Мы еще вернемся в Крым - Георгий Свиридов

Далеко позади остался берег Судака.

Слухов сбавил скорость до минимальной. Можно передохнуть, осмотреться. А сердце тревожно колотилось. Чуть было не нарвались.

– Потери есть?

– Трое раненых, – доложил Балашов.

– Убитых?

– Нет!

– Легко отделались, – заключил Дмитрий Слухов и приказал: – Осмотреть корабль, проверить механизмы!

Моряки обследовали корпус, осмотрели механизмы.

– В борту пробоины выше и ниже ватерлинии, – доложил Балашов. – В восьмиместный кубрик проникают пары бензина.

На мостик поднялся механик главстаршина Данченко и сообщил тревожную новость:

– Пробита цистерна с бензином со стороны подводной части. Топливо вытекает в отсек, смешиваясь с заборной водой.

– Застопорить моторы! – приказал командир корабля.

Некоторое время морской охотник по инерции двигался вперед, потом перестал слушаться руля и остановился, потом развернулся по ветру и, неуправляемый, закачался на волнах как брошенный поплавок.

– Задраить пробоины, – приказал командир. – Откачать воду и произвести отстой бензина.

Экипаж начал борьбу за жизнь своего корабля. Слухов вызвал радиста:

– Отправь радиотелеграмму в Новороссийск, в штаб базы, – и продиктовал ему краткое сообщение обо всем случившемся.

В полночь ветер переменился, и «Морской охотник» стал дрейфовать в обратном направлении. Ветер и волны подталкивали катер в сторону крымского побережья. Перед рассветом штурман доложил:

– До берега осталось девять миль. И это расстояние сокращается с каждым часом.

На капитанский мостик поднялся старпом. Постояли, помолчали. Ночь, монотонный шум волн и ветер, пронизывающий насквозь.

– Что надумал, командир? – спросил Балашов.

Дмитрий Слухов молчал, прикусив губу. Не сдаваться же немцам! А положение безвыходное.

– Собрать команду!

Моряки и без слов командира все понимали сами. Решили: у берега катер подорвать торпедами и глубинными бомбами, а самим, с оружием в руках, гранатами и автоматами, пробиваться в горы, в лес, к партизанам.

Радист передал в штаб решение командира и команды. Это была последняя радиотелеграмма. В бензобаке вспомогательного движка, питавшего энергией передатчик корабельной радиостанции, кончилось горючее.

Шторм утихал. На востоке, над морским горизонтом, появилась светлая полоска наступающего дня, ночная темнота медленно таяла и рассеивалась. Время тянулось в томительном напряжении, в ожидании встречи с неизвестностью. Известно, что может быть, но неизвестно, как это произойдет и как окончится для всех и для каждого в отдельности.

Штурман каждые полчаса докладывал о месте нахождения катера, о расстоянии до берега. Корабельный кок приготовил прощальный завтрак, похожий на обед или званый ужин. Но еда не шла в горло. И в этот момент раздался возглас вахтенного:

– Ветер меняет направление! – и минуту спустя радостно прокричал: – Катер несет в море!

Штурман подтвердил приятную и радостную весть: катер начал дрейфовать в открытое море. Моряки оживились. Появилась надежда на спасение. Может, вынесет к своим?

– Надо парус смастерить! – предложил механик.

– Действуйте! – одобрил Слухов.

Моряки начали вытаскивать старые брезенты, чехлы, одеяла. Закипела работа. Сшивали, связывали узлами. Самодельный парус укрепили на мачте. Катер пошел быстрее, а главное, стал управляемым, слушался руля. С каждым часом уходил все дальше и дальше в открытое море. С рассветом на горизонте появился немецкий самолет, но пролетел стороной.

Ветер не утихал весь день, и катер, подталкиваемый волнами, с надутым самодельным парусом, дрейфовал на восток, в сторону кавказского берега. А экипаж, не щадя сил, продолжал задраивать пробоины, устранять повреждения, откачивать воду, бороться за живучесть катера.

Прошел день, наступила ночь. Когда ветер менял направление, парус снимали. А как только начинал дуть в попутном направлении, снова ставили.

Погода была нелетная, то шел снег, то сыпала снежная крупа. Самолеты противника летали редко и стороной. Шторм то утихал, то возобновлялся с новой силой. Катер, как скорлупку, болтало на волнах во все стороны.

На третий день дрейфа катер заметили с наших боевых кораблей, которые возвращались из Севастополя.

3

Генерал Первушин последние дни спал урывками. Его 44‑я армия, как и соседняя, вышедшая из-под Керчи 51‑я, готовилась к наступлению. Керченский полуостров освободили. Перед ними – Крым. Задача простая – прорвать оборону и выйти на оперативный простор, рвануть на север, к Джанкою, отрезать и запереть в мешке армию Манштейна под Севастополем. Так мечталось, так хотелось, так планировалось! Но план нужно выполнить, а для этого необходимо накопить и сосредоточить силы.

У Манштейна за спиной земля, железные дороги, по которым, ему в поддержку, уже идут из Херсона, Николаева и других районов Украины эшелоны с войсками. А у Первушина за спиной – море и один порт, который постоянно бомбят. Разгрузочные средства разрушены, пришли в полную негодность. Транспортные корабли, не успев выгрузиться ночью, с рассветом вынуждены спасаться, уходить в море. А на них – артиллерия, автомобили, тракторы, лошади, боеприпасы, горючее, продовольствие. Чем их защитить во время разгрузки? У них почти нет средств защиты от воздушного нападения. А горстка зенитчиков порта днем и ночью пытается отгонять стаи черных железных коршунов, но обеспечить безопасность разгрузки не в силах.

В горящем порту уже погибли, вместе с грузом, крупные транспортные корабли «Красногвардейск», «Жан Жорес», «Ташкент», из воды торчат мачты затонувших кораблей, получили тяжелые повреждения «Курск», «Димитров» и другие малоподвижные суда… А поредевшие в непрерывных боях полки и дивизии требуют пополнения, боеприпасов, техники. Из штаба фронта, который далеко отсюда, в безопасном Краснодаре, шлют приказы с требованием немедля начать активные боевые действия, – начать наступление, не дожидаясь сосредоточения сил и средств, которые еще не прибыли в Феодосию и которые должны участвовать в наступлении. А как и с чем начинать? Но как бы то ни было, действовать надо. Промедление опасно. Собрали все, что могли, поднакопили, сосредоточили, и Первушин подписал приказ о наступлении на рассвете 16 января.

Александр Николаевич устало потер лоб. День только начался. По старому стилю, второй день нового года. Карта боевых действий изрисована, испещрена цветными карандашами. Значки, стрелы, цифры. То, что запланировано, и то, что имеется в действительности. Оперативные донесения из дивизий одно тревожнее другого: противник не только яростно обороняется, а быстро накапливает и сосредотачивает силы. Особенно в районе западнее Феодосии. Это подтверждают и данные разведки.