На литературных перекрестках - Николай Иванович Анов

а не суть вещей.

Хвостов лежал в купе международного вагона, прислушиваясь к ритмичному грохоту колес. Он завидовал ловкачу начальнику дивизии. Такие люди теперь необходимы. Далеко пойдет человек!

Разные мысли рождались в голове министра.

Неудачи на фронте давали себя знать и в тылу. Настроение народа внушало опасения. Надо отвлечь людей от мрачных мыслей, навеянных войной и приближающимся голодом. А чем отвлечь? Развлечениями, песнями, музыкой. Пусть появится хоть бы видимость благополучия.

И Алексей Николаевич Хвостов подписал циркуляр губернаторам, градоначальникам, начальникам областей и губернским жандармским управлениям. Полиции предписывалось в кратчайший срок принять меры для розыска по всей России… народных талантов.

При обсуждении хвостовского циркуляра в Государственной думе (депутаты-большевики в это время находились в ссылке) лидер кадетов Милюков высмеял административный порыв Алексея Николаевича, а писатель Аркадий Аверченко выступил на страницах «Сатирикона» с ядовитым фельетоном.

В истории России это был, вероятно, первый и единственный случай, когда для поисков народных талантов были мобилизованы все чины полиции. Выполняя волю министра внутренних дел, губернатор спускал по административной лесенке директиву градоначальнику, затем она попадала полицмейстеру, околоточному и дальше до самого нижнего полицейского чина. Городовой приходил к дворнику:

— Народные таланты в доме прописаны?

— Никак нет!

Городовой докладывал околоточному, и отрицательный ответ поднимался по восходящей линии в установленном порядке к губернатору. До А. Н. Хвостова сводки не успели дойти — помешала революция. Так для истории осталось неизвестным, сколько народных талантов сумела обнаружить полиция. Надо полагать — ни одного.

Я вспомнил этот далеко не забавный эпизод, когда прочитал воспоминания Ольги Александровны Затаевич об ее знаменитом отце — собирателе казахского музыкального фольклора.

— Я не могу припомнить точно, — рассказывает она, — когда на улицах Оренбурга появилась афиша, извещавшая о концерте казахской народной музыки в клубе имени Свердлова. Помню только, каким возбужденным вернулся отец с этого концерта. С каким волнением он рассказывал нам о впервые услышанной им казахской музыке. Этот концерт произвел коренной сдвиг в жизни моего отца. Для него, человека с большим опытом и огромным знанием мировой музыкальной литературы, казахская народная музыка была радостным открытием… С этого концерта отец мой принял решение записывать казахскую народную музыку, чтобы уберечь ее от забвения и искажения.

Александр Викторович Затаевич попал в Оренбург в двадцатом году. До этого он постоянно жил в Варшаве, где прославился как музыкальный критик. Свыше тысячи статей опубликовал он в газете «Варшавский дневник», отмечая выступления выдающихся представителей музыкального мира, приезжавших в город. Здесь выступали Шаляпин, Рахманинов, Собинов, Вяльцева, Плевицкая, Панина. Затаевич был тонким знатоком музыки, он чувствовал особое художественное значение подлинных народных мелодий и резко выступал против искусственной подделки под «народность».

Это и определило задуманный Затаевичем труд по сбору казахских песен. Надо записывать подлинные народные мелодии, только тогда его работа приобретет настоящую ценность для музыкального искусства.

…И вот по базару ходит никому неизвестный высокий седоватый человек с небольшой бородкой, в светлой толстовке, внимательно приглядывается к приехавшим из аулов казахам. С некоторыми из них он заводит разговор. Зачастую беседа заканчивается неожиданной сценой: незнакомый человек достает из кармана нотную бумагу и карандаш. Окруженный казахами певец поет. На нотной бумаге появляются значки — кружочки с хвостиками. Песня окончена. Незнакомец начинает мурлыкать, проверяя записанную мелодию. Изумленные казахи переглядываются — здорово!

— Скажи, как тебя зовут?

— Александр Викторович.

— Кто ты?

— Искатель жемчуга! — загадочно отвечает Затаевич и убирает в карман нотную бумагу.

В общежитиях, где останавливаются приехавшие в Оренбург советские работники, Затаевич и среди них находит певцов (как правило, все казахи поют) и записывает с их голоса мелодии песен. Так он записал молодого инженера, будущего президента Академии наук Каныша Имантаевича Сатпаева. Записал песни молодого студента, будущего писателя Сабита Муканова, комсомолку, ныне директора Государственного центрального музея Казахстана Сару Сартбаевну Есову.

К Александру Викторовичу уже привыкли, хотя не все понимают, что он делает. Потом его перестали встречать на улицах города. Месяца через полтора он вновь появился, бледный, желтый — переболел тифом. И снова стал знакомиться с казахами и записывать их песни.

Деятельностью Затаевича заинтересовался первый нарком народного просвещения Садвакасов. «Искатель жемчуга» принес связанную кипу нот.

— Ого! — воскликнул изумленный нарком.

— Здесь пятая часть собранного, — уточнил Александр Викторович.

— А сколько еще будет?

— Тысяча песен!..

Потом Затаевич на пианино проиграл несколько мелодий. Казахи переглянулись. Нарком сказал:

— Поздравляю вас, Александр Викторович. Вы проделали огромную работу. Будем издавать записанные вами мелодии.

Оренбург не имел своей нотопечатни, заказ передали в Москву. Александр Викторович ежедневно пропадал в типографии, не ведая покоя ни днем, ни ночью. На его плечи свалилась вся тяжесть технической работы. Он был и редактором и корректором своего труда.

В 1925 году вышел из печати объемистый том сборника «Тысяча песен казахского народа». В нем было четыреста пятьдесят страниц и стоил он десять рублей. Это были большие деньги.

Один из первых экземпляров Затаевич отправил вместе с коротеньким письмом в Швейцарию Ромену Роллану. Он любил его как большого художника-писателя, прекрасно знал как виднейшего знатока музыки. С душевным трепетом ждал Александр Викторович, какое впечатление произведет его труд на профессора истории и теории музыки Парижской консерватории.

Ответ пришел не скоро, почти через год. Ромен Роллан писал:

«Прежде всего я должен выразить свое восхищение перед удивительной энергией, которую Вы проявили, чтобы довести до конца такой монументальный труд в самых тяжелых условиях голода и эпидемии. Это — музыкальный подвиг, пример душевной силы, который нельзя забыть…»

В следующем письме Ромен Роллан писал:

«…Не только драгоценное собрание народного вдохновения изумляет меня в них, но также красота стиля и поэтический дар музыканта, вложившего в них свое творчество… Вы не только воссоздали музыкальную душу народа, Вы воплотили ее в прекрасной художественной форме».

Сборник «Тысяча песен казахского народа» принес Затаевичу быструю славу. Ему первому правительство республики присвоило звание народного артиста КазАССР. Музыковеды поздравили его с успехом. Имя Александра Викторовича стало широко известным по всему Советскому Союзу.

В большом очерке «Культурный подвиг» «Правда» писала 10 июля 1926 года, что нет ничего удивительного, что Затаевич