Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

Такая мысль позабавила Архитектора. В глубинах катакомб возвращались к жизни тысячи, десятки тысяч его пауков и скарабеев. Разбитые на поверхности фаланги были лишь малой толикой того, что скрывала земля, люди еще не видели самых ужасных созданий. Пока наверху бушевала битва, Анкх занимался их пробуждением.

Он ощутил касание древнего разума. Сейчас Анкх находился в мрачных, отливающих призрачным изумрудным сиянием королевских покоях. И, взирая на раскинувшиеся вокруг катакомбы и на орды, медленно сбрасывающие с себя оковы сна, он увидел перед собой пару глаз, вспыхнувших в темноте.

Анкх сделал шаг назад и опустился на колени.

— Мой господин, — прошептал он, поймав на себе взгляд Владыки.

Ник Кайм

Копьё Макрагга

Не переведено.

Ник Кайм

Покров тьмы

— Я есть Неумирающий, я есть воплощение погибели…

Он возвышался надо мной, этот монстр из живого металла. Череп его венчала корона с красными драгоценными камнями, на механических руках виднелись браслеты, а вокруг шеи блестел пектораль лазурного цвета. Всё это походило на монаршие украшения, и я понял, что передо мной стоит король мёртвых. Роботизированный анахронизм старины. Самодовольное разумное создание с чернейшей сущностью. Некрон, так оно называлось.

Его высокий статус только разжёг во мне огонь.

— Мы убийцы королей! — Я с гневом выплюнул эти слова в лицо костлявому чудовищу.

Лишь я и он. Мы сражались один на один, и никто не посмел бы нам помешать. Поскольку победа над ним имела большое значение, я лично должен был одержать её. Мы бились на равных. Его потрескивающая боевая коса не уступала в силе моему священному Бушующему клинку, но в итоге не мой меч завершил бой…

В свирепой схватке он глубоко поранил меня, чего ни один противник никогда прежде не делал. Я почувствовал кровь во рту и упал. Я, Катон Сикарий, магистр караула, рыцарь-защитник Макрагга, Великий герцог Талассарский и Верховный сюзерен Ультрамара, пал.

И когда покров тьмы окутал меня словно погребальный саван, я опять услышал слова чужака…

— Я есть погибель.

Я пришёл в себя и отхаркнул амниотическую слизь на стенку регенерационной капсулы, внутри которой находился. С рыком я ударил кулаком по стеклу и почувствовал, как горят мышцы и нервы.

— Выпустите меня! — задыхаясь, прокричал я.

Замыкающие скобы по краям капсулы с солёной вязкой жидкостью отошли и впустили меня в мир живых. Тяжело дыша, я сел прямо и нахмурено посмотрел на апотекария из моего командного отделения, который приветливо сказал:

— С возвращением, брат-капитан.

С головы до ног покрытый студенистой мерзостью, я бросил на него сердитый взгляд.

— Венацион.

Тот вежливо кивнул. Стареющий ветеран с коротко подстриженными светлыми волосами и зелёными глазами, которые повидали слишком много смертей, целиком был облачен в доспех белого цвета вместо привычного для Ультрадесантников голубого, что указывало на его должность. В апотекарионе было темно. Тени очерчивали разное оборудование и приборы, используемые апотекариями ордена для спасения жизней. В воздухе воняло контрасептиком, по полу стелился лёгкий туман. Чистое и холодное помещение. Интересно, сколько окровавленных и искалеченных воинов побывало здесь? Сколькие из них попали сюда и скончались? С уверенностью можно было сказать только одно — слишком много.

Я попытался встать, но Венацион выставил передо мной руку, чтобы остановить.

— Не думай, что у меня не получится вылезти отсюда.

— Позвольте мне хотя бы провести полную проверку жизненных показателей.

В другой руке он держал медицинское устройство, с помощью которого уже начал проводить биотест, поэтому мне пришлось потерпеть отвратительно вязкую амниотическую жидкость чуть дольше.

Когда он закончил, я отказался от протянутой мне руки и поднялся без посторонней помощи. В боку сильно закололо. Выбравшись из капсулы и встав во весь рост на плиточный пол, я посмотрел вниз и понял, откуда такая боль. Красный рубец проходил по коже в том месте, где боевая коса Неумирающего разрубила меня.

— Удивительно, как вы вообще остались живы, брат-капитан, не говоря уже о том, что вы в состоянии ходить. — Апотекарий проверил биометрические данные своего сканера.

— Я способен на большее.

Это было сильное заявление, хотя я и не представлял, что случилось после того, как выбыл из строя.

— Что произошло на Дамносе? Вторая победила?

И без того серьёзное выражение лица Венациона сделалось ещё мрачнее, отчего явственно проступила паутинка морщин.

— Когда вы пали, Агриппен и лорд Тигурий собрали остатки людей. Но мы существенно недооценили врага и были вынуждены эвакуироваться. Дамнос потерян.

Снизив голос, он продолжил:

— И почтенный Агриппен тоже.

Я сжал кулак так сильно, что захрустели костяшки. Большая часть оборудования в огромном помещении апотекариона стояла у стен, и на расстоянии удара была только моя капсула. Со злостью я ударил по ней и оставил трещину в стекле. Будь сейчас рядом мой Бушующий клинок, я бы рассёк капсулу пополам. Ни что так не могло выразить мой гнев.

Я собирался попросить Венациона рассказать мне больше, когда из теней донёсся голос. Из-за своего ослабленного состояния я даже не заметил чужого присутствия.

— Я должен был лично это увидеть…

Сын Ультрамара — подлинный сын Ультрамара, если верить тому, что говорили в ордене, — вышел на свет. Он тоже был в силовом доспехе. На сгибе левой руки лежал шлем с плюмажем, к левой ноге пристегнут церемониальный гладий. Наплечник с позолоченным краем и нагрудник сияли при колышущемся свете от люминесцентных ламп на потолке. Переднюю бронепластину украшали лавровые венки, вырезанные за долгие годы хвалёной службы.

— Север, — кивнул я в знак уважения к ветерану, но, судя по его угрюмому виду, который казался ещё мрачнее из-за шрамов и платиновых штифтов на лысом лбе, он принёс дурные вести.

— Катон.

Я не выносил, когда он называл меня по имени, равно как и знал, что он ненавидит, когда я первым называю его по имени. Мы соперничали, он и я. Север Агемман был моим предшественником на посту капитана второй роты. Он, в свою очередь, занял место Саула Инвикта после его героической гибели в битве за Макрагг. Теперь он был правой рукой Калгара, и я шёл сразу за ним.

Мы соперничали потому, что проповедовали совершенно разную философию войны. Агемман слепо и неотступно следовал букве Кодекса Астартес, тогда как я по-своему интерпретировал учения возлюбленного примарха и потому был менее предсказуем. Некоторые бы даже сказали безрассуден. Но только Агемман говорил мне это в лицо.

Он скривил рот в холодной и жестокой улыбке, а затем начал разговор:

— Я бы рад сказать, что пришёл сюда, только чтобы посмотреть на мертвеца, вернувшегося с того света… — Агемман жестом показал на страшный шрам, уродующий мой бок. Улыбка истончилась до короткой, резко очерченной линии рта. — Но это не так. Ты предстанешь перед лордом Калгаром. Магистр капитула хочет знать, что случилось на Дамносе и почему вы вернулись в империю с позорным поражением.

Мои глаза сузились от гнева, но я удержал самообладание. Пререкаться здесь и сейчас в присутствии Венациона было бы не самым разумным решением.

— Так всю ответственность за это поражение взвалили на меня? Помнится, пока я стоял на своих двоих, воинов Второй никто не обратил в бегство.

Агемман не клюнул на эту уловку. Он оставался непоколебим, но это давалось ему нелегко.

— У тебя есть шесть часов, чтобы продумать своё признание.

— Признание? Меня собираются судить?

Мой соперник и бровью не повёл, хотя, не сомневаюсь, его это всё забавляло.

— Действия на Дамносе можно назвать провальными. Будут вопросы.

Я медленно направился к выходу из зала, оставляя за собой влажные следы.

— Тогда пойдём прямо сейчас. Мне нечего скрывать, и мне не надо шесть часов, чтобы это понять.

Агемман преградил путь своей бронированной тушей.

— Прекращай это чрезмерное пренебрежение приказами, Сикарий! Твоя безрассудность довела тебя до этого, — ответил Агемман.

Он немного успокоился, хотя ему и потребовались некоторые усилия, чтобы вернуть маску сдержанности, какую он носил, когда окликнул меня из теней.

— Похоже, тебя стоит этому научить.

— Не смей разговаривать со мной как с неофитом, Агемман. — В моем голосе читалась угроза. — Как и в случае бессчётных других инцидентов, мои незамедлительные действия предотвратили быстрое поражение. Я предпочитаю выигрывать тяжёлые сражения, а не пожинать незаслуженные лавры от побед в лёгких кампаниях. В следующий раз, когда увидишь на поле боя моё знамя, посмотри-ка на список побед, что написаны на нём, а затем сравни с собственным.