Ремесло государя - О`Санчес

– Да, именно, мне виднее. Итожим. Все, что нужно, я осмотрел, ощупал и оценил. Зови теперь жрецов, пусть подберут остатки волшебства и прочей магической дребедени, зови столяров, литейщиков, птерщиков, садовников… кого я упустил?.. Строителей… и так далее. А я пойду к матушке и ее обра… ах ты… она же уехала…

– Как прикажет ваше Высочество! Но… ваше Высочество обещали меня отпустить… ибо… Его Величество… вот-вот проснется…

– Б-боги!.. Как время-то летит в трудах и заботах! Ладно, быть по сему: ступай к батюшке. Погоди! А я вот что… Вернее, ты, когда будешь меня государю закладывать…

– Ва-аше Высочество!.. – Изумленному огорчению на челе канцлера не было предела, и оно выглядело настолько неподдельным, искренним, что даже принц Токугари в него поверил, но только на один миг.

– … то скажи ему, так… между прочим, но непременно скажи, не забудь, что его высочество изволил обронить слова про кузницу, что он, мол, в кузницу пошел, своеручно выковать своей жене подарок, для птеровой охоты, либо еще какой пустячок. Кстати говоря, я действительно в кузню забегу – давненько я там не был – да для своей дорогой и ненаглядной чего-нибудь сварганю. Это непременно надо сделать, сам чую. Ну, и батюшке сие понравится.

– Непременно выполню пожелание вашего Высочества! Эх, я бы и сам денек-другой вокруг наковальни бы походил, отдохнул бы от забот… Да куда там! – Канцлер махнул рукой, но спохватился и отвесил принцу поклон:

– Так я пойду, ваше Высочество? Сразу же после государя – я сюда, и отдам все необходимые распоряжения.

– Ступай.

Император уже не спал и встретил своего канцлера раздраженным постукиванием растоптанной «домашней» туфли по ножке кресла. Но канцлеру, который более полувека ежедневно находился при своем повелителе, видно было, что сие постукивание – нарочитое, для острастки, а сам государь свеж и спокоен.

– Виноват, Ваше Величество! Смиренно прошу простить мое опоздание!

– Смотри у меня! Сказано – к побудке, стало быть, успевай. Что там? Осмотрели?

– Все, что успели, Ваше Величество!

– Магией от тебя попахивает, как я погляжу. Подколдовывали там, что ли?

Император заерзал, сползая с кресла, и крадучись подошел к окну. Чего он там надеется высмотреть? Охрана службу надежно несет, муха не проскочит. Но – видно: в настроении государь, можно чуток и дух перевести. Канцлер потер уставшие после колдовства руки и улыбнулся.

– Было дело, Ваше Величество. Но я, в основном, пажеские обязанности выполнял при его Высочестве, на подхвате стоял. Все основное действо – он сам.

– И что?

– Его Высочество восстановил здоровье кипариса, деревца, которое Ее Величество очень и очень…

– А! Это который я ей подарил? Маленький такой?

– Так точно, Ваше Величество! Теперь он подрос… ну и… дальше будет расти.

– Делать вам было нечего. Кипарис, подумаешь… Так – что скажешь, канцлер? Излагай уж, прежде, чем мы займемся насущными заботами.

Канцлер поклонился императорской спине.

– До Вашего Величества ему еще очень и очень далеко во всех отношениях…

– Кроме юбочных!

– Гм… Но из всех известных мне людей – а я их повидал немало, в пределах Империи и за пределами – он самый выдающийся, самый способный… для тех целей… которые… для которых Ваше Величество…

– Короче – наследник ли он дел моих?

– Лучшего не сыскать, Ваше Величество, кроме, разумеется, непосредственно Вашего Величества.

Император горько усмехнулся мутному отражению в оконном стекле и оборотился к своему канцлеру.

– Подойди ко мне, Бенги, еще ближе: не хочу кричать о сем, хочу тихо разговаривать. Вот я – император, а ты канцлер. Посмотри на себя: плешивый, седой, сгорбленный – не то что когда-то. А ремесло свое знаешь.

– Рад служить Вашему Величеству!

– Да. И я рад, что ты мне служишь. И хотя кое-что, кое-где, в кое-каких делишках твоих мне не нравится… – император выдержал внушительную паузу и на этот раз оледеневший канцлер не посмел его перебить славословиями, – … другого канцлера я не ищу. Да. Придет мне пора навестить богов – новый канцлер сам собой найдется, в горульне или на конюшне у моего сынишки-престолонаследника. Может статься, он и тебя оставит на прежнем месте, но вероятность этого невысока.

Император опять умолк, но опытный царедворец на слух совершенно точно уловил разницу между паузами и теперь уже не побоялся встрять:

– Льщу себя мечтою умереть гораздо раньше Вашего Величества!

– Так таки и мечтою??? Напрасно «льщишь». Болею. Канцлера бы, по большому счету, тоже надобно загодя выращивать, да только как это сделать – это надо в себе две жизни накопить, да голову запасную иметь. У тебя, среди твоих или моих людей, есть на примете тот, кто мог бы тебя заменить? Завтра, или через год?

У канцлера от этих проникновенных императорских словес встали дыбом остатки волос на непокрытой голове, а сам он побледнел как смерть.

– Ты чего, Бенги? А-а… Ты не так меня понял: я не подкрадываюсь к твоей шее, не думай. Пока я жив… или пока ты жив – тебе, как честному слуге, нечего опасаться отставки, либо чего похуже. Честным людям вообще нечего опасаться, кроме дураков повелителей. Приходит время, когда начинаешь оценивать окружающих тебя людей не только по уму или прыти служебной, а потому еще, насколько удобны они тебе, насколько притерты ваши характеры и сущности, и это очень и очень важное обоснование. Смотри на мои туфли: видишь, какие они разлапистые да неказистые. Лет сто назад я бы ни за что, ни под каким видом, в таких уродцах не появился бы на люди: «а что подумают, а что скажут за моей спиной, а каким глазами взглянет на меня очередная смазливая сударынька?..» Теперь же – ношу и ношу, других не надобно. В последний раз вылезал из этих ради тесных нарядных… э-э… недавно, кстати говоря, на днях, когда в рыцари крестил… этого… Вот я и говорю: канцлеру или наместникам тоже хорошо бы замену заранее выращивать, да жизнь не позволит, не так мы с тобою воспитаны этой жизнью. Успокоился? Ну, ладно, а то ишь – испугался. А вот государя – хочешь не хочешь – приходится загодя искать, ибо судьба династии, самой империи – важнее любого из государей, династию и империю представляющих в данный кусочек Вечности. Согласен?

Канцлер, только что по маковку наглотавшийся страха, уже оправился от него и вновь проявил непревзойденную придворную смекалку, ответив просто и без подобострастия:

– Да, государь!

– То-то и оно. Что скажешь про мальчишку… ну этого… Керси Талои?

Его Величество император страдал целым букетом телесных недугов и общечеловеческих пороков, но забывчивость в их число не входила никогда, и канцлер мгновенно сделал зарубку на память: обратить прицельное внимание на человека, в сторону которого Его Величество проявляет такое… рассеянное, но повышенное любопытство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});