Я надену чёрное - Терри Пратчетт

Престон был самым плохо одетым стражем в замке. Новобранцы есть новобранцы. Ему выдали дырявые кольчужные штаны[36], сказав, вопреки всему, что мы знаем о моли, что сталь погрызла именно она. И еще ему выдали шлем, который вне зависимости от размеров головы сползал набекрень и оттопыривал уши, и нельзя забывать, что нагрудник был такого размера, что он бы совсем в нём исчез, если бы не дырки, так что его лучше было использовать вместо дуршлага.

Но у парня всегда был настороженный взгляд, заставлявший нервничать окружающих. Престон зрил в корень. На самом деле зрил, и так рьяно, что тот чувствовал за собой присмотр. Она понятия не имела, что творится в его голове, но ты была точно битком набита всякой всячиной.

— Что ж, должна сказать, я ни разу не размышляла о слове «парадокс», — медленно ответила она, — но на слух оно действительно скользкое и металлическое.

— Люблю слова, — продолжил Престон. — «Прощение» звучит совсем не так, каков его смысл, верно? Разве оно не похоже на звук упавшего шелкового платка? Или, например, «шуршание»? Разве оно не звучит, словно шепот заговорщика или тайна? Прости, что-то не так?

— Да, думаю что-то не так, — ответила Тиффани, посмотрев на встревоженное лицо Престона. «Шуршание» было её любимое слово. И она не встречала никого, кто бы его использовал. — Почему ты стал стражником, Престон?

— Мне не очень нравятся овцы. Я не очень силён, чтобы быть пахарем. Слишком неловок, чтобы стать ткачом, и боюсь воды, поэтому и в моряки мне ход тоже заказан. Моя мать против воли отца научила меня читать и писать, и значит, именно поэтому, я не подхожу для нормальной работы. Я просто собрал вещи и ушёл, чтобы стать послушником храма Ома. Мне там нравилось, я узнал много интересных слов, но я задавал слишком много вопросов, и они меня выкинули. — Он пожал плечами. — Вообще-то, работа стражника мне нравится. — Он протянул руку и вынул книгу из-под нагрудника, где и в самом деле могла спрятаться небольшая библиотека. — Если не попадаться на глаза, остается много времени на чтение, а метафизика очень интересная штука.

Тиффани моргнула от удивления.

— Мне кажется, я ничего не поняла, Престон.

— Правда? Ну, к примеру, когда я нахожусь на посту и кто-то подходит к воротам, я должен спросить: «Кто пришёл? Враг или друг?» На что естественно следует верный ответ — «Да!»

Тиффани понадобилось некоторое время, чтобы уловить смысл, и она постепенно начала понимать проблему Престона с поиском работы. Тем временем, он продолжал: — Но парадокс начинается, если пришедший ответит «Друг», что на самом деле может быть ложью, но ребята, которым требуется ночью сбегать наружу в ответ на мой вопрос, выработали собственный секретный пароль, который звучит так: «Вынь нос из книги, Престон, и дай войти!»

— А слово «пароль» значит? — парень был удивительным. Не часто встречаешь кого-то, кто может заставить сущую чепуху выглядеть чрезвычайно разумной.

— Это что-то вроде кодового слова. Прямо говоря, это такое слово, о котором не знает враг. К примеру, в случае Герцогини, кодовым словом может стать «пожалуйста».

Тиффани постаралась не рассмеяться.

— Знаешь, Престон, твой ум однажды навлечёт на тебя массу неприятностей.

— Что ж, хоть на что-то он сгодится.

Из далёкой кухни раздался крик, и произошло то, что так же отличает людей от животных — люди бегут навстречу воплям, а не наоборот. Тиффани успела всего на пару секунд позже Престона, но и они не были первыми. Пара девушек уже утешали плакавшую повариху миссис Плоскодонку, пока одна из девушек осторожно обматывала её руку кухонным полотенцем. От пола, на котором на боку валялся перевернутый огромный закопчённый котёл, шёл пар.

— Говорю же, они там были! — повторяла повариха между всхлипами. — Извиваются. Никогда не забуду. Лягаются и плачут: «Мамочка!» Запомню их крохотные личики на всю жизнь! — Она снова разревелась, громко, тяжело всхлипывая, рискуя захлебнуться. Тиффани махнула ближайшей кухарке, которая вздрогнула, словно от удара, и постаралась спрятаться.

— Эй, кто-нибудь может объяснить, что… Что вы делаете с этим ведром? — спросила Тиффани. Её слова были обращены к второй кухарке, которая притащила из подвала ведро, которое, услышав окрик уронила. Осколки льда рассыпались по всей кухне. Тиффани глубоко вздохнула.

— Дамы, нельзя класть лёд на ожог, как бы разумно это ни выглядело. Охладите немного чая, но не перестарайтесь, и опустите в него руку как минимум на четверть часа. Все всё поняли? Отлично. Так, что случилось?

— В нём было полно лягух! — Выкрикнула повариха. — Там были пудинги, и я поставила их на огонь, но когда я открыла крышку, внутри оказались лягухи, и они звали свою маму! Я это всем повторяю! Похороны и свадьба в одном доме не к добру. Так то. Это все колдовство, вот что это! — тут женщина охнула и прикрыла рот ладонью.

Тиффани и глазом не моргнула. Она заглянула в котёл, и осмотрела пол. Никаких следов лягушек, хотя на дне котла по-прежнему лежали два завернутых в материю огромных пудинга. Когда она вынула и выложила их на стол, они оказались горячими. Она не могла не заметить, что при этом кухарки попятились.

— Отличный сливовый пудинг, — весело сказала Тиффани. — Не о чем беспокоиться.

— Я часто замечаю, — сказал Престон, — что в определённых обстоятельствах кипящая вода издает странные звуки, особенно, когда пузыри рвутся и к поверхности. Могу я предположить, что это и стало причиной, по которой миссис Плоскодонка увидела там «лягух»? — Он наклонился поближе к Тиффани и прошептал: — А еще одна, и более вероятная — бутылка прекрасного шерри, которую я заметил на полке, и которая выглядит полупустой, а с другой стороны в раковине находится одинокий стакан. — Тиффани была впечатлена. Стакана она не заметила.

Все уставились на неё. Кто-то должен был что-то сказать, но поскольку все молчали, то она решила, что лучше начать ей.

— Уверена, всех очень расстроила смерть Барона, — начала она, но не преуспела в дальнейшем, поскольку повариха подскочила на стуле и ткнула в Тиффани дрожащим пальцем:

— Всех, кроме тебя, тварь ты эдакая! — обвиняющим тоном завопила она. — Я видела, о да! Я видела! Все плакали и рыдали, все, кроме тебя! Нет! Ты просто ходила с важным видом, отдавала распоряжения тем, кто старше и лучше тебя! Прямо как твоя бабка! Все, все это знают. Ты втюрилась в юного баронёнка, а когда он дал тебе от ворот поворот, ты уморила старика просто, чтобы ему насолить! Тебя видели! О, да! А теперь бедный парень в тоске, а его невеста в слезах и не выходит из комнаты! О, как ты, наверное, внутри злорадствуешь! Люди болтают, что свадьбу нужно отложить. Могу поспорить, тебя это обрадует, не так ли? Еще одно перо в твою чёрную шляпу! Помню тебя еще малышкой, а потом ты отправилась в горы, где, как всем, известно живут странные люди, и что оттуда вернулось? Да, что? Что это за всезнайка, ходящая задрав нос, футы-нуты, втаптывающая всех окружающих в грязь и мешающая юношам начать новую жизнь? И это еще не худшая часть! Ты разговаривала с миссис Петти! Не надо говорить мне про лягух! Я узнаю лягуху, когда её увижу. И именно их я видела. Лягух! Они…

Тиффани вышла из тела. Сейчас это получалось у неё совсем хорошо. Иногда она тренировалась на животных, которых было чрезвычайно трудно одурачить, они пугались и убегали. А люди? Людей одурачить было проще простого. Оставляем тело стоять, где было, моргая глазами и ровно дыша и всё, что оно умеет делать без посторонней помощи. И вот все видят, что вы тут, хотя на самом деле, вас нет.

А теперь она медленно поплыла навстречу пьяной, что-то бормочущей, запинающейся и повторяющейся, угрожающей ей поварихе, которая лепила одну чепуху поверх другой, брызгая в разные стороны слюной. Капельки которой остались на её подбородке.

И тут Тиффани почувствовала вонь. Она была слабой, но хорошо чувствовалась. «Если обернуться, окажется ли за спиной безглазое лицо? Нет, уверена, всё не так уж плохо. Возможно, он просто о ней думает. Может ей сбежать? Нет. Ей следует скорее бежать к, а нет от. Он может находиться повсюду. Но, по крайней мере, это безобразие она сумеет остановить».

Тиффани была аккуратна, когда проходила сквозь людей. Это было возможно, но даже если в теории она была бестелесна, как мысль, проходить через других людей было похоже на хождение по болоту — липко, неприятно и темно.

Она миновала кухарок, словно загипнотизированных излияниями поварихи. Когда выходишь из тела, время всегда идет медленнее.

Да, бутылка шерри была почти пуста, и за мешком картошки едва виднелась еще одна. Сама миссис Плоскодонка вблизи пахла как этот мешок. Та всегда была не равнодушна к шерри, и не прочь пропустить стаканчик, что, как и тройной подбородок, было профессиональным заболеванием почти всех поваров. Но вся эта чепуха? Откуда что взялось? Либо, что называется накипело, либо это он вложил эти слова в ее уста.