Регент - Серг Усов

полковнику Ковину черкани. Пусть поможет. Особенно, на первых порах.

Как Олег однажды сказал: коготок увяз — всей птичке пропасть. Уля написала и короткую записку.

— Всё? — спросила она, протягивая патент и записку.

— Пока да, — улыбнулась нахалка, и наклонившись к герцогине поцеловала её в щёчку, — Спасибо тебе, Уля. Ты самая лучшая. А я твоя вечная раба.

После ухода Веды, Уля резко ускорила сборы на выход, пока ещё кто-нибудь не припёрся. Но наорать на бывшего раба всё же успела. Отставлять его с должности всё же не стала, но посоветовала хорошенько подумать в её отсутствие, чей он секретарь — герцогини ре,Сфорц или баронессы Ленер.

Ушла через отдельный выход, так замечательно придуманный братом, к ожидавшей её карете.

— Надо всё равно эскорт с собой брать. Для авторитету, — пробурчала сидевшая в карете на сиденье напротив герцогини её охранница Лолита.

— Ты бы лучше в приёмной моей сидела и там советы посетителям раздавала. Чтобы не лезли ко мне в кабинет без доклада, — выплеснула своё раздражение Уля, — А авторитет зарабатывают конкретными делами, — повторила она одну из сентенций своего брата.

— Сама эту пройдоху балуешь, а потом у тебя кто-то виноват, — высказала своё мнение охранница, уже просвещённая госпожой насчёт посещения Веды.

Лолита иногда выступала для Ули в роли подушки, в которую впитываются порой девичьи слёзы.

— Не забывайся, Лола, — одёрнула её герцогиня, — Не подобает тебе говорить в таком тоне о баронессе, которая, к тому же, в скором времени может стать и графиней.

— Подумаешь, баронесса, — фыркнула Лолита, — Все давно знают, каким местом, а может и местами, она заработала титул и себе, и мужу.

Уля ударила охранницу кулачком по коленке. Не сильно, но чувствительно.

— Никогда так больше не говори. Слышишь? Во-первых, ты не права насчёт барона Ленера. Гури свой титул не просто заслужил, а даже переслужил. Уж это-то я знаю совершенно точно. А во-вторых, оскорбляя такими словами Веду, ты оскорбляешь и моего брата. И меня тоже. Поняла? Я к тебе хорошо отношусь, но если я ещё раз услышу такие или подобные слова от тебя — мы расстанемся.

Лолита, бывшая рабыня-гладиаторша по кличке Тупица, тупой на самом деле не была. И то, что она переступила грань, за которую переступать не следовало, поняла ещё до слов своей госпожи. Она упала коленями на пол кареты и уткнулась лицом в руки Ули.

— Прости, дуру, — повинилась она.

Карета остановилась перед воротами, устроенными в высоком, в два человеческих роста, кирпичном заборе. Словно защитная стена какого-нибудь поселения. У ворот, кроме полагающегося раба-привратника в будке, стояли двое гвардейцев. Брат сказал, что никакой необходимости в такой охране нет, но это только пока нет. И нужно приучаться с самого начала к обеспечению режима секретности.

Помимо караула из десятка гвардейцев, за механическими мастерскими незримо присматривали и ниндзя контрразведки Нечая. Понятно, что Уля, обученная и обучаемая постоянно Олегом, смогла обнаружить ниндзей, но и то, даже ей это удалось сделать с трудом. Кстати, подобная организация режима секретности присутствовала и у химиков Ринга, бывшего отравителя, помилованного Олегом, и у переработчиков земляного масла Малоса, мужа её бывшей рабыни и подруги Тимении, и даже на столярных производствах возле замка Пален, на которых, помимо мебели и прочей нужной в хозяйстве продукции из дерева, изготавливали и мудрёные конструкции для инженерных войск полковника Кашицы.

Её карету пропустили без досмотра и очень шустро — пока гвардейцы пучили глаза, вытягиваясь в струнку, привратник распахнул створки и бухнулся на колени.

— Наконец-то явились, я уж и не думал, что сегодня вас дождусь, — Трашп часто забывался, с кем он разговаривает, но Уля на это внимания никогда не обращала. Как и её брат, который вообще считал, что люди, подобные Трашпу, всегда немного с придурью, и что это естественно, — Пойдёмте, покажу.

Земля в Пскове была, как говорится, на вес золота. Но для механической мастерской участок в сто на сто шагов выделили, недалеко от городской стены. Нашлись участки и для домов Трашпа и его помощников, с которых в начале этого года Уля лично срезала рабские ошейники — заслужили своим умом и прилежанием.

Трашп повёл её к зданию, которое выполняло роль литейной и кузни одновременно.

— Вот, герцогиня, — показал он ей десять больших бронзовых труб с мудрёным механизмом с одного конца у каждой, — Приладили надёжно. Закрываются вручную, а открываться будут при отдаче, когда пушка будет откатываться назад. Господин назвал это полуавтоматикой. Как вы сочтёте нужным эти конструкции Укрепить, и Ринг привезёт свою жуткую смесь, так можно будет испытывать.

Когда Олег делился с ней своими планами строительства военного флота — сначала на Ирмене в Нимее речного, а затем, возможно в скором времени, и океанского, то сказал, что будущее морских побед за такими вот трубами, которые он назвал пушками. А ещё он сказал, что эти штуки и те, кто станет с ними работать, будут богами войны и на полях сражений тоже. Заменят там Семерых.

Гортензия, присутствовавшая при том разговоре, смеялась: Олег — говорила она — ты неисправим. Ты ещё не разобрался с мятежом в Виле, не знаешь, что сделать с соседями, проявившими к Винору враждебность, у тебя здесь, в Сфорце даже, куча недоделанных дел, а ты собрался флот строить.

На что брат тогда сказал, что если он будет всё время опаздывать, то нас съедят, и что сам он ничего доделывать не собирается, иначе зачем ему столько соратников и помощников? А насчёт флота Олег, подбоченясь, потребовал обязательно записать его фразу, потому что она историческая. Он сказал: флоту быть!

Сейчас часть мастеров Кашицы перебрались из Палена в Нимею, на берег Ирменя, где по корявым, но вроде бы понятным, рисункам Олега делают боевой корабль, пока речное гребное судно, но с возможностью кратковременного выхода в океан, который оснастят десятком этих вот труб.

Ещё брат решил сразу всё делать основательно. Долго произносил какие-то непонятные слова, видимо, на родном языке, а затем объявил, что пушки будут делаться казнозарядными, что незачем затягивать прогресс. И объяснил, что означает пушка и казнозарядная.

Трашп и его мастера тогда поняли сразу, а Уля и Гортензия не поняли ничего. Вот только Гортензия в этом сразу призналась, а Уля промолчала.

— Всё, Укрепила.

Для герцогини этот магический процесс занял всего мгновение. И резерва она потратила меньше двадцатой доли. Зато теперь, сделанные из не очень толстых листов бронзы пушки — брат радовался, что благодаря магии они будут в разы легче, чем если бы их делали без неё, удивив присутствующих тем, что