Частная коллекция ошибок - Светлана Гончаренко

Не дождавшись разрешения, Вероника присела на корточки и протянула к Рыжему тонкую костлявую руку. Стас сделал вид, что спешит на кухню. Именно там он решил дождаться воплей расцарапанного следователя.

Кот некоторое время продолжал глядеть Веронике прямо в глаза. Потом он сделал несколько шагов на своих длинных английских ногах и вдруг потерся суровой щекой о ее пальцы. Глаза он при этом зажмурил. Он даже издал грудью скрежет, означавший мурлыканье.

Вообще-то Рыжий мурлыкал только на колене хозяина. От неожиданности Стас выпустил из рук мерзлого минтая. Звук был такой, будто Стас уронил молоток.

– Кот у вас хорошенький, – сказала Вероника, глядя на Стаса снизу вверх. – У него уши как у эльфа.

– Вообще-то вы осторожней, – предупредил Стас. – Он и укусить может – мама не горюй! Уже четверым швы накладывали.

– Меня он не тронет. Мы с ним родственные души.

Стас прикинул: точно! Они чем-то похожи.

– Рыжий, ты прелесть, прелесть!

Говоря так, Вероника ничуть не кривила душой. В Стасе ей нравилось все – походка, голос, взгляд исподлобья, собачьи ямки на щеках. И все, что Стаса окружало и принадлежало ему, тоже было прекрасно. Рыжий оказался верхом кошачьей красоты. В восторге была Вероника от бутербродов с венгерским шпиком, которыми Стас ее все-таки угостил. В его гостиной она любовалась разномастной (подарки друзей) мебелью со следами кошачьих когтей и холодильником «Юрюзань». На холодильнике красовался магнитик «Наша служба и опасна, и трудна». Ей на Новый год подарили точно такой же!

Какие-то вещи Стас держал не только в шкафах, но и в больших картонных коробках, которые стояли по углам уже лет восемь, с переезда. Это тоже было чудесно.

Вероника подошла к окну, за которым чернели потемки. Она попыталась хоть что-то разглядеть.

– Скверный видок, – заметил Стас. – Гаражи до горизонта.

Неужели пейзаж, на который о н смотрит каждый день, может быть скверным?

А Стас вспомнил о деле:

– Кстати, о гаражах. Пора заняться нашими угонами! Сейчас позвоню Шипунову.

Пока Вероника разглядывала выгоревшие и оттого похожие на плевки цветочки на Стасовых обоях, пока читала надписи на корешках книг в его шкафу (вместе с этим шкафом Стасу достались собрания сочинений Серафимовича в четырех томах и какого-то Мурата Буранбердыева в одиннадцати), пока с болью в сердце, но с честностью следователя определяла, точно ли сердечко в правом верхнем углу зеркала на шифоньере намалевано губной помадой, Стас разбирался с угонами.

– Нет, этот «шевроле» мне не подходит! – рычал он кому-то в телефон. – Целую неделю в угоне? Это много. И погром в гаражах на Костюкевича не наш – седьмой, говоришь? Не то, серия. Еще что-нибудь есть? Подростки покатались и бросили? Не морочь мне голову такой ерундой. Это что, все за вчера и за сегодня?

Стас был разочарован: в последние дни машины угоняли очень вяло. Вдруг после приличной паузы, выслушав какой-то рассказ, он вскочил:

– А вот это уже интересно! Может, как раз то, что надо. Сейчас прямо на место – в Кировское отделение, говоришь? – подъедет девушка, следователь. Она сама все проверит. Пусть эти чудаки подождут немного, не разбегаются.

Он повернулся к Веронике:

– Кажется, нам повезло. С улицы Носова, со двора, сегодня около пяти угнана вишневая «восьмерка» 1985 года выпуска.

– «Восьмерка»? – пожала плечами Вероника. – Немешаев позарился на такой утиль? В Кировском округе? Там нет знакомых ни у Немешаева, ни у Фоминой. Разве что съемная квартира…

– Вот вы и разберитесь. Вы же так рвались! Машина за вами выслана. Поезжайте, поглядите – потерпевшие до сих пор скандалят в участке. Там, кажется, и свидетели есть. Они утверждают, что машину угнал высокий парень в черной куртке. Никого описание не напоминает?

3

В 12-м отделе полиции Кировского округа вечер выдался неспокойным. Мало того, что алкоголик Тубыкин с улицы Челюскинцев привычно, после вечерних «Новостей», гонялся по подъезду за гражданской женой и успел наколотить ей шесть гематом прежде, чем соседи сигнализировали о его пинках во все двери. Такое бывало и раньше. Но сегодня отличилась жена Тубыкина! Она больно стукнула сковородником по голове участкового Ахметова, который прибыл разнимать дерущихся. Тубыкины оба находились теперь в обезьяннике и требовали оттуда прав человека одинаковыми пронзительными голосами.

Другим источником шума стала семья Жуковых. У них еще засветло угнали «восьмерку». Начиналось все честь честью – пострадавший написал заявление, и его уверили, что меры будут приняты. Однако через час пострадавший вернулся и потребовал отчета о розыске своей машины. Ему объяснили, что быстро только птичий грипп распространяется. Надо ждать!

Пострадавший кивал, но не уходил, и скоро стало ясно почему – на крыльце его поджидала супруга с угрожающе широкими плечами и лицом суровым и плоским, как у ацтека. Узнав, что приходить надо завтра, а еще лучше через неделю, она назвала мужа слизью и сама стала донимать дежурного. Госпожа Жукова потребовала, чтобы все, кто был в отделении, отправились в ночь на поиски вишневой «восьмерки». Еще она громко критиковала заспанный вид и неспортивные фигуры попавшихся ей на глаза стражей порядка. Свои впечатления она грозила передать депутату Шестерникову. Этот депутат якобы очень ценил ее мнение с тех пор, как учился у нее в школе географии.

Скоро в отдел подтянулись сестра и дочь Жуковой, также похожие на боевых индейцев. Они объявили себя юристами, совались в разные кабинеты, на все лады возмущались и стращали Шестерниковым. Затем все три женщины написали жалобы на черствость, грубость и бездействие сотрудников сыска.

Пострадавшего Жукова супруга приперла к стенке и что-то долго и свирепо нашептывала ему на ухо. После проработки Жуков исчез.

Его не было долго. Сгущалась осенняя ночь. Сотрудники отделения как раз вытесняли трех воинственных дам на крыльцо, когда Жуков привел еще двух. Он объявил их свидетелями угона. Пришлось вернуться в помещение и снова засесть за работу.

Вероника приехала вовремя. Все члены клана Жуковых уже дали и подписали показания, но уходить не спешили. Сотрудникам отдела они живо напомнили цыганский табор, задержанный прошлым летом во время стирки и купания в фонтане напротив районной администрации. Правда, у Жуковых на руках не вопили, как у цыган, бесчисленные младенцы, зато цепкость и неуемность были те же. И голоса такие же резкие.

Вероника знала, как произвести впечатление на подобных скандалистов. В отведенный ей кабинет она прошла с суровым лицом и стуча каблуками громко, как Каменный гость. Жуковы сразу притихли. Вероника не стала слушать жалобы хозяев «восьмерки», которые утратили не только средство передвижения, но и пакет с ранетками, оставшийся на заднем сиденье, и квитанции на горячую воду, увезенные вором в бардачке. Следователя интересовала свидетельница Колычева. Эта пенсионерка жила этажом ниже Жуковых.

– В какое время вы сегодня выглянули в окно, Нина Сергеевна? И что увидели? – корректно начала допрос Вероника.

– Когда выглянула? Не знаю даже, как сказать. Я все время посматриваю – двор-то у нас тихий, вот всякие поганцы и заходят. Не пройти, так загажено! Собачники лезут со своими тварями, пацаны со спичками.

– И что вы делаете, когда видите поганцев?

– Выхожу на балкон и срамлю. Когда холодно, срамлю в форточку.

– Помогает?

– Бывает, что помогает. Но и посылают часто.

Бодрая, моложавая Нина Сергеевна казалась не робкого десятка. Говорила она уверенно и громко. Ее шевелюра была выкрашена в задиристый рыжий цвет, красная спортивная куртка наброшена поверх ситцевого платья в крупный зеленый горох. Вероника по опыту знала, что особа такого рода может оказаться очень зоркой и приметливой, но способна и наврать с три короба.

– Давайте вернемся к факту угона, – сказала Вероника, деловито вгрызаясь в карандаш. – Когда вы поняли, что с машиной Жуковых что-то неладно?

– Ничего я не поняла, – призналась Нина Сергеевна. – Ведь у Ольги, у Жуковой, родни как у китайца – сестры, сваты, дочка с зятем, племянники, племянницы. Когда парень влез в ихний драндулет, я решила, это племянник – у Жуковых вся Ольгина родня на их машине катается. Тем более парень был с вещами. Разве бывают угонщики с чемоданами?

– Что за чемоданы? Опишите.

– Да не чемоданы, а две или три сумки. Одна на колесиках – знаете такие?

– Знаю. На ваш взгляд, сумки были тяжелые?

Нина Сергеевна задумалась.

– Может, и тяжелые, – неуверенно сказала она. – Парень-то был здоровущий, он их как перышки на заднее сиденье швырнул.

– А почему не в багажник?

Свидетельница примолкла и удивленно пошевелила бесцветными бровями.

– Ваша правда, – согласилась она, – племянник положил бы сумки в багажник. Но ведь я и подумать не могла… И как я оплошала? Он ведь, парень-то, до этого во дворе сидел!