Слон императора - Тим Северин

Один из моряков, занятых выкачиванием воды, поставил ведро на палубу, подошел к нам и что-то сообщил Протису на незнакомом мне, возможно греческом, языке.

– Отлучусь ненадолго, – сказал мне мой собеседник. – Нужно кое-чем заняться.

Он торопливо прошел вслед за моряком по палубе к главному люку, ведущему в трюм. Я видел, как он быстро и ловко спустился по лестнице и появился внизу через несколько минут. Вид у него был растерянный.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Ничего серьезного, – бодро ответил он и, повернувшись к кормчему, отдал ему приказ. Тот немного повернул руль, и корабль начал приближаться к земле. – Всего лишь предосторожность, – объяснил он. – Команда не успевает вычерпывать воду из трюма.

С полчаса мы стояли рядом в молчании, которое вовсе не было тягостным. Я наслаждался теплом солнечных лучей, приятно согревавших мое тело, слабым покачиванием корабля под ногами и ощущением того, что без всяких усилий с моей стороны приближаюсь к месту назначения. Мою мечтательность вспугнул крик кого-то из черпальщиков: в этом голосе определенно слышался испуг.

Протис снова зашагал к люку, скинул башмаки и опять исчез под палубой. На сей раз он задержался там дольше.

Я понял, что случилась какая-то серьезная неприятность. Палубные матросы, собравшиеся около люка, обменивались встревоженными взглядами. Впередсмотрящий покинул свой пост на носу и присоединился к товарищам.

Я направился туда же и, всмотревшись в полумрак трюма, разглядел нескольких матросов, стоявших по бедра в воде. Все они доставали из-под ног круглые булыжники размером с каравай хлеба и откладывали их в стороны. Я вспомнил рассказ Редвальда о том, что кораблю, для того чтобы хорошо держаться на воде, необходим балласт. Моряки, перекладывающие камни, то и дело нагибались, шарили под ногами, а потом снова возвращались к своему занятию. По трюму, ударяя их по ногам, плавали обломки досок и всякий хлам. Протиса сначала видно не было, а затем он внезапно с громким всплеском показался из воды, набрал в грудь воздуха и снова нырнул. На поверхности лишь мелькнули его босые пятки, и он снова поплыл куда-то под водой по трюму своего собственного корабля.

– Что случилось? – спросил я у одного из матросов, немолодого мужчины с коротко подстриженными седоватыми волосами, одетого в грязную рваную рубаху и потрепанные штаны.

Он понял мой вопрос, заданный на латинском языке, и ответил:

– Ищем, откуда вода хлещет. Течь сильная, не успеваем откачивать.

Один из стоявших внизу поднял голову, увидел над собой силуэты двух голов и что-то сердито крикнул. Двое матросов поспешно опустили в трюм из-за моей спины два ведра на веревках. Их тут же наполнили водой, вытащили, перехватывая веревки, наверх и опустошили за борт.

К нам подошел Аврам. Поговорив со стариком по-гречески, он повернулся ко мне:

– На корабле есть помпа, но она очень старая и сломалась еще по пути к соляному причалу. Потому-то им и приходится бегать с ведрами.

– Но ее можно починить? – спросил я.

Драгоман покачал головой:

– Думаю, что помпа настолько древняя, что сломанную часть просто нечем заменить.

Протис вынырнул из воды, побрел через трюм к лестнице и поднялся на палубу. Он тяжело дышал: его грудь бурно вздымалась. Вода лилась с его насквозь мокрой одежды и собиралась в лужу на нагретых солнцем досках.

– Большая течь, – сообщил он, – и одному богу известно, где она находится.

К нам присоединился и Озрик, помогавший Вало расставлять миски с водой перед собаками, привязанными к борту. Их нужно было держать подальше от клетки тура, потому что они своим лаем приводили огромного быка в бешенство.

– Не может ли быть, что эта течь связана с починкой, которую вы делали прежде, той, что задержала вас у соляного причала? – предположил сарацин.

Юный грек смерил его взглядом, в котором смешались раздражение и снисходительность:

– К сожалению, в ту часть трюма мы не можем добраться. Слишком много балласта на пути.

Озрик остался спокойным.

– Может быть, стоит попробовать прикрыть дыру парусом, растянутым на канатах? Это может ослабить течь и дать нам возможность добраться до гавани, – тем же мягким голосом предложил он.

Тут я вспомнил, что мой друг в молодости плавал на испанских купеческих судах. Наверно, тогда-то он и узнал об этом приеме.

Протис снова посмотрел на него, теперь с неприкрытым удивлением:

– Я слышал, что кто-то делал такие вещи, но сам никогда не пробовал. Вряд ли кто-то из моих людей согласится на такое. Для них это тоже внове, да и не все они умеют плавать.

– Я готов спуститься за борт и поставить парус на место, – невозмутимо вызвался Озрик.

Капитан поджал губы, не зная, что делать. Впервые за время нашего знакомства я заметил в нем неуверенность.

– Придется остановить корабль, который и без того тонет, и потерять драгоценное время. Если у тебя ничего не получится, мы наберем столько воды, что пойдем ко дну, не дойдя до берега, – покачал он головой.

Тут в разговор неожиданно вмешался Аврам:

– Я помогу Озрику, если только кто-нибудь объяснит мне, что делать.

Протис воспользовался подвернувшимся шансом вернуться к роли капитана:

– Суть совсем не сложная. Команда опускает с палубы за борт, рядом с местом течи, запасной парус. Пловцы подводят его к нужному месту, и течь сама затягивает парусину в дыру. Потом мы веревками удерживаем парус на месте и правим в гавань, где можно будет как следует заделать течь.

– В таком случае не будем терять времени, – сказал раданит и принялся стаскивать рубаху.

Молодой грек восхищенно улыбнулся:

– Если у нас получится, будет о чем рассказать в Массалии!

Он крикнул кормчему, чтобы тот привел корабль к ветру, а остальным матросам, чтобы те опустили главный парус и принесли на корму артемон.

Артемоном, как выяснилось, назывался небольшой квадратный парус, который поднимали на особой мачте, находившейся ближе к носу судна. Пока команда готовила его к употреблению в качестве заплаты для днища, я задумался о том, насколько странно, что все мы так спокойны перед лицом угрожающей нам страшной опасности. Ветер почти стих и еле ощущался, солнце все так же безмятежно сияло в безоблачном небе… Без главного паруса корабль почти остановился и едва заметно покачивался на спокойной воде. Чайки продолжали кружить близ судна, почти не шевеля в полете крыльями. Некоторые из них опускались на зеркально-гладкую воду, расправляли на мгновение крылья, а потом складывали их и подплывали ближе, поглядывая на нашу возню глазками-бусинками и рассчитывая поживиться чем-нибудь съестным. Обстановка была совершенно безмятежной, если не считать того, что земля находилась в неприятно большом отдалении. Кроме того, если прислушаться как следует, можно было уловить слабый плеск воды, перекатывавшейся в трюме.

Наш корабль медленно погружался в море.

Озрик и Аврам спустились в маленькую корабельную шлюпку. Обычно она волочилась за кормой, но сейчас ее подтянули к самому борту близ предполагаемого места течи. Оттуда наши товарищи приняли нижний край маленького паруса и направили его так, чтобы он ушел под корпус судна. Когда парус скрылся под водой, они принялись нырять по очереди и подводить его на место. Мы с Вало, перегнувшись через борт, смотрели за их работой. Протис суетился на палубе – то ободрял своих матросов, тянувших привязанные к парусу канаты, то перегибался через борт, чтобы спросить у барахтавшихся в воде людей, как идет дело.

В конце концов Озрик крикнул, что все закончено. Они с драгоманом выбрались на палубу, и сгоравший от нетерпения Протис приказал матросам поднять главный парус, а кормчему – держать курс прямо на берег.

– Тут поблизости есть небольшая закрытая бухта, – бодро заявил он. – Подойдет как нельзя лучше. Там чистое твердое дно, и мы сможем выброситься на мелководье. Разгрузим корабль, завалим его набок и как следует заделаем дыру. Там как раз живут судостроители, они помогут нам.

Судно медленно набирало ход, но всем было ясно, что из-за плещущейся в его брюхе массы воды оно едва-едва ползет. Мы с нетерпением ждали следующего доклада от черпальщиков.

Они не слишком долго испытывали наше терпение. Капитан рванулся на панический крик, буквально ссыпался по лестнице и вскоре вернулся с совершенно серым лицом.

– Ничего не вышло! – прохрипел он. – Течь стала еще сильнее – намного, намного сильнее!

Я взглянул на отдаленный берег и попытался прикинуть расстояние до него. Горы расплывались в знойном мареве, видно их было плохо, но я решил, что от суши нас отделяет еще четыре, а то и все пять миль.

– Как ты думаешь, мы доберемся до земли? – шепотом спросил я стоявшего рядом со мною Озрика.

– Ни за что, – чуть слышно ответил он. – Корабль пьет воду так жадно, что, думаю, потонет еще засветло.