Кольцо царя - Надежда Салтанова

где искать ее, я и не знаю. И сикофант меня прогнал, сказал, чтобы я не лез не в свое дело. А как же это не мое дело? Я ж тут подмастерье.

Стражник, чуть оторопев, махнул рукой Митрону, отсылая. Тот, подтянув ремни кувшина за спиной, быстро зашагал по улице, что-то бормоча себе под нос и оглядываясь.

Воин повернулся к подмастерью. Оглядел его внимательно. Поморщившись, поправил закрывавший грудь и живот защитный кожаный панцирь.

– Когда аптекарша пропала?

– Да вот вчера весь день не появлялась. Я к вечеру-то домой ушел, матушке помочь. А сегодня рано прибежал, думал, застану. А ее все нет.

– Тогда ты со мной пойдешь. Декарху все и расскажешь. Он решит, что с тобой делать.

Фока бухнулся на колени, заголосил на всю улицу:

– Не забирайте меня в подземелья, не виноват я ни в чем! Я сам Нину-аптекаршу ищу, а ежели вы и меня запрете, кто вам донесет, что она вернулась?

– Хорош голосить. Запирай свою аптеку и топай. Никто тебя в подземелья не забирает. Больно нужно.

Фока легко подскочил, шагнул ближе к стражнику. Так близко, что тот отшатнулся и схватился за рукоятку меча.

Подмастерье отпрыгнул и опять затараторил:

– Почтенный, сделай милость, оставь меня здесь. Вдруг она вернется, так я ей передам, что ты ее спрашивал. А я тебе за то масло лечебное дам. У тебя вон кожа, видать, расцарапана, мокнет, дурно пахнет уже. Это запускать не дело. А после и вовсе по всему телу парша поползет. Есть в аптеке масло на зверобое настоянное – поможет зуд унять и красноту уберет. И порошком из ивовой коры посыпать надо бы. Я вот тебе сейчас вынесу, – он повернулся было к аптеке.

Стражник, измаявшись уже на жаре, вытер со лба пот, шагнул и крепко взял Фоку за шиворот:

– Запирать дом будешь или так оставишь?

Фока, побледнев, трясущимися губами пробормотал:

– Нельзя так. Там снадобья для василиссы хранятся. И яды тоже. А ну как кто проникнет и украдет? Или хуже того – испортит? Василисса такого не простит. Позволь, я изнутри запру, а через калитку выйду. У меня только от задней двери ключ есть.

– Вместе пойдем, – подумав, вымолвил воин, не выпуская туники подмастерья из крепкого кулака.

Они прошли в прохладную аптеку. Стражник выпустил Фоку, но глаз с него не спускал. Подмастерье накинул засов, полез было заслонить оконца ставнями. Задетый его локтем махонький кувшин перевернулся, скатился со стола и звонко лопнул, ударившись о каменные плиты пола. Мерцающая жидкость прорисовала на сером полу дорожку, разливая в воздухе травяной аромат.

Фока расстроенно хлопнул себя руками по ляжкам:

– Ой! Это же масло зверобойное. Будет мне Нина опять оплеухами платить.

Стражник глянул на масляную лужицу, снова поправил неудобный панцирь, поднял мрачный взгляд на Фоку. Тот опять затараторил:

– Ты, почтенный, погоди. У нее в подвале еще это масло есть. Я сейчас достану, заодно и кувшин подменю. Она не сразу хоть заметит. И тебе рану промою и намажу, а то ж, небось, житья не дает? И пойдем к твоему декарху. Ты вот пока вина выпей, а я приберу.

Фока суетливо полез за кувшином вина, что давеча принесли из таверны Петра, уронил чашу, хорошо хоть медную. Чаша, звеня, покатилась по каменным плитам пола, скрылась под скамьей.

Фока проводил ее взглядом, подхватил из короба, стоявшего на полу, другую посудину, глиняную. Повернулся спиной к стражнику, управляясь с пробкой и наконец с поклоном подал вина. Тот опрокинул в себя чашу и начал отвязывать ремешки жесткого кожаного панциря. Фока нырнул в подвал и принес кувшинчик с маслом.

* * *

Подойдя к аптеке, Галактион прибавил шаг. Он Нину уже три дня не видел. Гликерия пожаловалась ему, что Нина и в пекарне не появлялась. Обещалась еще третьего дня зайти и пропала. А она, Гликерия, волнуется, места себе не находит.

Дверь аптеки была заперта. Галактион приложил ухо к двери. Оттуда доносилась какая-то возня, тихое подвывание.

Парень смутился. Может, там Нина кого-то лечит, а он тут подслушивает? Постоял немного, решил зайти через калитку со двора. Подождет там, а, когда посетитель уйдет, Нина сама выйдет.

Едва он закрыл за собой калитку, как из дома вылетел растрепанный Фока. Увидев Галактиона, мальчик ойкнул и замер. Потом кинулся к пришедшему, кривя лицо, едва сдерживая слезы:

– Галактион, он не дышит! Что делать-то? Он Нину хотел арестовать, потом меня, я вина налил, а он… – Фока заревел тонко, с подвыванием.

Галактион опешил. Посмотрел на размазывающего слезы Фоку, на открытую дверь. Резко одернул мальчишку:

– Сопли подотри. И объясни по порядку.

Пока Фока, вытирая щеки рукавом, сбивчиво рассказывал про приход стражника, Галактион оглядывал двор. И без рассказа мальчишки он понял, что с Ниной что-то случилось. На дворе все было чисто, но аптекарский огород ее не полит, вон ростки уже пожухли, по земле стелются. Она в такую жару растения без воды не оставила бы.

Фока как раз дошел до описания, как он налил стражу вино. На этом моменте он запнулся и с ужасом посмотрел на Галактиона.

– Я ему опия в вино накапал, чтобы уснул. Я бы убежал и у Гликерии спрятался. Или у тебя на ипподроме.

– И он уснул?

– Он умер. Не дыши-и-ит! – Мальчик опять разревелся.

Галактион почувствовал, как капля пота проложила по спине студеную дорожку. Отодвинув Фоку с пути, он вошел в аптеку. Фока, шаркая и всхлипывая, поплелся за ним.

Стражник лежал на скамье, рука его свесилась до пола. Кожаный панцирь его лежал рядом. Туника на груди была распахнута, на коже слева виднелось красноватое мокнущее пятно.

Галактион склонился над мужчиной. Глаза лежащего были закрыты, грудь не шевелилась. Галактион почти прислонился щекой к полуоткрытому рту, но не уловил дыхания. Он растерянно повернулся к Фоке. Помолчав, шагнул к мальчику, схватил за тунику на груди, почти подняв, и наградил самыми грубыми и непристойными словами, что слышал на ипподроме.

– Что ты ему налил?! Какого опия? Ты же отравил его!

– Да я совсем мало налил! Я же знаю, сколько можно, Нина учила. Этой настойки на чашу семь капель, тогда уснет человек. А я вовсе пять накапал, раз с вином подавал. Уснуть он должен был. А он… – Фока плюхнулся на пол и заревел снова.

Галактион выскочил во двор, вернулся, бросился к стражнику опять. Пометавшись так по аптеке, сел на скамью и дернул себя за вихор.

Немного успокоившись, повернулся к Фоке:

– Сейчас никому не открывать, никому не отвечать. Этого, – он махнул