Чары - Хилари Норман

– Я уже сказал вам вчера вечером, что вы и Хекси можете жить здесь столько, сколько захотите… или будете вынуждены.

Он помолчал.

– Единственное, что я могу вам предложить взамен продажи ваших часов, это отвести вас на mont-de-piete.

– А что это такое?

– Это место, куда французы идут, чтобы заложить свои вещи. В некоторых местах вы можете пойти просто к ростовщику, ссужающему деньги под залог, и сказать, что хотите оставить часы chez ta tante, но здесь, в Париже, вы поступите более мудро, если пойдете в муниципальный ломбард. Они немедленно выдадут вам часть стоимости часов, но самое главное – вы можете им доверять. Если вы захотите потом выкупить их, будьте уверены, вы получите их назад без проблем.

Когда Леви доел свой последний рогалик, Хекси спрыгнула с его колен и забралась к Магги.

– Какая ты бессовестная.

– Все они такие, – он смахнул крошки со своего галстука. – У меня есть только одно условие, Магги: вы должны известить свою семью, что с вами все в порядке, и вы – в безопасности.

– Хорошо.

– И вы должны дать им мой адрес.

– Нет, – она покачала головой. – Я не могу этого сделать.

Леви наклонил голову немного набок и посмотрел на нее в упор.

– Вам – только шестнадцать, Магги. Они будут волноваться за вас.

– Я им напишу.

– А адрес?

– Если вы настаиваете, чтобы я дала им адрес, – сказала она твердо, – тогда мне придется уйти. Я не буду ждать, пока они приедут сюда и силой утащат меня назад.

Она сделала паузу.

– И они приедут вовсе не потому, что волнуются и заботятся обо мне. Они думают, что я – их собственность, думают, что могут распоряжаться моей жизнью.

– Они могут – по закону.

– Я им не позволю. Больше не позволю.

Они пришли к своего рода компромиссу. Магги напишет письмо немедленно, отошлет его с почтамта на рю де Лувр, а потом потратит две недели на поиски работы и Константина Зелеева. Ной попросит une dame respectable[34] из его прихожан поселиться временно в его второй пустой комнате – чтобы Магги была должным образом под присмотром; и если до конца второй недели Магги не найдет ни русского, ни работы, ни подходящей квартиры, Ной лично свяжется с Джулиусами. Но если, с другой стороны, Магги будет настаивать на том, чтобы уйти отсюда, и Ной почувствует, что она приняла честное здравое решение, он признает ее права и не скажет ничего. Леви считал себя хорошим знатоком человеческих характеров. Эта девушка была юной, но отважной, и с решительной натурой. И она была абсолютно честной – в этом он был уверен. Он доверял ей.

* * *

Помня об их уговоре, в тот первый день, Ной не выпускал ее из виду. Он показал ей окрестности Оперы, купил ей маленький путеводитель, в котором были карты и маршруты автобусов и метро, а затем, отведя Хекси назад в квартиру, пошел вместе с Магги в муниципальный ломбард на рю де Франк-Бурже, где она рассталась со своими часами «Патек Филипп» в обмен на значительную сумму французских франков, которую Ной положил в карман своего жилета для сохранности. Оказавшись в своей любимой части города, районе Марэ, он показал ей Пляс де Вогэз, старейшую площадь Парижа.

– Я прихожу сюда, – сказал он Магги, – когда хочу немного отдохнуть от окружающей меня суеты. Она такая красивая и distingue[35] – но не пышной, холодной красотой, а очень мирная и прелестная.

Они съели лэнч в Коконнасе, расположившись на стульях в стиле Людовика XIII и глядя из окна на площадь. Их окружали в основном бизнесмены. Магги, взглянув на цены в меню и, беспокоясь, что Ной обдуманно выбрал дорогой ресторан, какое-то время молчала в замешательстве.

– Я была бы рада съесть сэндвич, – наконец шепнула она ему.

– Ну уж нет! Вы можете есть сэндвичи – или baguettes – в любой день недели, когда вам вздумается, – улыбнулся Ной. – Но не со мной и не в ваш первый день новой жизни в этом городе ресторанов.

После ресторана они сходили в синагогу Ноя на причудливой длинной улочке недалеко от улицы Монмартр. Ной объяснил ей, что теперь они находятся в deuxième arrondissement,[36] и что Париж разделен на двадцать таких районов, и каждый из них обладает своим собственным характером и колоритом.

– Не ждите, что быстро узнаете этот город, – говорил он Магги. – Думаю, вы часто будете теряться поначалу… но потеряться в Париже – это одно из громаднейших наслаждений. И абсолютно безопасное: все, что вам нужно сделать, это – спросить, и вскоре вы опять будете на верном пути.

На первый взгляд синагога казалась тусклой, однообразной и не вдохновляющей. Но когда Ной показал ей все помещение, со спокойной гордостью указывая на Святую Арку, шкаф для хранения свитков Торы, Магги ощутила простой и естественный дух общности и причастности тайнам. Она раньше не встречала ни одного иудея; Ной Леви казался ей христианином больше, чем кто-либо из тех, кого она знала.

Они почти не останавливались весь день. Из синагоги Ной повел Магги в метро и оттуда вверх, на Монмартр, чтобы взглянуть на Сакре-Кер, полюбоваться величественным видом с холма, и площади на холме, прелестной, усыпанной голышом площади, окруженной множеством кафе, ресторанов и очень милых кабачков, и даже в это время года здесь было много местных художников, пытавшихся продать свои работы туристам.

В шесть часов, как и сказал Ной, в квартиру приехала dame respectable. Мадам Вольфе, седоволосая женщина, строгого, но одновременно и заботливого вида, рассматривала Магги с нескрываемым подозрением, а когда Хекси сделала лужу на персидском ковре в гостиной – и с осуждением.

– Сколько они здесь останутся? – спросила она Ноя, словно они были одни, хотя Магги тоже была в комнате. – Полагаю, не больше нескольких дней?

– Две недели – по крайней мере, – ответил Ной с довольным видом, потому что он не мог припомнить дня, когда он в последний раз больше радовался жизни… – А может, и дольше.

– А ее семья это одобряет?

Мадам уже начала смягчаться – она считала его преподобие импульсивным молодым человеком, но она также знала, что он не способен на дурное.

– Как же они могут не одобрять?

Если раньше Магги он нравился, то теперь она его просто обожала.

Мадам Вольфе поужинала с ними, проследила, чтобы Магги как следует умылась и с удовлетворением пронаблюдала за ее отходом в спальню. Утром она позавтракала с Магги и его преподобием, прежде чем Ной отправился исполнять свои обязанности, а потом мадам Вольфе была свободна идти к себе домой до вечера. Магги, смотря, как закрывается за ней входная дверь, и слыша перестук ее каблуков по каменным ступенькам, улыбнулась Хекси и вздохнула от облегчения и удовольствия. Они были чудесными, добрыми людьми, но по-своему они ограничивали ее свободу, как и ее семья.