Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс

я не мог разобрать слов, но понял их лишь телепатически.

– Сейчас ты умрешь! – произнесла Акаша еще более тихим голосом. – Ты, кто сбил с пути истинного этих утративших надежду, наивных людей, ты, кто пьет их жизнь и кровь, словно раздувшаяся пиявка!

Среди верующих раздались вопли, мольбы о милосердии. Азим снова велел им молчать.

– Какое право имеешь ты осуждать мой культ, – воскликнул он, указывая на нас пальцем, – ты, с незапамятных времен молча сидевшая на своем троне?!!

– Время началось не с тебя, мой проклятый красавчик, – отвечала Акаша. – Когда ты родился, я была уже стара. И теперь я восстала, чтобы править, как мне и подобает. И смерть твоя послужит уроком для твоего народа. Ты мой первый великомученик. Ты сейчас умрешь!

Он собрался броситься на нее, и я попытался встать между ними. Но все произошло слишком быстро: она схватила его невидимой рукой и оттолкнула назад, так что он поскользнулся на мраморных плитах, качнулся, чуть не упал и, закатив глаза, заплясал, пытаясь обрести равновесие.

А потом, издав булькающий вопль, он загорелся. Сначала – его одежда, потом задымился он сам, в полумраке к потолку поднялась тонкая серая струйка, а потрясенная толпа закричала и завыла. Он извивался на полу, пожираемый пламенем; затем внезапно, согнувшись пополам, поднялся, пристально посмотрел на нее и помчался к ней, вытянув руки.

Казалось, он доберется до нее прежде, чем она решит, что делать. И я снова попытался заслонить ее, но быстрым движением правой руки она отшвырнула меня в людскую массу. Я упал на полуобнаженные тела, старавшиеся выбраться из-под меня, пока я пытался подняться на ноги.

Я развернулся и увидел, что он стоит ближе чем в трех футах от нее, рычит и стремится пробиться к ней сквозь невидимую и непробиваемую стену.

– Умри же, проклятый, – вскричала она. Я закрыл уши руками. – Пади в бездну забвения. Я создам ее для тебя!

Голова Азима лопнула. Из разорванного черепа повалил дым и вырвалось пламя. Глаза почернели. Вспыхнув, воспламенилось все тело; но он опустился на пол совсем по-человечески – вскинув кулаки и изогнув ноги, как будто все еще надеялся подняться. Потом его фигура совсем исчезла в оранжевом костре.

Толпу охватила паника, как тогда, после рок-концерта, когда начался пожар, а нам с Габриэль и Луи удалось бежать.

Но здесь истерия достигла опасной грани. Люди натыкались на тонкие мраморные колонны, все бросились к дверям, давя друг друга.

Акаша резко развернулась на одном месте, взметнулся вихрь черного и белого шелка, невидимые руки схватили смертных и швырнули их на пол. Тела затряслись в конвульсиях. Женщины, увидев поверженных жертв, взвыли и принялись рвать на себе волосы.

Я не сразу осознал, что происходит: она убивала мужчин. Не огнем. Невидимым ударом по жизненно важным органам. Из их ушей и глаз хлынула кровь. На нее бросились несколько разъяренных женщин, но их постигла та же участь. Всякая попытка напасть на нее мгновенно подавлялась.

Потом у меня в голове раздался ее голос:

«Убей их, Лестат. Уничтожь мужчин, всех до единого».

Я был парализован. Я встал рядом с ней, чтобы никто до нее не добрался. Но у них не было такой возможности. Это было страшнее самых кошмарных снов, превосходило все ужасы, в которых я когда-либо в своей проклятой жизни принимал участие.

Неожиданно она оказалась прямо передо мной и схватила меня за руки. И разум мой затопил ледяной звук ее тихого голоса:

«Мой принц, любовь моя. Сделай это ради меня. Уничтожь мужчин, чтобы легенда об их избиении пережила легенду о храме. Это приверженцы кровавого бога. Женщины беспомощны. Накажи мужчин во имя меня».

– О Господи, помоги мне! Пожалуйста, не требуй этого от меня, – прошептал я. – Ведь это лишь жалкие смертные!

Толпа утратила боевой дух. Те, кто выбежал на задний двор, оказались в ловушке. Повсюду лежали трупы и рядом – те, кто их оплакивал, а из ни о чем не ведавшей толпы у передних ворот послышались жалобные мольбы.

– Отпусти их, Акаша, пожалуйста! – просил я. Наверное, я за всю жизнь никого ни о чем так не умолял. – Какое отношение к нам имеют эти бедняги?

Она приблизилась. Теперь я видел только ее черные глаза.

– Любимый, это божественная война. Не омерзительное уничтожение человеческих жизней, которое ты устраивал каждую ночь без всякого плана, без причины, просто ради выживания. Ты будешь убивать во имя меня и ради того, что начато мною, и я дарую тебе величайшую свободу: я скажу, что убить твоего смертного брата – правое дело. Теперь же воспользуйся силой, которую я передала тебе. Выбирай жертв поочередно и действуй либо с помощью невидимой силы, либо собственными руками.

У меня кружилась голова. Неужели в моей власти остановить людей на бегу? Я оглядел дымный зал, где в курильницах все еще тлел ладан, люди падали друг на друга, мужчины и женщины в ужасе обнимались, а кто-то пытался спрятаться в укромных уголках, надеясь там обрести безопасность.

– Единственное предназначение их – послужить тебе уроком, – сказала она. – Исполни мой приказ.

Кажется, передо мной появилось видение; ибо его, безусловно, породило не мое сердце или разум. Я увидел перед собой тощую, изнуренную фигуру и, сверкнув глазами и заскрежетав зубами, направил на него луч моей злобы; жертва приподнялась в воздух и отлетела назад; изо рта полилась кровь. Безжизненный, ослабевший мужчина рухнул на пол. Похоже на спазм, а после – не требующий усилий крик; словно невидимый, но мощный голос преодолевает большое расстояние.

«Да, убей их. Целься в наиболее уязвимые места, рви их – пусть прольется кровь. Ты же знаешь, что тебе всегда этого хотелось. Просто убивать, уничтожать без сожаления, без угрызений совести!»

Это правда, истинная правда; но это запрещено, запрещено строже, чем что-либо другое на этой земле…

«Любовь моя, это так же заурядно, как голод, так же заурядно, как время. А ты получил мою силу и мой приказ. То, что мы сейчас сделаем, положит этому конец».

На меня, обезумев, бросился молодой мужчина, протягивая руки к моему горлу.

«Убей его!»

Он выкрикивал проклятия в мой адрес, но я отбросил его назад при помощи невидимой силы; спазм сдавил мне горло и живот; виски напряглись; я почувствовал, как нечто извергается из меня, как оно дотронулось до него, почувствовал так, словно расколол руками его череп и сжал мозг. Смотреть на это не нужно. Достаточно того, что я заметил, как изо рта и ушей по голой груди полилась кровь.

О, как же она была права – мне так этого хотелось! Как я мечтал