл, принялись обследовать затихший замок, казалось, погрузившийся в вечный сон.

Они шли, осторожно ступая во мраке, держа оружие наготове. У обоих было по заряженному револьверу. Доктор Ватсон имел к тому же скальпель, покоившийся в кожаном футляре возле самого сердца.

Идя вслед за Ватсоном, Мегрэ вдруг подумал, если что, доктора убьют первым. Тот выронит лампу, которую держит сейчас в своей левой руке, она разобьется, и у комиссара будет время, чтобы скрыться во тьме… Мегрэ не боялся за свою уже наполовину прожитую жизнь, просто это был трезвый расчет профессионала… Да и стоило ли раньше времени огорчать мадам Мегрэ?