Жизнь моя - Армия - Любовь Рябикина

Борис согласился. Два старлея направились в роту Ласкина. Едва дверь за ними закрылась, как Пушкин спросил:

— А зачем хлорка?

Вениамин Ельский, а попросту Веня, оторвался от шитья и ответил:

— Она же отбеливает! — Показал постиранный накануне желтый подворотничок с серой каймой и добавил: — Хлорки в воду немного сыпнешь, помешаешь палкой или ложкой, а минут через двадцать белехоньки!

— А почему палкой?

Старлей удивился, что новичок не знает такой простой вещи:

— Да чтоб руки не сжечь. Они потом скользкие становятся и неприятные.

— А форму в хлорке зачем стирать?

— Чтоб посветлела немного и обмялась побыстрее. Солдаты, особенно только прибывшие, стирают, чтоб на «дедов» походить… — Заметив, что Пушкин не понял про «дедов», пояснил: — Ну, на тех, кто больше года отслужил. У них престижным считается носить форму, выглядящую потертой и старой…

Ельский охотно рассказал, сколько надо хлорки, чтоб отбелить подворотнички и стирнуть форму. Вернулись Гладько и Расстегаев с полной банкой хлорки. Все три старлея тут же направились в ванную комнату. Пушкин увязался с ними, отложив схему на «потом» и внимательно наблюдал.

Офицеры распахнули узкое длинное окно, закрашенное до половины белой краской, чтобы запах стал не таким удушающим. Налили в тазик горячей воды, сыпнули противно пахнущего порошка. Размешали прутиком и кинули целую пачку подворотничков. Гладько минут пять мешал тряпочки. Время от времени приподнимая палкой по одному. Подворотнички на глазах лейтенанта становились все белее. Потом он пронаблюдал, как Гладько простирал свою новенькую форму в этом же растворе. Вода мгновенно стала зеленовато-коричневой. Борис пояснил, заметив любопытный взгляд Пушкина:

— Если хочешь, чтоб посильнее отбелилось, оставь на ночь и все! Здесь ничего хитрого нет.

Старлей прополоскал форму и развесил сушиться. Расстегаев и Ельский снова растворили хлорку в воде и простирнули в растворе свои костюмы. На следующее утро Пушкин наблюдал, как они гладили форму, а потом натягивали на себя. Одежда сидела, как влитая и больше не топорщилась. Юрий позавидовал старшим лейтенантам и решил вечером поступить так же. До этого он не верил им, но тут все вроде было без обмана.

К его счастью, как оказалось в будущем, большие тазики были уже разобраны под стирку и ему достался маленький, в который влезли лишь брюки. Он размешал немного хлорки. Замочил штаны. В это время в ванную заглянул Расстегаев и спросил:

— Юр, я твои фломастеры с рисунками на кровать к тебе кину? Решил перекусить…

Схем было несколько, в том числе несколько нарисованных на тетрадных листах. Пушкин испугался, что Володя сложит их не по порядку. Посмотрел на штаны, которые надо было еще минутки три подержать в растворе. Старший лейтенант заметил его взгляд и сказал:

— Чего ты на них смотришь? Ничего не будет! Станут чуть светлее и все!

Юрий вышел из ванной и отсутствовал минут пять. Сложил схемы на кровати по порядку и вернулся в ванную. Вода была совершенно черной. Едва вытянув палкой штаны в ванную, чтобы прополоскать, он понял, что с ними произошло что-то странное. И все же прополоскал брюки. Посмотрел на свет и едва не свалился: новые брюки превратились в дуршлаг. В них словно многократно выстрелили картечью.

Пушкин взвыл, поняв, что старлеи специально отвлекли его. Посмотрел на банку в углу и увидел, что там осталась лишь половина. Кто-то сыпнул хлорки не жалея и значительно больше, чем требовалось. Идти в часть на службу на следующий день ему не в чем. Он примерно предполагал, что скажет командир. Разглядывал рубище и горестно стонал.

На его счастье двое из негласных «шефов» проходили мимо. Увидев слегка завывающего лейтенанта в окне, они переглянулись. Почти белые брюки мигом подсказали, что случилось. Одна рванула в мужское общежитие, а другая к подругам. Оксанка Витим пронеслась по лестнице практически не замеченной. Осторожно выглянув из-за угла и никого не обнаружив, влетела в ванную не постучавшись. Спросила от порога:

— Юр, что случилось?

Он обернулся и показал испорченные брюки. Рассказал, что ему устроили старлеи. Девчонка попросила:

— Ты не выходи отсюда. Мы им кое-что устроим в ответ…

В ванную влетело еще три девчонки. Оксанка попросила рослую подругу:

— Люсь, твои пятнистые брюки ему как раз будут. Принеси, все равно ведь не носим. Только так, чтоб никто не видел. У меня план есть! Когда старлеи брюки ему купят, Юра вернет.

Люся без разговоров рванула в свое общежитие. Оксанка принялась инструктировать лейтенанта. Тот кивал. Настроение медленно улучшалось. Минут через пять Пушкин вошел в комнату с озабоченно-растерянным видом:

— Мужики, хлорка какая-то плохая. Сыпал-сыпал, а брюки лишь чуть посветлели и все. Вода аж черная. Может мне в ткань краски больше вашей добавили? Или вообще это какая-то другая ткань?

Старлеи лежавшие на кроватях в форме и собиравшиеся через полчасика съездить в поселок покадриться с девчонками, переглянулись. Они так надеялись на развлечение! Уставились на Пушкина, но тот выглядел словно глупый щенок. Дружно вскочили с коек и рванули в ванную.

Мокрые брюки свисали с веревки. Они почти не изменили цвета. Вода стекала в ванну. В тазике вода была черной. Запах хлорки был настолько густым, что все три старлея зажали носы. Никто не обратил внимания, что пол весь мокрый. Ельский в сердцах сказал, посмотрев на приятелей:

— Да быть такого не может! Твои штаны должны были в таком растворе на нитки рассыпаться! Я сам насыпал!

Все трое притронулись к штанам. Ткань была жестковатой на ощупь. Офицеры покрутили головами, но других брюк в тесной ванной не обнаружили. Между тем Пушкин показал им пустую банку из-под хлорки:

— Больше нету…

Старлеи переглянулись:

— Так ты чего? И остатки высыпал?!?

— Ага! Не действует же!

Офицеры посмотрели на искренне недоумевавшего Пушкина, на висевшие брюки. Гладько задумчиво протянул:

— Или мы чего-то не понимаем, или ты нам лапшу вешаешь… Тут задохнуться от запаха можно! А твои штаны лишь чуть цвет поменяли…

Расстегаев схватил прутик и старательно помешал раствор. Несколько раз поднимал, но ниток, которые должны были быть обязательно, не было. Старшие лейтенанты обыскали ванную, становясь на мокрый пол на колени и опираясь локтями. Запах хлорки был повсюду! Выглянули в окно, но у стены ничего не лежало. Чтоб заглянуть в угол, Гладько улегся на пол животом в полный рост.

Встал и вдруг уставился на Расстегаева, стоявшего к нему спиной. Задница у брюк и часть кителя белели на глазах. Он посмотрел себе на грудь и увидел аналогичную картину. Глухо вякнул. Веня и Володя оглянулись. Все трое, не сговариваясь, принялись срочно скидывать с себя аммуницию. Доставали документы, кидая на подоконник и торопливо прополаскивали форму. На какое-то время работа так «увлекла» их, что они забыли о коварном «пиджаке». И тут снизу раздался голос Пушкина:

— Мужики, вам в поселке что купить? Я туда направляюсь. И еще, это не мои брюки висят. Мои действительно расползлись. Я убедиться хотел, что это прикол был. Ельский сознался сам! Мне друзья помогли. Так что завтра вы разукрашенными в часть пойдете, а я в спортивках.

Полуголые старлеи дружно высунулись из окошка, собираясь вылить на лейтенанта «доброе» отношение и увидели «пиджака» в окружении девчонок. Те весело смеялись:

— Мы предупреждали! Пока Юрочке брюки не достанете, прикалываться станем.

Подхватив студента под руки, девичья команда с хохотом направилась к воротам. Троица разглядывала мокрую форму. В рубище она превратиться не успела, но выглядела забавно. Гладько и Ельский расхохотались, увидев белую задницу брюк с темным «шнурком» точно посредине у Расстегаева. Тот в отместу выдал:

— Боря, ты на свою посмотри! Скелетик образовался.

Присмотревшись, Гладько едва не завыл:

— Я этого «пиджака» прикончу!

Расстегаев покачал головой:

— Да это не он прикольнулся. Это девчонки постарались. Надо было их послушать… — Помолчав, спросил: — Что делать будем? Денег на новую форму нет…

Веня Ельский потер руки:

— Форму в сушку нести. Чтоб за пару часов просохла. У этого академика фломастеры есть и вроде цвета подходящие. Раскрашивать придется…

Гладько покачал головой:

— Фломастеров не хватит. Надо одеваться, да в магазин канцтоваров бежать.

Переодеваясь в джинсы и рубашки, решили, что за фломастерами идет Ельский, как понимающий в цветах, а Боря и Володя унесут форму в сушку и развесят. Их утешала мысль, что на следующее утро у лейтенанта из-под кителя будут торчать спортивки и командир «влепит» ему строгача. Троица надеялась успеть раскрасить форму до утра.

В канцтоварах фломастеров подходящих цветов не оказалось и Ельский не придумал ничего лучше, как купить люминисцентные маркеры. Они были широкими и старлей обрадовался, что быстро справятся с работой. Он даже не задумался, чего покупает. Сейчас его интересовало лишь одно: замазать пятна. Веня ни слова не сказал приятелям о том, что приобрел. Пятнашки высохли почти полностью за полтора часа.