Совьетика - Ирина Маленко

Хотя мы были в Пекине, а не в Корее, и услышать меня корейцы никак не могли, Хильда побелела и переменилась в лице.

– Меня пригласили сами корейцы. Они нуждаются в инвестициях…

– Вы же прекрасно знаете, почему они в таком положении, что стали в них нуждаться. Из-за нашего предательства. А Вас пригласили как временное необходимое зло. Зарубите уже это на носу – и оставьте свои миссионерские замашки в России 90-х. Нечего строить из себя благотворителя. Занять нишу на возможном рынке пока другие туда не успели – вот и все, что Вас на самом деле мотивирует. Неужели Вы думаете, что это не видно за версту?

От волнения я перешла на английский, хотя до этого я говорила с ней на голландском.

– It is insulting to allege that the right to blah-blah somehow is more important for a human being than the right to raise his children in dignity, to educate them and to have medical care for them without fear of not being able to pay the bill. Only rich snobs who don’t know anything about real life – that’s because they suck the blood from ѕ of the world’s population!- can suggest otherwise. And please, spare me your sarcasm about “another world is possible” – that other world is right under your nose, but you snob it!

– Женя, Женя, тише, не так громко… Мы же не враги. Зачем, ты думаешь, я тебя тут инструктирую?

– А это Вам виднее, зачем. Может, просто потому, что муж попросил. Или другие старые ирландские друзья, а Вы не смогли им по дружбе отказать. А возможно, это просто Ваша такая долговременная инвестиция. На тот случай, если все-таки окажется, что Маркс был прав. В любом случае, Вы продолжаете верить в “средний путь», а это все равно, что пытаться сидеть между двух стульев. Рано или поздно попка заболит. Это такой же фантом, как перпетуум мобиле, Ваш «средний путь». Только отдельные помощники комбайнеров да Вы и могут все еще питать такие иллюзии. Достаточно сегодня посмотреть на вашу «новую Южную Африку», чтобы убедиться в том, к чему ведут все эти консенсусы и компромиссы. Все «третьи пути» ведут в один Рим – Рим мирового капитализма. Если кто еще не понял, пусть почитает воспоминания Майкла Мэнли. Поучительнейшая вещь! Тот тоже все недоумевал почему же это янки все ставят палки в колеса ему, такому прогрессивному в меру. Постоянно заверял их, что он не коммунист – каждый раз, прежде чем сделать что-то хорошее для своего народа, как бы заранее просил у американцев за это извинения. Ну, и чем вся эта его «цивилизованность” кончилась для Ямайки? Тем, что к власти там пришел большой друг ЦРУ!

После этого Хильда заторопилась закончить ужин, ссылаясь на головную боль, и никуда уже больше не выходила из номера. А Донал так и не узнал об этом нашем с ней разговоре. Слишком уж долго он нес до нашего столика свое пиво…

… 20 лет. Уже почти 20 лет как я живу в этой куче навоза, замаскированной сверху тонким слоем шоколада, именуемой «свободный мир». Вырваться бы хоть ненадолго, вздохнуть свежим воздухом вместо распирающего нос едкого сероводорода потребительской тупости. Куба и КНДР были для меня словно такие вот глотки свежего воздуха -для ныряльщика перед новым погружением в пучину. Только бы не на всю жизнь мне оставаться в этом завернутом в красивый фантик испражнении! Так хочется хотя бы остаток ее провести в мире, похожем на тот, где я родилась, где выросла, где сформировалась как человек и где была по-настоящему счастлива, хотя редко об этом задумывалась…

Что- то сломалось во мне, когда я не получила письма от Ри Рана. На работе я вроде бы функционировала нормально – только вот не могла ни есть, ни спать. Через пару недель от меня осталась одна тень. Но я сказала Тырунеш и озабоченному моим видом полковнику Ветерхолту, что это у меня такая новая диета.

– Вам, Саския, не нужны никакие диеты!- возмутился полковник. – Вы как раз очень даже то, что надо. Так что бросайте Вы эти свои женские глупости.

Я пообещала ему бросить. Но есть по-прежнему не могла.

По вечерам я забиралась на крышу нашего дома на Ян Нордаунвег, заросшую диким виноградом, на поливку которого уходило столько дорогой на Кюрасао воды. Было почти как когда-то в детстве, только рядом не хватало сирени и голубей. Я сидела там неподвижно и смотрела в бархатно-черное антильское небо. В Пхеньяне сейчас день…. Где ты, Ри Ран? Помнишь ли, как ты говорил мне, что всегда будешь со мной, стоит мне только закрыть глаза? Ну, так где же ты? Где же ты сейчас, когда ты мне так нужен?

Я закрываю глаза и пытаюсь восстановить в памяти его черты. Сейчас он кажется мне почти сном – прекрасным сном, который мне снился, когда меня кто-то резко разбудил. Я вижу, как мы сидим на лавочке в парке на берегу реки в окружении ив, и как он рассказывает мне о своей первой жене, покойной Чон Сук. Лицо у Ри Рана мечтательное, словно озаренное изнутри.

– Чон Сук так понимала меня. Без слов. Как это у вас говорится – моя вторая половинка….Только не надо думать, что если Чон Сук была моя половинка, то кто тогда ты… Ты другая, Женя. Ты просто ничья не половинка. Ты сама по себе цельный человек. Но это не значит, что я люблю тебя меньше – просто это немного другая любовь. И это не значит тоже, что тебе никто в жизни не нужен- тебе нужен соратник. Ты всегда искала его и не могла найти. Потому что искала среди не тех людей. Ведь правда, я угадал?

– Правда, – удивленно отвечаю я.

Ри Ран наклоняется ко мне, обнимает меня за плечи, и я слышу его голос, только почему-то с сильным североирландским акцентом:

– Женя, да что же это с тобой, наконец? Заснула на крыше! С тобой что-то давно уже творится. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Что же это с тобой такое, а?

Я открыла глаза. В лицо мне ярко светили тропические звезды. А рядом со мной на крыше сидел Ойшин.

Я смущенно приподнялась и села. Меньше всего на свете мне хотелось рассказывать ему о своей личной жизни.

– Тихо ты со своей Женей! Вдруг кто услышит… Все в порядке, – буркнула я, – Со мной ничего. Просто устала на работе, вот и заснула. Спасибо, что разбудил.

– Просто устала? На крыше? Ты ведь всю неделю тут сидишь по вечерам, я видел. И не ешь ничего. И лицо у тебя такое, словно в Венесуэле опять произошел переворот. С детьми что-нибудь?

– Нет, с детьми все в порядке.

– А….ну тогда, конечно…, – Ойшин немного помолчал. Я тоже молчала. А что говорить?

– А это ты здорово придумала – на крыше спать… – сказал он вдруг неожиданно. -Зря я сам не догадался. Тепло, но не жарко. И комаров тут нет. Как раз что надо… Взял спальный мешок – и смотри себе на звезды…

– Правда, могут ночью к тебе могут присодиниться какие-нибудь отчаянные парни с мачете, – подхватила я, – Но это такие пустяки, что о них и говорить не стоит. А на зорьке тебя разбудит F-16 – как раз чтобы вовремя успеть на работу. Можно позвонить на базу и с вечера заказать полет-побудку.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Хорошо здесь, – Ойшин набрал полную грудь воздуха и широко развел руками, – Знаешь, ты будешь смеяться, но здесь чем-то похоже на Донегал времен моего детства. Это было единственное место, куда родители могли возить нас на каникулы- всю ораву. Это была наша Испания или наш Лазурный берег. В самую первую ночь там я всегда не мог спать. От тишины. Что такое, недоумевал я, ни тебе взрывов, ни выстрелов, ни криков? Как они здесь вообще живут? Ну, а потом уже, через пару дней, тогда привыкал. Набегаешься днем по дюнам с братьями, надышишься свежим воздухом – заснешь как миленький и без взрывов. Потом, правда, очень не хотелось возвращаться домой… А здесь чем-то похоже на Донегал. Наверно, именно этим. Жалко, растений здесь нет знакомых. Ни тебе клевера, ни ромашек. Как это?…»Любит-не любит»… Тебе никогда не хотелось погадать? Впрочем, ромашек ведь все равно нет, – добавил он поспешно, когда до меня только еще начало доходить, что он сказал.

– Можно и без ромашек, – вырвалось у меня, – На пуговицах.

– Это как? Никогда еще о таком не слышал.

– А вот, смотри, – и я начала перебирать пальцами пуговицы на своем платье:- «Любит-не любит, плюнет-поцелует, к сердцу прижмет- к черту пошлет, любит-не любит, плюнет-поцелует, к сердцу прижмет»… Ну, спасибо хотя бы на том, что не пошлет к черту!

Я опять подумала про Ри Рана. Эх, когда это будет, что он прижмет меня к сердцу?…

– А у меня, – Ойшин провел ладонью по своей футболке, – как назло, нет ни одной пуговицы. Наверно, поэтому, хоть к черту никто и не посылает, но никто и не….

Он не договорил. А я сделала вид, что не расслышала.

– А ты надень завтра рубашку с пуговицами и гадай себе сколько влезет.

– Но ведь так можно и сжульничать – заранее подобрать что-нибудь с таким количеством пуговиц, как тебе хочется.

– Можно, конечно. Только какое же это тогда гадание? Это будет уже как торговля акциями авиакомпаний накануне 11 сентября – зная, что оно планируется. Мягко говоря, неэтично.

– А если действительно хочется погадать? Серьезно? – спросил Ойшин,

– А если серьезно, то уж где-где, а на Кюрасао-то специалистов по этому делу полным-полно. Спроси хотя бы нашу так называемую служанку, когда она придет к нам делать уборку. Уверена, что она подскажет, к кому тебе надо обратиться.