Змеи и лестницы - Виктория Платова

За дверью она обнаружила небольшую комнатку с деревянной стойкой, над которой возвышалась украшенная дрэдами голова приемщика. Документы, предъявленные Мишей, не произвели на дрэды никакого впечатления.

– Можете что-нибудь сказать об этом? – она выложила на стойку несколько фотографий, прихваченных из квартиры Россетти.

Повертев снимки в руках, юный хипстер заметно оживился и с любопытством посмотрел на комиссара.

– А что именно вас интересует?

– Здесь стоит логотип вашей фотостудии. Узнаете снимки?

– Я их печатал, да. С разрешением правда пришлось повозиться. И с обработкой тоже. Клиенты частенько снимают на не слишком пригодные носители. На телефоны, к примеру. Вот и приходится корпеть над изображением, чтобы убрать недостатки съемки…

– Не помните, кто приносил их? Наверняка, у вас сохранились номера заказов. Посмотрите, я подожду.

Хипстер послушно кивнул и углубился в монитор.

– А что произошло? – спросил он через мгновение, не поворачивая головы. – С Гвидо все в порядке?

Мише показалось, что она ослышалась: юнец из фотоателье, оказывается знаком с Россетти и даже называет его Гвидо!

– Вы знаете Россетти?

– Конечно. Он заказывает снимки на печать уже несколько лет. Наш постоянный клиент.

Звание «постоянного клиента» еще не повод, чтобы сблизиться с Россетти, который годится этому мальчику в отцы.

– И как часто он заказывает снимки?

– Нечасто. Пару раз в год.

– Когда он заходил к вам в последний раз?

– Давно. Перед прошлым рождеством. Двадцатого декабря.

– Вы так хорошо запомнили дату?

– Конечно. Это ведь сам Россетти.

В голосе парня послышались нотки восхищения, и это снова поставило Мишу в тупик. До сих пор ей казалось, что слава Гвидо Россетти довольно локальна, несмотря на спортивные заслуги и чемпионство. В конце концов, все эти достижения – в прошлом, а стендовая стрельба отнюдь не так популярна, как футбол, большой теннис или хотя бы биатлон. О существовании Россетти Миша узнала лишь в связи с делом Шолля, а до этого и слыхом о нем не слыхивала. Зато навскидку может назвать с десяток футболистов – от форвардов до хавбеков и вратарей. А ведь она в жизни не интересовалась футболом, в отличие от Томаса и остальных ее коллег-мужчин. Интересно, скольких футболистов сможет назвать этот мальчик с дрэдами, так трепетно относящийся к убитому стрелку?

– Я пять лет занимаюсь стрельбой, и Россетти – мой кумир. У меня даже есть его фотография с автографом.

Вот и объяснение, ага. Мише крупно повезло.

– Понятно, – сказала она, а потом добавила без всякого перехода. – Гвидо Россетти погиб. Я расследую это дело, потому я здесь.

– Погиб? – растерялся парень. – Что значит – «погиб»?

Наверное, нужно быть помягче с трепетным фанатом стрелка, – подумала Миша про себя, но вслух произнесла:

– Произошло убийство. Как вас зовут?

– Что? А-аа… Отто.

– Так вот, Отто. В память о вашем кумире вы обязаны помочь следствию.

– Я готов.

– Вы печатали фотографии…

– Гвидо приносил мне файлы на флешке. Я вводил их в компьютер, обрабатывал в фотошопе и только после этого печатал. Размер фотографий был всегда одним и тем же.

– Эти файлы, конечно, не сохранились?

– Сохранились. Видите ли… Поскольку это касалось Гвидо… Я оставлял их у себя. Завел специальную папку для этого.

– Я могу на нее взглянуть?

– Конечно. Я переброшу ее на диск. Там собрано все за последние три года.

Только теперь Миша почувствовала, что удача, наконец-то улыбнулась ей. Если фрау Дурстхофф не ошиблась, и Ханне-Лори возникла на стене около двух лет назад – есть немаленькая вероятность, что Миша сумеет заглянуть ей в лицо. А заодно – попытается понять, почему снимок с Ханне-Лори показался неизвестному посетителю настолько опасным, что тот решил прихватить его из квартиры стрелка.

* * *

…000_14.JPG.

Так, совсем не романтически, называлась картинка, запечатлевшая Ханне-Лори. Девушка на снимке и впрямь оказалась почти точной копией африканской подруги фрау Дурстхофф. «Почти» – с поправкой на прическу и макияж: Ханне-Лори из двухтысячных была коротко, по-мальчишески пострижена, что никак не сказывалось на ее женственности. Да-да, она была вызывающе женственна, вызывающе сексуальна, и вообще – вызывающа. Одним своим существованием Ханне-Лори-2000 бросала вызов не только подавляющему большинству мужчин, но и бесцветным, унылым дурнушкам, похожим на Мишу.

Это еще можно было пережить, если бы… не Айди.

Айди – вот кого Миша увидела на снимке! Именно Айди оказался одним из «негодяев», о которых упоминала старуха. Двух других можно было смело отнести к статистической погрешности: размытые силуэты на заднем плане, неразличимые лица, неясный цвет волос. Но Айди!.. Несмотря на то, что центром композиции были Ханне-Лори и Гвидо, Айди – при всем желании – невозможно сбросить со счетов. Его профиль маячит за спиной стрелка – тот самый профиль, который так любит Миша; мужественный, как у римского легионера. Или даже – императора, на ум ей приходят сразу два имени – Нерон и Калигула. Архетипические злодеи, сукины сыны. Изломанная линия губ, капризная и вероломная одновременно – вот что портит идеальный портрет. Странно, что Миша не замечала этого раньше.

Айди улыбается.

Это – улыбка заговорщика, хорошо бы еще вычислить других участников заговора. Снимок был сделан два года назад, Мише известны даже точная дата и время (вся информация заложена в файле). Во Франкфурте ежедневно проходит масса самых разных мероприятий, форумов и встреч. И коктейльных вечеринок тоже; подавляющее большинство из них – частные. И вычислить, какую из них посетил Гвидо Россетти 22 апреля позапрошлого года, на первый взгляд, не представляется возможным. Так кажется и Мише, но потом она вспоминает о педантичности стрелка. А заодно – о верхнем ящике его письменного стола, где она видела целую стопку каких-то приглашений. Не факт, что удача будет на ее стороне и на этот раз, но попытаться стоит.

Извлеченных из стола стопок оказалось несколько. Все они были рассортированы по годам, а искомое приглашение (на благотворительный вечер, который устраивала Ассоциация немецких фармацевтических компаний) нашлось в третьей по счету. Россетти не имел никакого отношения к фармацевтике, зато Айди занимался разработкой новых препаратов. Не он ли пригласил стрелка? Такой вывод напрашивался сам собой, и проще всего было расспросить об этом Айди. Всего-то – набрать его новый гонконгский номер, и задать прямой вопрос.

Почему Миша не сделала этого?

Одним простым вопросом не обойдешься – вот почему. Придется задавать и другие вопросы – и относительно знакомства Айди и стрелка (если таковое имело место в действительности), и относительно Ханне-Лори-2000, на которую Айди пялился с видом заговорщика. Фотография с вечеринки (заново отпечатанная все тем же безотказным Отто) стала самым настоящим проклятием. Миша возвращается к ней снова и снова, иногда – по двадцать раз на дню. И чем больше комиссар полиции вглядывается в лица участников благотворительного вечера, тем труднее ей совладать с собой.

Безусловно, между Айди и Ханне-Лори-2000 что-то есть.

– Мне нужен список приглашенных на благотворительный вечер Ассоциации фармацевтических компаний. Полный список. За 22 апреля позапрошлого года, – говорит Миша Томасу.

– Ищем кого-то конкретного?

– М-м… Вернер Лоденбах.

Вот она и сдала Айди.

– Что за тип? – не унимается Томас. – Он был как-то связан с Россетти?

Как оказалось, Миша совсем не готова к таким – вполне ожидаемым – вопросам. Щеки ее вспыхивает – интересно, заметил ли это Томас?

– Не думаю.

– Тогда зачем он понадобился?

– Просто отыщи эту чертову фамилию в списках. Если она там есть.

– Как скажете, босс. И относительно «Кикера» – я раздобыл двадцать седьмой номер, за март месяц. Если он вам еще нужен…

– Журнал у тебя?

– Да.

– Уже успел его просмотреть?

– И даже найти фотографию. Ту, что была на стене.

Бейсболка скрывает вовсе не лицо Россетти – совсем другого человека. Он тоже спортсмен, но к стрелковому спорту не имеет никакого отношения. Один из полузащитников мюнхенской «Баварии» – так гласит подпись. Он мог быть кем угодно – пловцом, теннисистом, гонщиком «Формулы-1» и даже рок-звездой. Единственное условие – отсутствие лица и антураж, сопутствующий публичному человеку. Автограф-сессия и есть такой антураж. В его поисках неизвестный, посетивший квартиру Россетти, перелопатил с десяток журналов…

Неизвестный.

Пока он существует только в воображении Миши, никаких прямых свидетельств его пребывания в квартире нет. Все имеющиеся в ней отпечатки принадлежат только двум людям – самому Россетти и фрау Дурстхофф. Исчезновение компьютера – не улика: в конце концов, стрелок сам мог вынести его из дома. История с фотографиями тоже выглядит достаточно умозрительной, едва ли не притянутой за уши. И от нее можно было бы легко отмахнуться, если бы не Айди, случайно или намеренно оказавшийся в опасной близости от стрелка.